Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Враки все это, - убежденно сказал Шурка. - Не верю я в эту сказку.

- А мне больно нужно, чтобы ты верил! - отрезала старушка и поднялась.

- Когда расходиться думаете, запечники? Люди добрые по своим домам сидят, а вы и честь и совесть позабыли, видно.

- У нас свобода совести, - сказал Борька, - где хотим, там ее и забываем. А ты в бога-то веришь, а, баба Дуня?

Бабка Дуня опасалась подвоха, и она была права.

- Здравствуйте! Который год вместе живем, и не разобрался! Конечно, верую…

- Ну, и иди с богом,- довольный, посоветовал ей Борька.- А мы сегодня до ночи посидим.

- Матери напишу, вражина! - пригрозила тетя Дуня, уходя.

- Мне тоже есть о чем написать! - крикнул ей вдогонку Борька.

12

Оставшись втроем, мы переглянулись.

- Видали?- сказал нам Борька.- Правду скажешь- не верит, врать приходится. Слушай,- вдруг накинулся он на Шурку,- расскажи еще что-нибудь, а? Тебе писателем надо быть, не иначе! Закрути детективчик!

Борьку никак нельзя было вернуть к лориальской действительности.

- Да погоди ты! - остановил я командора. - Он еще не один раз нам загнет.

Ведь история Лориали только еще начинается.

- Нет, вы подумайте! - шумел он. - Вот так учишься в одном классе с таким тихоней, и вдруг бах! - гений. Лауреат Ленинской премии или еще что-нибудь. Поневоле в затылке зачешешь.И об этом же нужно будет писать мемуары.Вот,мол, в шестом классе подводил я гордость нашей литературы Александра Даниловича к девчатам и задавал молодому гению вопрос: «А кого ты, братец ты мой, из них выбрал бы себе в секретарши?»

- Ну и дурак, - обиженно сказал Шурка, - умнее ничего не мог придумать… И еще руки выкручивал, ненормальный!

- Дорогой, - насмешливо возразил Борька, - потомство все равно узнает, что ты был труслив и слабоволен, что боялся сильных и продавал свои идеи за одно облегчение страданий.

- Отвечал разве? - недоверчиво спросил я Шурку.

- А ты думал! - отозвался Шурка. - Не ответишь - так он все кости переломает. Ну, думаю, ладно, дурак, на тебе - и отвечаю.

- Тем более обидно,- сказал Борька,- ты же как все, ты обыкновенный. И если ты станешь гением, я застрелюсь от удивления, честное слово.

- Ну ладно, - перебил его я, - время покажет, кто из вас гений, а пока надо хорошенько благоустроить наши континенты.

И работа на планете закипела.

13

Совет Командоров единогласно постановил: разойтись по разным комнатам и составить в исторически кратчайшие сроки политическую карту Лориали. Я захватил карандаши, три листа голубой миллиметровки и отправился в спальню.

Я шел очень тихо. ковровая дорожка как бы впитывала в себя весь шум, и только огромная коробка цветных карандашей погромыхивала у меня под мышкой.

Дверь в спальню была приоткрыта. На широкой низкой кровати сидела бабка Дуня. Она быстро спрятала что-то под передник и недовольно сказала:

- Ишь, расползлись по чужой-то квартире… Места им мало!

Мне стало тошно. Я молча прошел мимо старухи, гремя карандашами. И, когда за спиной у меня зашуршало, я резко обернулся. Застигнутая врасплох, старушка стояла в дверях и смотрела на меня светлыми голубыми глазами. В руках у нее была аляповатая картинка в багетовой рамке: очевидно, заграничная.

- Не видел, не видел ничего… - тихо сказал я.

Минуту бабка Дуня неподвижно смотрела куда-то на мой подбородок. Потом медленно повернулась, пошла… тесемочки фартука у нее на спине были крест-накрест. Что за картиночка поразила воображение старушки, не знаю.

Когда ее шаги затихли в коридоре, я сел за туалетный столик и разложил на полочке бумаги. Из ясного зеркала на меня посмотрело мрачное глазастое лицо, похожее на икону. Лицо хотело плакать. Жалко было бабку Дуню, а почему, не знаю.

«Ну, ты, механический гражданин… - сказал я себе. - Понимал бы ты что-нибудь в жизни!»

14

Дела на розовом континенте были прескверные. Но поначалу, естественно, я об этом и не подозревал. Я высадился в самом центре континента, на берегу лесного моря, которое было величиной с Федеративную Германию, а глубиной всего лишь метр-полтора. Нарисовав это море на карте, я битый час сидел как дурак на его берегу и любовался своим отражением в рамочке из розовых лопухов. Собирался даже послать радиограмму в Совет Планеты: «Веселой жизни не обнаружено. Континент необитаем. Скучно, как на уроке ботаники. Вылетаю на остров Гарантии. Серж».

Разноцветные континенты (С иллюстрациями) - pic_8.jpg

Но вдруг одно пустячное обстоятельство изменило все мои планы. Откуда ни возьмись, прилетела сердитая тощая муха и, сев на зеркало-трюмо, принялась деловито его пересекать с запада на восток, отражаясь в стекле своими лапками и пузом, как гребная галера.

- Корабль!- чуть не закричал я. И верно: из-за розового мыса на зеленоватую гладь внутреннего моря выползло высокое и черное шестивесельное судно. - Корабль!

Невидимый с моря, сидел я в своем аэроне и собирался уже нажать белую клавишу старта, как вдруг из пышных зарослей восточного берега вынырнула и заскользила по воде вторая галера. Бесшумно и ровно летели двухъярусные корабли навстречу друг другу, но неожиданно одна из галер вздрогнула, накренилась и, вспыхнув ярким пламенем, исчезла в воде. Минута - и второе судно скрылось за лесистым полуостровом западного берега. Наступил полный покой. Озеро зеленовато мерцало, как экран осциллографа, и ничто на его поверхности не напоминало больше о случившейся драме. Только в самом центре трюмо остался черный язычок копоти. Я стер со стекла следы несчастной мухи, спрятал спички в карман и задумался.

Я не умею фантазировать. Мне не под силу выдумать то, чего не может быть никогда. Здесь Шурик со своей гениальностью и Борька со своей способностью выдавать завиральные идеи дадут мне сто очков вперед. Соревноваться с ними в этом - дело для меня безнадежное. В одном я был намного их сильнее и знал это и немного этим гордился: я больше,чем они, думал над тем, как должно быть и почему этого нет и как сделать, чтобы это было. У Борьки на такие размышления просто не оставалось времени. Он был человек действия и не думал, а поступал, а потом удивлялся, как это оно все получилось. Что же касается Шурки, то в этой сонной голове, возможно, шли какие-то процессы, но ни мне, ни Борьке, а может быть, даже и ему самому не было об этом ничего известно. Так что пусть они творят на своих континентах то, чего не может быть никогда. На моем, и только на моем, будет то, что должно быть, и ничего больше.

Что должно быть прежде всего? Справедливость и правда. Дружба. Любовь. Это все я уже продумал и порядок тоже продумал: убывающая степень важности. Без любви, на худой конец, еще можно обойтись. Без дружбы - труднее. Если нет и того и другого, можно воевать в одиночку. За то, чтобы была правда и была справедливость.

Вопрос только в том, кто будет решать,что справедливо и что несправедливо.

Ну, здесь притворяться нечего: наверно, все-таки это решать буду я. Конечно, надо, чтобы я сам был при этом справедливым человеком, иначе вся справедливость летит кувырком. Отец мне сказал как-то раз: «Попробуй поступать так, чтобы любой твой поступок мог быть возведен во всеобщее правило». Мне эта штука очень понравилась. Правда, потом оказалось, что до отца это сказал Кант. Но все равно я решил попробовать. И ничего не получилось. Срезался на первом же мелком бытовом вранье. Глупо, конечно, без предварительной тренировки пытаться установить всеобщие правила для себя и для Борьки, для Шурки и для Маринки. Но для своего континента - стоит попробовать. Значит, что? Значит, надо начинать с Главного Закона. Пусть это будет сперва Главный Закон для меня одного, а потом уже для всего моего континента.

Главный Закон - это было уже что-то. Главный Закон - эта идея мне понравилась. Воодушевившись, я взял карандаш и расчертил лист бумаги на три графы. Потому что младенцу ясно, что в моем Главном Законе должно быть три раздела:

7
{"b":"225494","o":1}