Оливье еще не дочитал этого письма, как Виллиго беззвучно вышел вон; постоянно общаясь со своим другом Тиданой, он настолько научился понимать по-французски, что для него не пропало ни единое слово из письма Люса. Вероятно, он поспешил предупредить своего верного Коанука о важной новости и опасности, снова грозящей молодому французу.

— Значит, «человек в маске» жив! — проговорил Оливье, побледнев.

— Что ж, мы покажем этому подлому господину, который не решается открыто выступить против нас, что мы не из тех, кто отступает. И я со своей стороны клянусь, что не положу ружья до тех пор, пока не рассчитаюсь по справедливости с этим темным авантюристом!

— Ах, это ужасно! — воскликнул граф, разражаясь рыданиями. — Опять борьба, опять кровь, опять новые ужасы!..

— Успокойся, друг мой! Чего нам бояться? Теперь положение изменилось в нашу пользу мы теперь у себя, а он — пришлый человек… Где теперь его сторонники? А за вас встанет, как один человек, все племя нагарнуков, все рабочие с прииска, экипаж двух наших судов и мы все, ваши близкие друзья! Право, наша жизнь начала становиться уж слишком однообразной и скучной, а это нас немного расшевелит и быть может даже позабавит!

— Ну, я просто баба, милый Дик! — уже почти весело воскликнул Оливье. — Это все мои проклятые нервы: пустяк может меня расстроить, но и такой же пустяк может меня ободрить.

Решено было ничего не изменять в программе готовящихся торжеств, даже не откладывать экскурсию по озеру, назначенную на этот вечер.

— Теперь более, чем когда-либо, я настаиваю на этой поездке по озеру. В письме упоминается об электричестве! Весьма вероятно, что электричество не имеет ничего общего с галлюцинациями Ле Гуэна и Бигана, но я хочу все-таки убедиться в этом.

В этот момент вошли Виллиго и Коанук в полном боевом облачении.

— Вага! — воскликнул Виллиго вполголоса. — Черный Орел и Сын Ночи вырыли свои топоры из-под порога их хижины; теперь они на военной тропе!

Дикая радость и гордая уверенность светилась в глазах грозного вождя, придавая ему вид мощного африканского льва. Оливье радостно поспешил им навстречу и крепко пожал обоим руки.

— Спасибо вам, друзья! — сказал он. — Я уже давно не могу сосчитать всех своих обязательств по отношению к вам, но я вам сердечно благодарен за все!

КОГДА КОМАНДИРЫ ОБОИХ СУДОВ ИЗВЕСТИЛИ графа и его друзей о своей полной готовности, Черный Орел и Сын Ночи попросили разрешения сопутствовать Оливье и Дику, что им, конечно, было разрешено, причем предусмотрительный вождь нагарнуков предложил взять с собой на всякий случай одного из самых выдающихся пловцов-ныряльщиков его племени, что было встречено всеобщим и единогласным одобрением.

Солнце только что зашло, оставив на краю горизонта узкую багрово-красную полосу, когда маленькое общество разместилось на двух судах. Погода стояла тихая, безветренная. Озеро было спокойно, как зеркало. Но ночь на озере не была столь безмолвной, как ночь в австралийском буше: здесь в тростниках по берегу ютились тысячи птиц, отдыхающих ночью от томительного зноя дня и весело щебечущих на все лады, отыскивая себе место для ночлега.

Оливье и друзья взошли на «Надежду», где был заказан ужин, а «Княжна» была предназначена сопровождать «Надежду», поэтому кроме ее экипажа на ней никого не было. Капитану Ле Гуэну было предписано держаться все время в кильватере «Надежды» и ожидать распоряжений графа, которые будут передаваться ему с «Надежды».

Прозвучала команда, и оба судна отчалили от пристани, направляясь прямо к середине озера.

Все были взволнованы, и никто не старался этого скрывать. Вскоре берега исчезли из виду, и возникла полная иллюзия открытого моря. Чувствовалось что-то жуткое в этом глубоком мраке тропической ночи; чтобы как-то рассеять это общее настроение, Оливье распорядился, чтобы подали ужин. Кают-компания «Надежды» была ярко освещена; стол был накрыт белоснежной скатертью и уставлен вкусными яствами. Доброе старое французское вино из погребов графа лилось в изобилии. Общее настроение быстро изменилось к лучшему; все повеселели и начали даже высказывать предположение, что команды судов, вероятно, вчера плотно пообедали и под впечатлением выпитого им померещилось нечто невероятное.

— Берегитесь, милейший Кэрби, — пошутил канадец, — если вы будете продолжать так же усердно прогуливаться по виноградникам Бургундии, с вами произойдет то же самое!

— И вместо одной луны на небе вы увидите тридцать шесть лун в воде! — подтвердил Лоран.

Чтобы окончательно развеселить маленькое общество, Оливье приказал подать шампанское. Желая показать свое молодечество и удаль, кто-то из сидевших за столом, смеясь, провозгласил тост за здравие капитана призрачного судна, «Летучего Голландца». Не успели, однако, присутствующие поднести свои бокалы к губам, как Биган, стоявший все время на мостике, громко крикнул:

— Огонь под левым бортом! Впереди…

Все кинулись наверх. Ночь была настолько темная, что в двух шагах от носа ничего нельзя было различить. Луна еще не взошла; звезд тоже не было; никакого отражения быть не могло; а между тем на расстоянии приблизительно одной мили от «Надежды», несомненно, под водой светился белый огонь.

— Точно так же это началось и вчера, — мрачно заметил капитан «Надежды».

— Странно! — сказал Оливье. — Что вы на это скажете, Дик?

— Вы знаете мое мнение: в природе много такого, что не может быть объяснено естественными причинами!

— Ну, а я все-таки продолжаю утверждать, что без естественных и логических причин ничего не бывает! Весь вопрос в том, чтобы найти эти причины. Все, что мы приписываем сверхъестественному, это только результат нашего невежества, нашего незнания истинных законов природы! — проговорил Оливье.

— Ну вот, перед вами сейчас одно из таких явлений, превосходный случай отыскать его естественные причины! Что же касается меня, то я часто слышал, что души усопших приходят просить, чтобы кто-нибудь помолился за упокой их души, если они умерли без покаяния, насильственной смертью, от руки какого-нибудь преступника и, по-моему, Биган, может быть, прав в том отношении, что здесь, на этом месте было некогда совершено преступление!

— Что касается меня, — сказал Лоран, — то я не раз своими глазами видел огни над могилами на нашем деревенском кладбище!..

— И ты думаешь, что эти огни — души умерших?

— Кто же зажигает их там, над могилами?

— Это чудо можно при желании повторить в любом месте, — засмеялся Оливье, — это фосфорические выделения газов, происходящие вследствие разложения растительных или животных тканей; эти газы, выделяясь из земли или болота, воспламеняются при соприкосновении с воздухом.

Лоран недоверчиво покачал головой, но не возражал.

Между тем судно, продолжая идти вперед, теперь уже приблизилось на такое расстояние к огню, что до него оставалось не более двухсот метров.

— Остановите ход, Биган, — сказал Оливье, — и правьте так, чтобы перерезать ему путь!

Но огонь, словно поняв команду, стал вдруг погружаться вглубь, а когда «Надежда» встала, снова появился под водой у противоположного борта, на глубине шести метров от поверхности.

— Посмотрим, — сказал молодой граф и, обращаясь к Виллиго, добавил, — где твой пловец-ныряльщик?

— Здесь, — отозвался Виллиго и знаком подозвал молодого нагарнука, который приблизился к Оливье.

— Нырни под этот огонь! — сказал Оливье.

Не задумываясь ни на минуту, туземец прямо через борт кинулся в воду; приблизившись к огню, нагарнук протянул вперед руку, как будто хотел схватить что-то у самого огня. Но в тот же момент огонь стал постепенно опускаться все глубже и глубже, а вместе с ним и нагарнук, как будто он был привязан к этому огню невидимой цепью и этот огонь увлекал его за собой. Вскоре свет стал едва заметен, а затем совершенно исчез вместе с пловцом, и кругом воцарились прежнее безмолвие и непроглядный мрак южной ночи.