Но мы были уже далеко, за сотни миллионов парсеков.

…Наш звездолет, взревев фотонными дюзами, вспыхнул ослепительно голубыми чашами рефлекторов где-то в созвездии Южного Креста и, выйдя на свободную параболу, исчез в угольной черноте мешка, очертаниями напоминавшего конскую голову.

Сразу стало тихо и уютно в салоне. Горела слабая настольная лампа, и мы, склонившись над ватманом, старательно вычерчивали свои материки. И всё слабее звучали наши голоса.

Очертания планеты постепенно вырисовывались на ватманском листе. Три материка изогнулись на ее исполинских боках. Бездна цветущих островов трепыхалась в темно-синем океане.

Вот она, крутобокая, пустынная, тяжело вертится перед нашим окном, демонстрируя своим единственным владельцам то один, то другой континент.

- Фиолетовые леса… - подсказывал нам Шурик.

- А из них встают кварцевые горы. Прозрачные, как хрусталь…

- Муравьиные тропки дорог сквозь лесные толщи…

- И тысячи квадратных километров сиреневого льда…

По мере приближения картина прояснялась. Поначалу, конечно, совершено было много ошибок. Например, отвергли как несостоятельную теорию фиолетовых лесов. Марсианский холод нас не устраивал. Но оранжевые джунгли казались Шурику слишком банальными. Понемногу сошлись на том, что у нашей планеты будут разноцветные континенты. И поскольку Шуркиным любимым цветом был фиолетовый, то его материк пришлось сдвинуть к северу, и только южным лесистым мысом он касался экватора. Весь тропический континент Борьки Лахова порос огненным лесом желто-красных тонов. А моя территория, очертаниями напоминавшая Мадагаскар, была страной зеленых озер и пышных розовых джунглей.

Дело пошло на лад.Лориаль загорелась.Да, я совсем забыл сказать, что Совет Планеты единогласно принял мое предложение назвать планету радуг именем «Лориаль» и навечно занести ее в каталог под номером 21-С-71. Расстояние от Земли колебалось в пределах нескольких сотен тысяч световых лет, я не уточнял.

Много было споров и о видимых дорогах. Шурик и я утверждали, что это лишь трещины в скальных массивах континентов. Борька же доказывал, что это пусть примитивные, но дороги. Он полагал, что планета Лориаль очень даже обитаема.

Борька не ручался за наши материки, но в центре его тройного континента наверняка обитало племя смуглокожих девушек-амазонок, которые, как это ни печально, умирали одна за одною, едва достигнув шестнадцати лет. Не знаю, в какой иллюминатор усмотрел он эту деталь, но у Шурки тот факт, что девушки жили одним племенем и как-то сами по себе рождались и умирали, вызывал большие сомнения.

В конце концов спорить не стали: высадка решит все проблемы. Во всяком случае, визуальные наблюдения за планетой Лориаль не говорили о наличии там высокой цивилизации. Переведя звездолет на планетарную орбиту, мы отправились перекусить.

- В общем, так,- сказал Борька,- высадку в принципе разрешаю. Пробы воздуха показали, что соотношение элементов атмосферы такое же, как на Земле. Средняя температура на четыре градуса выше.

- Это что же, командор,- спросил я,- значит, на экваторе плюс сорок восемь? Испечься можно.

- По-видимому, да,- изрек Борька.- Можно надеяться лишь на заболоченность и тенистость экваториальных лесов. Наш друг Шурри в несколько лучшем положении. Но мы ведь знали, на что идем, джентльмены? Второй Земли нам нигде не найти…

Русоволосые, широкоплечие, мы стояли у овального иллюминатора обреченного на гибель корабля и вглядывались со смутным волнением в очертания подплывающего бока планеты. Залитый золотистым сиянием, этот край Лориали был прекрасен. В белых тучах внизу бушевали синие грозы. Какие-то гигантские птицы, царапнув когтями по стеклу, пролетели мимо иллюминаторов.

- В космосе? Без воздуха?- усомнился Борька. - Не может быть.

- Точно,- сурово ответил Шурик.- Что ждет нас впереди, не знаю. Кстати, это с моего материка. Видел у них фиолетовые чешуйки? Мимикрия…

- Что берем с собой?- не вдаваясь в полемику, спросил я.- Скафандры, огнестрельное оружие, провизию, машины…

- Наши каплеобразные аэроны уже загружены,- сказал Шурик.- Они похожи на капли ртути, такой же непроницаемости и формы. Чуть приплюснутый шарик, покрашенный блестящей эмалью. Моя машина- фиолетовой ртути, твоя- светло-желтой, а Борькина синей. В дорогу, друзья!

Мы молча склонились над картой.

- Вот этот маленький гористый островок - в самом центре Западного океана. Видите?- указал пальцем Шурка.- Это будет место нашей встречи в случае опасности. Прощайте!

- Подожди! - сказал я. - А кто взорвет звездолет?

Тогда Борька встал. Мужеством и волнением дышало его матовое лицо. Он спокойно задернул шторы, взял из коробки ножницы, обернул их кольца полотенцем и, чуть расширив их острые концы, подошел к стене.

- Я взорву звездолет! - сказал он со странной улыбкой и всадил раскрытые концы ножниц в электрическую розетку.

Вспышка пламени, душераздирающий крик, темнота.

Вечное спокойствие космоса, душный мрак угольного мешка.

Пока мы чинили пробки, Борька цветной тушью обводил на большом листе ватмана контуры наших материков. Всего их оказалось четыре: северный фиолетовый - Шурика, западный оранжевый- Борькин, восточный зеленовато-розовый- мой.И еще один на самом крайнем западе- гигантский белый материк для колонизации, о существовании которого лориальцы еще не подозревали. Был и один маленький остров Гарантии, на котором мы собирались встречаться. Остальные острова, по тройственному соглашению, постановили стереть,чтобы не возбуждать нездоровых стремлений, и вообще потому, что это были просто белые коралловые рифы.

Когда мы вернулись наконец в каюту, Борькин ватман уже пылал всеми красками, которые способна создать человеческая фантазия. Трагически красивым был Шуриков материк. Гигантские массивы фиолетовых джунглей эффектно перемежались с белыми каемками тундры и с желтыми овалами саванны.

- Ну, не сносить мне головы,- сказал Шурка,бегло взглянув на свой континент.- От этой тундры за версту несет рептилиями.На смерть посылаете, братцы, на верную смерть. Не ожидал я от вас такой пакости.

- Чудак!- сказал я ему. - Да, может быть, лориальская тундра- самое приличное на планете место! Может, знатные лориальцы только и мечтают отдохнуть в этой тундре пару летних недель.

- Никакой знати у меня не будет!- уверенно заявил Шурик.- Это вы можете - организовать свою аристократическую республику, если хотите, а у меня в тундре будет берег общих городов.

- Что это еще за штука?- снисходительно усмехнулся Борька, разрисовывая мой континент.

- Идея века!- гордо ответил Шурка.- Никаких квартир, никаких шкафов, никакой собственности. Из личных вещей- только шкура на плечах. А жить будут, переходя из дома в дом, чтобы в жизни ни разу не переночевать дважды в одной и той же комнате.

- Ну и перебесятся все, - буркнул Борька, нежно-розовой полоской обводя берега моих зеленых озер.

Свой континент он оборудовал куда интереснее, чем наши. Края его были зелеными (это прибрежные болота), джунгли- желтыми и оранжевыми, а в центре, по форме напоминавшее Польшу, расстилалось белое пятно.

- Это,- пояснил мне Борька, - неисследованный район. Кто его знает, что там окажется. Самому интересно побывать.

- А линии что значат?

- Это шоссейные дороги. Из белого асфальта по желтым джунглям - красота!

Словно молнии, прорезают они мой цветущий континент с севера на юг.

- А кружочки бордового цвета? - настаивал Шурик.

- Это, братцы, поселения амазонок. К ним шоссейные дороги не ведут. А вот этот серый массив - это территория каннибалов. В общем, жить можно!

Борька разогнул спину и от удовольствия потер руки.

- Гад, поменяемся!- завистливо сказал я.