- Врёшь! - тюремщик ударил её по лицу. - Он другой веры, а ты православная. Последний раз спрашиваю, чего хотела татарам передать?
-- К Рустаму я шла. Люб он мне! Ничего я не знаю, - твердила Варвара.
- Врёшь! Против веры своей пошла?! Супротив святой церкви? Весть несла, что дань не будем собирать? Верно?
-- Пощадите, я ни в чём не виновата.
-- Изменница! Говори! Всё одно сознаешься: и не таких ломали...
Тюремщик поднёс раскалённый прут к телу девушки, и монастырские стены содрогнулись от душераздирающего крика.
Наутро Варвару привязали к телеге и в одной нижней рубахе, окровавленной и разодранной, проволокли по улицам города. Верёвками по израненному телу хлестали. А глашатай, стоя в телеге, выкрикивал в толпу:
- Это за измену! Она призналась в своём предательстве и пособничестве монголам. Хотела город погубить, да её вовремя изловили...
Люди плевали в её сторону, за растрёпанные волосы драли, камнями и грязью забрасывали. Отец с матерью отвернулись от неё, а жених и подавно. Только Савватеевна слезами умывалась.
Приговорили Варвару, как изменницу, к смертной казни, чтобы другим неповадно было.
А к Рустаму уже всадник несётся. Примчался на взмыленном коне, растолкал всех и пал перед ханом, склонив голову.
-- Чего стряслось? Пошли все прочь! - крикнул он на рабов.
- Варвару в Белом городе казнить собираются.
-- Как казнить?! За что?
- За то, что к нам сбежать хотела. Сказывают, к тебе шла, господин. Пытали её. По всему городу раздетую водили, плетьми хлестали. Казнить собрались.
Через минуту Рустам был уже в седле. Собрав свою тысячу, он двинулся в путь.
Неслись татары по степи, словно вихрь. На заставе заметили их, отправили гонца в город с вестью, что враги ордой идут...
Горожане в панике. Варвару бросили в подземелье: не до казни, самим бы спастись. А та уже и не дышит почти. Жители заперли все городские ворота и приготовились защищаться до конца.
- Как в город войдём, никого не щадить. Детей только не трогайте, - распорядился Рустам.
Монголы подожгли ворота, начали стены крушить. Карабкались по ним, как муравьи. На них сверху горячее масло лилось да смола, камни падали и брёвна, а они, знай себе, лезли напролом. Гибли одни, на их место заступали другие.
- Это Господь покарал нас за жестокость такую, - тихо говорила одна женщина другой, подтаскивая камни.
- Ужо отпустили бы с миром эту девку к татарам, и не было бы беды такой. А теперь кто защитит нас? Осерчал на нас Боженька.
Услыхал поп такие речи, да как набросится на женщин.
-- Что удумали?! Да отсохнут языки ваши в собственных выях! Испытывает Господь веру вашу огнём и мечом. Хочет покарать всех неверных и сумливающихся! Только сильные духом спасутся, а пособники сатаны сгинут с лица земли русской во веки веков! - кричал поп и тыкал пальцем в испуганных женщин.
Но не спасли город ни грозные речи священников, ни самоотверженность жителей. На городской стене пал от монгольской стрелы и князь Димитрий. До последнего он со своей дружиной держал оборону с южной стороны. Уж и кровью истекал и задыхался, а всё не сходил со своего места. Но вторая вражеская стрела оборвала его жизнь.
Много дней держали оборону жители, но прорвалось в город ханское войско. Всё заполонили захватчики, направо и налево рубили кривыми саблями и пускали стрелы во все стороны. Ох, лютовал Рустам. Ярость, как пелена, застила ему глаза. Наконец ворвался он в купеческий терем, отыскал няньку в погребе, схватил её за ворот.
-- Где Варвара?! - заорал Рустам.
А та визжит от страха и криком кричит, ничего сказать не может.
-- Она жива? Говори, чёрная душа!
-- Там, в монастырской темнице... - махала рукой перепуганная старуха.
-- Веди! А не то разрублю на месте!
Сломали дверь в подземелье. Тюремщиков Рустам собственными руками зарубил. Перепуганный монах вжался в стену и плюхнулся на колени, не переставая причитать и целовать крест.
-- Где? - хан пнул монаха в грудь.
-- Т-там... Там, за дверью, - пролепетал тот, подскочил и отомкнул ключом замок на засове.
Рустам ногой распахнул темницу. Варвара висела на цепях.
- О, Всемогущий! - простонал Рустам и, разрубив цепи, подхватил девушку на руки. Опустился с нею на земляной пол и дотронулся до её щеки.
-- Варенька, это я, Рустам. Открой глаза.
Та застонала, глаза чуть приоткрыла и слабо улыбнулась.
- Рус-там, - она хотела дотронуться до него, но сил не хватило, и рука бессильно повисла. - Увези меня... отсюда...далеко-далеко, - тихо сказала девушка.
-- Увезу...
-- На белом... коне, - прошептала она и обмякла.
-- На белом... Варенька, очнись!
Но увы. Девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами. Рустам разом сник. Погладил её по лицу и, уткнувшись в ещё тёплую девичью грудь, зарыдал.
Нянька, бежавшая следом, доплелась до монастырской темницы, заглянула в подвал и, увидев, что Варвара испустила дух, завыла пуще прежнего:
- А-а-ай, погубили! Будь ты проклят, монгол вонючий, ирод проклятый! Погубили мою девочку! Извели душу невинную! Ты сгубил её! Ты, вражья душа!
Рустам не обращал внимания на выкрики старухи.
- За что её? За что? - плакал он, гладя девушку по лицу. - Звери! Свою же... Свою ведь... За что?
Савватеевна, расхрабрившись, подлетела к нему.
- За то, что к тебе, проклятому, сбежать надумала. Тосковала по тебе, ироду!
-- Иди прочь... Прочь! - заорал он.
Двое монголов уволокли старуху, оставив Рустама наедине с телом девушки.
-- Опоздал... Ай, опоздал! Сразу надо было увозить, ведь видел всё... Они издевались над тобой. Над своей же...
Город в огне. Слышались крики, стенания и монгольская речь. Рустам брёл по сгоревшим улицам с мёртвой Варварой на руках. Выйдя за город и, став на колени среди чистого поля, предал тело земле.
Мимо него проходили обозы с награбленным добром, брели люди, уводимые в рабство. Некоторые из них оглядывались на Рустама и виновато опускали головы. Монгольское войско возвращалось обратно в свою степь. Только молодой полководец сидел среди поля и смотрел в синее небо, ожидая ответа свыше. Потом резко поднялся, подал знак, чтобы подвели коня, и с суровым каменным лицом стал догонять своих...
1993 год.
Н а краю
Занималось чудесное осеннее утро. Небо было ещё синим. Светило солнце, с моря дул тёплый ветер. От высохшей травы горы стали жёлтыми. Только кое-где на их вершинах и у подножия зеленели сосны. Геленджик готовился к зиме.
По тротуару, выложенному цементной плиткой, торопливо шла девушка невысокого роста. Перебежав дорогу, она скрылась за узорчатыми металлическими воротами офиса проектно-строительной компании.
- Извините, вы не подскажете, где найти директора? - обратилась Ирина к одному из служащих.
- На втором этаже, в правом крыле, дальний кабинет, - ответил парень.
Поблагодарив, девушка направилась разыскивать приёмную.
Некоторые стены внутри офиса были из небьющегося стекла, поэтому хорошо просматривались большой кабинет инженеров-проектировщиков и отдельное помещение машинисток. Дальше находился компьютерный зал и приёмная.
- Здравствуйте, - поприветствовала Ирина секретаршу. - Я по объявлению в газете... - начала было объяснять девушка.
- Вы раньше печатали? - сразу последовал вопрос.
- Да. У меня трёхлетний стаж машинистки.
Секретарша освободила своё рабочее место и предложила Ирине попробовать напечатать текст из журнала "Крестьянка". Наблюдая за быстро движущимися по клавиатуре пальцами, она одобрительно кивнула головой.
- Неплохо. Ошибок нет. А теперь попробуйте воспроизвести этот документ, - женщина положила перед Ириной лист из сметной документации.
Убедившись в её профессиональных навыках, секретарша протянула девушке несколько журналов мод.
- Посмотрите их, если интересно, пока не подъехал Вадим Андреевич. Через несколько минут я подойду.
