По замыслу создателей этой линии обороны, предполагалось прикрыть коммуникации между Чехией и Словакией, обеспечить достаточные возможности для мобилизации армии, укрепить оборону Праги и других важнейших политических и экономических центров и, наконец, сохранить свободу маневра соединениями, армиями в направлении Запад-Восток.
Выполнение этой гигантской для такой небольшой страны программы было рассчитано на период с 1936 до 1942 года, ее выполнение потребовало мобилизации крупных материальных, финансовых и людских ресурсов. Только прямые финансовые затраты должны были достигнуть 11 млрд. крон.
С самого начала оборонительные работы, развернувшиеся на чехословацкой стороне, находились под пристальным вниманием Абвера. Уже в июле 1936 года на территории Глучинского округа Чехословакии — единственного района, переданного ей Германией в сентябре 1920 года, был арестован агент Абвера Люттигер. При обыске у него обнаружили образцы железной арматуры и цемента, применявшиеся при строительстве дотов, а также их чертежи. Предварительное расследование показало, что этот шпион был скромным звеном в обширной агентурной сети, руководство которой осуществлялось организацией судето-немецкой партии в Новом Богумине.
Заместитель начальника Генерального штаба генерал Гусарек, которому доложили о выводах следователей, оценил деятельность шпионов в Глучине как чрезвычайно опасную для Чехословакии. 8 марта 1937 года полиция арестовала на вокзале в Кошице по подозрению в шпионаже некоего Альфонса Кубенке и его помощника Рихарда Голубека. Дальнейший розыск привел к ликвидации целой шпионской группы, в которую входили 12 человек. Благодаря этому чехословацкая контрразведка напала на след преступной деятельности Алоиза Вечорека из Глучина, некогда члена христианско-социальной партии, а с 1934 года — активиста судетских нацистов и «по совместительству» руководителя агентурной группы Абвера.
Наряду с ликвидацией группы Вечорека в том же Глучинском округе чехословацкие органы безопасности в течение 1937 года обнаружили еще одну шпионскую группу, возглавляемую бывшим унтер-офицером императорско-королевской австро-венгерской армии Эмилем Прассеком.
Глучинский округ не был единственным районом, где агентура Абвера проявляла особую активность. Не меньшим вниманием пользовалась пограничная область Хеб-Чешский лес. Хеб, в прошлом Эгер, старинный город на границе с Германией, еще в средневековье являлся ареной бурных политических событий. Здесь в 1634 году во время Тридцатилетней войны стал жертвой заговора знаменитый Альберхт Валленштейн. Весьма драматические события развернулись в этих местах и через 300 лет. В 30-е годы город — крупный промышленный центр и железнодорожный узел с многочисленным тогда немецким населением стал одним из районов подрывной деятельности местной «пятой колонны» нацистов — судето-немецкой партии. Управление операциями осуществлялось из соседней Баварии, из городка Вальзассен, где располагалось гнездо диверсантов и шпионов, обслуживавших СД и Абвер, именовавшееся судето-немецким контрольным бюро (СДКС). Шефом СДКС являлся бригаденфюрер СС Ганс Кребс, некогда чехословацкий парламентарий, сподвижник фюрера судето-немецких нацистов Конрада Генлейна.
В Хебе находилась главная резиденция Абвера, которую возглавляла фанатическая последовательница нацизма, судетская немка Анна Даниелова. Именно ее агентам надлежало собирать о проходящей через окрестности Хеба и далее на восток линии дотов, прикрывавших столицу от неожиданного прорыва бронетанковых колонн вермахта. В течение нескольких лет эта «чехословацкая Мата Хари», как окрестила Даниелову пресса во время процесса по ее делу в 1936 году, довольно успешно действовала, не вызывая подозрений полиции. И все же ее тайной активности пришел конец. К этому времени ее группу уже контролировала чехословацкая контрразведка.
Начальником штаба шпионско-диверсионной организации в Вальзассене, непосредственным помощником Ганса Кребса был оберфюрер СС Цаппе, который на беду Даниеловой являлся тайным агентом службы контрразведки 2-го отдела чехословацкого Генерального штаба.
Связь с Цаппе не была единственным успехом чехословацкой контрразведки в ее поединке с Абвером. Ей удалось почти одновременно с Даниеловой разоблачить шпиона в чехословацкой армии — подпоручика Манфреда Кноппа, судетского немца из Моравской Остравы, служившего в Праге.
Абвер стремился приобрести надежную агентуру в чехословацком Генеральном штабе. Только оттуда могли поступить сведения о стратегических планах, которые не были в состоянии доставить «ремесленники», мелкие фигуры в тайной войне. Несколько лет Абверу это не удавалось. И вот — успех. В штаб-квартиру Абвера из филиала в Бреслау поступило оригинальное послание. Судя по почтовому штемпелю, это послание было опущено в местечке Рейнэрц, близ границы с Чехословакией, и адресовано в штаб 28-ой пехотной дивизии вермахта. Его автор, который предпочел не указывать своей фамилии и адреса, сообщал секретные данные о строительстве укреплений в 1936–1937 годах, их вооружении, а также о боевом составе 4-й пехотной дивизии чехословацкой армии, штаб которой располагался в Градец-Кралове.
Неизвестный, видимо, намеревался предложить свои услуги германской секретной службе и, вероятно, скоро снова должен был дать о себе знать. Письмо из Рейнэрца представляло лишь демонстрацию возможностей будущего агента. Дальнейшие события развивались именно таким образом. Из Бреслау поступило новое послание, причем туда оно попало не по почте, что было вполне объяснимо, если принимать во внимание его необычную упаковку. Оно находилось в недрах крупного бумажного шара, по размерам близкого к футбольному мячу. Шар был обнаружен немецким железнодорожником в вагоне с углем, который остановился на небольшой станции близ границы с Чехословакией.
Изучив маршрут следования вагона с углем, аналитики Абвера установили, что на вокзале станции Цигенхальс (теперь Глухолазы) в Верхней Силезии он стоял на путях рядом с чехословацким пассажирским поездом, следующим из Богумина в Северной Моравии в Ганушовице. По соглашению между Чехословакией и Германией такие поезда в целях сокращения пути некоторое время следовали по линии, проходящей по германской территории. Видимо, неизвестный, пользуясь этим обстоятельством, перебросил свое послание в вагон германского поезда. Так оно в действительности и происходило. В бумажном шаре содержалась новая партия секретных данных и предложение встретиться в назначенном анонимным шпионом месте.
Увы, надеждам Абвера и его нового информатора не суждено было осуществиться. Один из агентов 2-го отдела чехословацкого генштаба, проникший в германский войсковой штаб в Мюнхене, краем уха слышал о поступлении «бумажного шара» в Германию и строгом распоряжении немедленно доставлять такие находки в нетронутом виде в Берлин. Удалось установить характер сведений, пересланных шпионом-«анонимом», что, в конечном счете, и решило его судьбу.
В Праге предположили, что искать предателя следует среди офицеров 4-ой пехотной дивизии в Градец-Кралове, особенно среди тех, кто недавно получил доступ к секретной информации. Гипотеза позволила сначала наметить круг подозреваемых, а потом сделать выбор. Это был капитан Генерального штаба, 32-летний Эдмунд Кальмар, сын кадрового офицера старой автро-венгерской армии, прибывший на службу в штаб дивизии после окончания Высшей военной школы в Праге в 1936 году. После непродолжительных запирательств он дал откровенные показания, что, впрочем, не избавило его от казни по приговору военного суда. За несколько месяцев бывший капитан успел передать Абверу исключительно важные сведения о вооружении тяжелых дотов в пограничной полосе, минных полях, которые должны были преградить путь германским танкам, новых мобилизационных планах, мерах по усилению войск, предназначенных для отражения первого удара вермахта…
Бесспорно, германской разведке удалось выиграть некоторые сражения за обладание чехословацкими военными секретами. Однако ее руководство не знало, что многие тайные операции Абвера находятся под контролем чехословацкой контрразведки, а провалы ценных агентов объясняются вовсе не их оплошностями. Наконец, ни Гитлер, ни Канарис не ведали, что их намерения в отношении Чехословакии не являются секретом, и при всех условиях элемент неожиданности удара — а он был едва ли не решающим в расчетах — исключается.
