Князь Димитрий его встретил улыбкой, уже не сидя на троне, а предупредительно стоя у дверей.
-- И что решил мудрейший князь? - спросил посол.
-- А сколько будет длиться твоя защита, Рустам? - поинтересовался Димитрий.
-- От лета до лета.
-- А воины твои где будут стоять?
-- За заставой.
- Только ли зерно, мясо и железо тебе нужно? - склонив на бок голову, князь прищурил глаза.
Рустам усмехнулся.
- Не только. Твоя земля богата не только этим. В лесах полно пушнины. Луга щедры сочной травой. Значит, мёд будет. Есть и лошади, и скот.
-- Да-а-а... - протяжно выдохнул князь и сник.
Такие хвалебные речи не сулили этой земле ничего хорошего. И разницы Димитрий не видел никакой между опустошительной данью монголам и длительной осадой половцами. И то, и другое - неминуемая гибель городу. Не от меча, так от голода и болезней. Невелика разница.
-- И ещё... - Рустам многозначительно прищурил глаза.
Димитрий насторожился и с тревогой глянул на татарина.
-- ... Отдай мне в жёны дочь купца Кадашева, Варвару.
Князь побагровел от гнева.
-- Этого я не могу, хан. Не пойдёт она за тебя!
-- Отчего так?
Димитрий опомнился, смягчил резкий тон.
- Больно своенравна девка. Да и наши женщины не приспособлены к жизни кочевой. Толку от неё тебе не будет никакого. Одна морока...
-- Это моя забота, княже, - твердо сказал Рустам.
-- Не могу, хан. Что угодно, только не людей.
- Через месяц приеду, заберу. Не отдашь добром, сожгу град своими руками, и половцев ждать не придётся. Такова моя воля.
-- Что ты, Рустам! Мы это как-нибудь уладим...
Весть об угрозе посла быстренько разошлась по дворцовым палатам.
Этим же днём сын воеводы заслал сватов к родителям Варвары. Те сразу согласились и начали к свадьбе готовиться. А вечером купца Кадашева неожиданно вызвал к себе Димитрий и сообщил, что Рустамхан желает взять в жёны его дочь, Варвару.
Купец так и ахнул.
- Государь, пощади! За татарина отдать?! Не губи дочь! Посватались уже к ней, - кинулся он в ноги Димитрию.
- Хан грозится город спалить, коли через месяц не отдадим Варвару ему в жёны. Перебьёт и старых, и малых, а дочь твою всё одно увезёт.
- Смилуйся, государь! - купец вцепился в сапог Димитрия. - Чем я тебя прогневил? Позор-то какой будет на мне навеки вечные. Я то стар... Так у меня ж ещё дочь младшенькая, и сын...
-- Добром не отдадим, других не спасём.
- Что же мне теперь удавить её, чтоб татарину не досталась? Что люди-то скажут? Пощади, князюшка! Как мне потом людям в глаза-то глядеть?! - Кадашев приник лицом к полу.
- А мне что делать? За дочерью нужно было пуще глядеть. А теперь поздно! Ступай!
Еле поднялся купец с полу и, согнувшись от горя, вышел из палаты.
После сватовства сына воеводы Варя и вовсе сникла. День за днём проходит. Она не ест, не пьёт, всё на крыльце сидит, на ворота глядит или от окна не отходит: авось Рустам покажется.
-- Ох! - вздохнула нянька тяжело.
- Ты-то чего скулишь, Савватеевна? - спросил купец. - У тебя-то чего стряслось?
-- Варенька совсем плоха стала.
-- Чует беду, - покачал головой отец.
-- Беду? - переспросила старуха.
- Ох, Савватеевна, - тяжело вздохнул купец. - Смурные грядут времена. Варваре только ничего не сказывай: авось обойдётся. Хан Рустам требует её себе в жёны. А это значит - погибель её. Рабой своей сделает. У него уже сто жён...
- Ой, - застонала нянька и перекрестилась. - Не к добру запал он ей в душу. Вот ирод проклятый... Божечка, отведи напасть эту, не отнимай девочку нашу!
А Варя в роще гуляла. Села она у ручья, стала руку в воде полоскать. Ручей искрится, поблёскивает на солнце. И видится ей: будто бы скачет Рустам за ней по цветущему лугу да увозит на белом коне тайком в неведомые дали...
На другой день князь Димитрий в церковь отправился.
-- Батюшка, за советом пришёл, - вздохнул он и поклонился священнику.
-- Какой же совет, государь, ты от меня дожидаешь?
-- Отдать дочь купца замуж за татарина али нет?
- Да ты что, княже?! Православную девку - за иноверца? Побойся Господа, Димитрий! - священник перекрестил князя.
-- Коли добром не отдам, город спалит татарин, - понуро ответил князь.
-- Защищаться станем.
-- Чем? Силы - то вовсе нет.
-- Какой же ты князь, коли трусишь, коли людями своими торгуешь?
-- Говори, да не заговаривайся! - прикрикнул Димитрий.
-- К тому же просватали эту девицу. Грех мешать Богу связать души во законном союзе! Защищаться надо. С другими городами объединиться да дать отпор проклятым басурманам! Всю кровушку нашу они повыпили, да ещё до женщин наших охочи стали? Не бывать тому! - пригрозил поп кулаком.
А Рустаму не спится, не думается о делах важных. Тоска душу гложет. Выйдет он ночью из шатра в степь, поглядит на пламя костра, всё славяночка ему чудится. И звуки домры не радуют больше, и скачки не в утешенье. Не выдержал хан, послал человека в Белый город разузнать, как там Варенька. А человека взял из пленных половцев, чтоб внешностью не сильно приметен был среди русичей.
А Варя всё к няньке пристаёт:
-- Нянюшка, не слыхала намедни, Рустам не сбирался ещё пожаловать?
- Забудь про него, девка. Вскорости под венец пойдёшь. Не к добру про другого думать. Забудь ты его, иначе Божечка покарает, - ворчала Савватеевна.
- Тошно мне, няня. Пусть сын воеводы вовсе не является. Видеть его не желаю...
-- А иначе подстилкой монгольской будешь! Сто первой женой.
Варвара глянула на старуху.
-- С чего это ты разговоры такие ведёшь?
-- Да так, - отмахнулась та.
-- А ну-ка, сказывай, чего утаиваешь!
-- Увезти тебя хан хочет, - прошептала нянька, озираясь по сторонам, - Вот те крест! - перекрестилась она.
-- Откуда ты дозналась про это?
- Батюшка твой давеча сказался, будто бы Рустам у князя Димитрия выспрашивал разрешения жениться на тебе.
-- А князь чего же?
-- Отказал само собой. Ты ж православная, а он басурман.
Заплакала Варенька.
- Чего ты, дурёха? Минует беда. Не реви. Никто тебя татарину не отдаст. Успокойся, красавица моя, - Савватеевна погладила девушку.
- Люб он мне, няня! Куда ни гляну, повсюду Рустам чудится. Будто смотрит на меня и за собой манит на просторы вольные.
- Тьфу! Нечистая сила! Где же это видано, чтобы православной девке татарин полюбился? - всплеснула руками старуха.
-- Уйди, няня. Уйди.
Савватеевна, качая головой, поспешила к себе колдовать, от Варвары недуг отводить, чтобы позабыла она про татарского молодца. А та бежать собралась. Как все улеглись, так она и засобиралась. Вылезла через окно и с узелком бросилась бежать. Ночь провела в старой конюшне. Под утро незаметно выехала в подводе с сеном из города в ближайшее селение. Этим же днём её хватились и послали погоню. Поиски были недолгими. На заставе поймали беглянку.
-- Куда шла? - спрашивают.
-- Надо мне, - отвечала девушка.
-- А чего пряталась?
-- Родные чтобы не нашли.
- Так где укрыться хотела? Там за рощей уже монгольская сторона. Аль не знала?
-- Отпустите, дяденьки...
-- Нет, детка. Велено тебя возвернуть и куда надобно доставить.
Привезли Варвару в монастырь, стали допрашивать.
-- Чего тебе надо было на монгольской земле? Какую весть несла?
-- Ничего я не несла. Замуж меня выдать хотят, вот и убежала.
- К татарам убежать надумала... - захихикал монах писклявым голосом. - Может к самому Батыю? Он бы враз тебя от замужества избавил.
- Цыц! - прикрикнул тюремщик. - Зачем к татарам бежала? Говори, а не то калёным железом выпытаю!
Варя со страхом глянула в тёмный угол. Там на печи светились раскалённые до красна металлические прутья.
- Рустам забрать меня желал, - заплакала Варя. - Он у князя разрешения просил жениться на мне... Увидать его хотела. Не хочу я замуж за сына воеводы. Отпустите, ничего я не знаю...
