Я сварил себе кофе и включил утренний информационный выпуск Би-би-си. За ночь полиция установила имена и фамилии еще нескольких погибших, и с минуты на минуту ожидалась пресс-конференция. Нас заверили, что ее покажут полностью, а пока предложили посмотреть «Новости спорта».

Мне показалось, что это неприлично — втискивать результаты спортивных состязаний уик-энда между сообщениями о десятках убитых и изувеченных на ипподроме Ньюмаркета. В 1844 году Карл Маркс сказал, что религия — опиум для народа, но теперь место религии занял спорт вообще и футбол в частности. Вот я и ждал, слушая, как «Сити» победил «Юнайтед», а «Ровере» разбил «Альбион», в ожидании возвращения к более важным темам. Судя по всему, каждый из воскресных матчей предваряла минута молчания. Меня это не удивило. Минуту молчания могли объявить перед футбольным матчем и по поводу кончины любимой собаки президента клуба. Так что причин постоять в центре поля со склоненной головой у футболистов хватало.

Волновали людей незнакомые им жертвы? Полагаю, волновало другое: никого из родственников и друзей не разорвало. Это трудно — испытывать какие-то чувства к тем, кого никогда не встречал, кого знать не знал. Ярость — да, к учинившим такое зверство. Но забота, сочувствие? Его, наверное, хватало только на минуту молчания перед последующими девяноста минутами криков и пения.

Мои размышления прервало начало пресс-конференции и появление на экране главного констебля[9] Суффолка. Он сидел в парадной форме, на фоне синей доски с большой звездой и гербовым щитом графства Суффолк.

— Мы продолжаем расследование взрыва на ипподроме Ньюмаркета во время субботних скачек, — начал он. — Я могу подтвердить, что на настоящий момент погибли восемнадцать человек. Хотя мы прилагаем максимум усилий для того, чтобы известить семьи погибших, найти родственников некоторых из жертв пока не удалось. Поэтому я не могу назвать вам полный список погибших. Пока назову вам имена и фамилии четырнадцати человек.

Он зачитал их медленно, с театральной паузой перед каждым новым именем.

Некоторые были мне незнакомы, других я знал очень даже хорошо.

Мэри-Лy Фордэм, как я и ожидал, числилась в списке. Так же как и Элизабет Дженнингс, шалунья. А вот Ролфа Шумана не было, и я уже начал надеяться, что Луиза выжила, когда услышал: «И, наконец, Луиза Уитворт».

Я окаменел. Пожалуй, не так уж и удивился. Я же видел помещение ложи после взрыва, и удивляться следовало не смерти Луизы, а тому, что кто-то остался жив. Но Роберт-то остался, вот я и надеялся, пусть здравый смысл говорил о другом, что Луиза тоже уцелела.

Пресс-конференция продолжалась, но я уже не слушал. Перед моим мысленным взором возникла Луиза, какой я видел ее в последний раз, в белой блузке и черной юбке, снующей между столиками, выполняющей свою работу. Умная девятнадцатилетняя девушка, которую ждало светлое будущее. Получив на школьных экзаменах более высокие, чем она рассчитывала, оценки, Луиза подумывала о поступлении в университет. А пока работала у меня с сентября, копила деньги на поездку в Южную Америку со своим бойфрендом. «Как же это несправедливо, — думал я. — Отнять у нее жизнь, которая только началась. Какой негодяй мог на это пойти?»

Другой полисмен на экране держал схему лож 1 и 2 Лобовой, главной трибуны ипподрома в Ньюмаркете.

— Бомбу поместили здесь, — указал полисмен, — внутри кондиционера ложи 1, который висел над панорамным окном. Соответственно, бомба находилась между людьми, которые оставались в ложе, и теми, кто вышел на балкон. Мы подсчитали, что мощность взрывного устройства соответствовала пяти фунтам тротила, и этого хватило для значительных разрушений внутри помещения. Причиной гибели и ранений большинства пострадавших стала взрывная волна, хотя один человек погиб от удара выбитого из стены куска бетона.

Оказался не в том месте и не в то время. Как и все мы, только ему повезло меньше.

Главный констебль вновь взял инициативу на себя.

— В прессе прозвучала версия, что бомба предназначалась для убийства высокопоставленного гражданина иностранного государства. — Он сделал паузу. — Пусть комментировать эту версию еще рано, подтверждаю, что тех, кто первоначально зарезервировал ложу 1, перевели в ложу 6. Сделано это было по просьбе новых арендаторов ложи 2, чтобы они могли организовать более многолюдный праздничный ленч, убрав перегородку межцу двумя ложами, а не располагаться в двух отдельных, разнесенных между собой ложах. Об обмене договорились в самом начале прошлой недели. Судя по всему, бомбу привел в действие часовой механизм. Пока мы не можем определить, как давно установили эту бомбу, а потому должны рассматривать и версию о том, что удар предполагалось нанести совсем по другой цели. — Он опять помолчал, прежде чем добавить: — В субботу утром, согласно правилам обеспечения безопасности иностранных королевских особ, проверялся воздушный кондиционер в ложе 6. Ничего подозрительного в нем не обнаружили.

«Ну и ну», — подумал я.

Пресс-конференция продолжалась, но уже стало ясно, что полиция понятия не имеет, кто несет ответственность за взрыв, и у нее нет никаких ниточек, ведущих к преступникам.

Зазвонил телефон.

— Алло, — ответил я.

— Шеф? — Мужской голос. — Это Гэри. Идете на работу?

Гэри, мой помощник, мой ученик.

— Где ты? — спросил я.

— В «Торбе». Но не могу попасть на кухню.

— Я знаю. — Посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. Обычно мы начинали работу в десять. — Кто еще пришел?

— Рей, Джулия, Джин, кухонные рабочие… И Мартин тоже здесь, — добавил он.

«Мартин, мой бармен, похоже, оклемался», — подумал я. Именно его увезли в больницу в ночь с пятницы на субботу.

— А Ричард и Карл? — спросил я.

— Их не вижу. Как и Роберта с Луизой.

Очевидно, он еще не слышал о смерти Луизы.

— Скажи всем, чтобы собрались в обеденном зале и ждали меня. Пусть Мартин сварит всем кофе на кофеварке в баре. — Для этого ему не требовалась кухня.

— А как насчет молока? — спросил Гэри. Молоко осталось в холодильной камере.

— Попьете черный. Я приеду через четверть часа.

На самом деле я добрался до ресторана через двадцать минут, прежде всего потому, что мой автомобиль остался на ипподроме и пришлось вызывать такси. Ричард появился в ресторане раньше меня и принес плохую весть о Луизе. Так что к моему прибытию Джулия и Джин плакали, утешая друг дружку, Рей, Мартин и Гэри сидели молча, склонив головы. Луизу в нашей команде любили.

Мартин спросил меня о Роберте, и я заверил их, что с ним все в порядке. Но настроение у всех если и улучшилось, то на чуть-чуть. Ричард принялся ругать «мерзавцев», которые это сделали. Лупил кулаком по столу, и я предложил ему выйти на улицу и остыть. Потом увидел через окно, как он пинает дерево, которое росло около автостоянки. Ричард, ему было за сорок, работал у меня метрдотелем, встречал и приветствовал клиентов, а потом принимал у них заказ на обед, пока они пропускали по стаканчику в баре. В школе Луиза была лучшей подругой его дочери, и я знал, что он воспринимал ее как члена семьи. Благодаря Ричарду Луиза пришла работать в «Торбу», и он, вероятно, полагал, что в какой-то степени она погибла из-за него. Злился он не просто на «мерзавцев», которые это сделали, но на всю цепочку событий, приведшую к ее безвременной смерти.

Прибыл Карл.

— Привет, — поздоровался он со мной. — Как твое колено?

— Как-нибудь переживу.

— Жаль. — Он выдавил из себя улыбку. Я знал, что ему не нравится босс, который моложе его на десять лет, учитывая, что все заслуги доставались мне, тогда как львиную долю работы на кухне выполнял он. Но я платил ему хорошо, поэтому он и не порывался куда-то уйти.

Собрание я провел в обеденном зале. Ричард вернулся с автостоянки с покрасневшими, мокрыми от слез глазами, Джулия и Джин по-прежнему прижимались друг к дружке, а Мартин суетился над ними, Рей и Гэри сидели рядышком, глядя на меня. Я даже подумал, а может, они — пара. Откуда-то появились двое кухонных рабочих, но они меня не интересовали.