— Призрак увлек его за собой! — воскликнул Биган. — Надо уходить отсюда, граф, не то с нами случится беда! Скорее вон отсюда!

— Не можем же мы так бросить человека, не предприняв ничего для его спасения! — возмутился граф.

Но прежде чем он успел сделать какое-нибудь распоряжение, Виллиго и Коанук, подобно большинству туземцев, умевшие плавать, как рыбы, уже кинулись в воду на поиски своего товарища. Вскоре они появились опять на поверхности, затем снова нырнули… Каждый из них нырял по четыре или пять раз, и все совершенно безрезультатно: нигде не было следов исчезнувшего Танганука.

Но странное дело: вернувшись на судно, оба нагарнука утверждали, что они слышали под водой какие-то голоса и какой-то своеобразный шум, объяснить который они не в состоянии. Это сообщение еще более осложнило решение трудной задачи.

— Каракулы (призраки), — шептал Виллиго, видимо, расстроенный.

Танганук был таким хорошим пловцом, что никому и в голову не могло прийти, что он утонул; для всех, кроме Оливье казалось несомненным, что исчезновение молодого нагарнука можно объяснить только сверхъестественными причинами, и всех присутствующих охватил такой безумный страх, что не будь здесь молодого графа, они, наверное, давно бы бросились к берегу.

— Я, конечно, не могу идти против желания графа, — сказал Биган конфиденциальным тоном Дику, — и когда он на судне, должен ему повиноваться. Но все, что здесь творится эти две ночи, слишком похоже на чертовщину, чтобы предвещать что-либо доброе! Используйте ваше влияние на графа, господин Дик, и постарайтесь уговорить его, чтобы он позволил нам вернуться к пристани. Я предчувствую, что нам здесь грозит какая-то серьезная и большая беда, быть может, даже какое-нибудь непоправимое несчастье!

— Я думаю так же, как вы, Биган, — согласился с ним канадец. — Но что делать, никто не может уйти от своей судьбы?!

— Конечно, но все-таки на берегу мы были бы в меньшей опасности, по крайней мере, хотя бы видели ее!

Вдруг из груди капитана вырвался подавленный крик, и он чуть было не лишился чувств.

— Что с вами? — спросил Дик, поспешив поддержать его.

— Смотрите… там! — прошептал капитан заплетающимся языком и указал рукой под бакборт.

Действительно, на расстоянии менее двухсот метров виднелся удлиненный черный выпуклый предмет, неподвижный и грозный, напоминающий спину кита или кашалота.

Дик подозвал к себе Оливье.

— Смотрите, — сказал он ему, не скрывая своего волнения, — что это, мираж или плод воображения?

— Это точное повторение вчерашнего случая; призрак ли это или действительность, мы сейчас увидим! Ведь ради этого мы и предприняли нашу поездку. Капитан, прикажите зарядить кормовое орудие картечью!

— Мой долг повиноваться, граф, — ответил суеверный бретонец, — но я должен сказать, что все мы погибли!

Командиру «Княжны» было отдано то же самое приказание; «Княжна» находилась в данный момент несколько впереди «Надежды», так как последняя маневрировала, чтобы перерезать путь огню и потому несколько отстала.

— Ле Гуэн, начинайте! — скомандовал Оливье.

Наступила минута тягостного ожидания. Канадец решился проститься с жизнью и был совершенно спокоен. Что суждено, того не избежишь, — говорил он себе, как истый фаталист, и это придавало ему мужества и бодрости.

— Слушай! Заряжай… Целься!.. Пли! — прозвучала в тишине ночи команда Ле Гуэна, и голос его звучал твердо и спокойно, так как он сознавал, что исполнял свой долг.

Прогремел выстрел, и целый град картечи посыпался на черный выпуклый предмет. Когда же дым рассеялся, загадочный предмет остался на том же месте, и картечь, очевидно, не причинила ему ни малейшей царапины. Но прежде, чем удивленные свидетели этого факта успели обменяться хотя бы двумя словами по этому поводу, вокруг «Княжны» забурлила и запенилась вода, подымаясь высоким столбом, и тотчас же раздался голос Ле Гуэна:

— Тонем! Помогите! Мы идем ко дну!

«Княжна», разрезанная надвое, стала тонуть на глазах у всех. Это произошло менее чем в полминуты, и притом совершенно беззвучно; ничего, кроме движения воды, не предвещало катастрофы. На «Надежды» все обезумели и потеряли головы; все ждали, что их постигнет та же участь, но, к счастью, этого не случилось, и Биган, сумевший в момент реальной опасности вернуть себе спокойствие духа, не теряя ни секудды, принял все меры для спасения погибающих товарищей. Вскоре все шесть нагарнуков, составляющих экипаж «Княжны», Ле Гуэн и механик Дансан были приняты на «Надежду». К счастью, никто из них не был ни ранен, ни ушиблен в момент катастрофы. «Надежда» была под парами, и Биган, не признававший в такую минуту никакой другой власти на судне, кроме своей, тотчас же направил яхту к берегу и стал уходить на всех парусах. И что же? Громадная черная масса, все время остававшаяся неподвижной, вдруг также тронулась следом за судном и, идя за ним в кильватере, начала постепенно развивать все большую скорость, пока наконец не опередила «Надежду», после чего, как накануне, три раза обошла вокруг нее, а затем скрылась, пойдя, как камень, ко дну.

Страшно взволнованный, Оливье был почти насильно уведен канадцем и Лораном в каюту, и только в тот момент, когда «Надежда» подошла к пристани, все наконец вздохнули с облегчением.

Вернувшись в коттедж, Оливье собрал своих друзей на совет; были приглашены и командиры обоих судов, а также оба механика, чтобы всем вместе обсудить случившееся. Конечно, большая часть приписывала все сверхъестественному влиянию, но на стороне Оливье стояли оба механика, люди более образованные и слыхавшие кое-что об электричестве. Из письма Люса эти трое поняли, что все случившееся, то есть и огонь, горящий и на воде, и под водой, и гибель «Княжны» все это могло быть приписано электричеству.

Тукас и Дансан, конечно, были тоже люди простые и с не Бог весть каким научным балластом, но оба они окончили школу прикладных знаний по морскому делу, прошли курс механики, где расширили круг своих познаний и в других областях науки, а также были знакомы, конечно, с электричеством и его применением.

Но был один пункт, по которому сторонники сверхъестественного как будто торжествовали: каким образом могли люди, пользующиеся для всех этих фокусов электричеством, доставить сюда, на дно озера, в самое сердце Австралии эти электрические машины, когда не было никакой возможности появиться в буше ни одному европейцу без того, чтобы это сразу не привлекло внимания как туземцев, так и лесных бродяг?! Как же могли пройти незамеченными эти сложные машины, для доставки которых непременно потребовался бы целый караван мулов и погонщиков?! Кроме того, если допустить, что они прошли, не будучи никем замеченными, весь австралийский буш, то как они могли миновать территории нготаков, нирбоа, дундарупов и нагарнуков, со всех сторон окружающие это озеро?!

Как и всегда в подобных случаях, эти рассуждения не привели ни к чему, и всякий остался при своем мнении, что, однако, не помешало самому искреннему единению друзей.

— Слова и взгляды ничего не значат, — заметил канадец, — важны только чувства, связывающие нас. Пусть это будут призраки, созданные нашим воображением, или механическая сила, применяемая нашими врагами, мой милый Оливье, мы с одинаковым упорством будем защищать от них вас и себя!

— Как бы то ни было, во всяком случае нам предстоит борьба не с одним призраком, раз Невидимые снова собираются объявить нам войну! — сказал полушутя Оливье.

Между тем эта борьба не на жизнь, а на смерть уже началась, но благодаря письму Люса и экспериментам Красного Капитана, желавшего испробовать все приспособления «Ремэмбера» и его двух спутников, Оливье и его друзья были, можно сказать, предупреждены.

В ту же ночь несколько сторожевых постов было расставлено по берегу озера и вдоль ограды поместья.

Исчезновение Танганука ничуть не нарушило программы завтрашнего дня, так как согласно туземным обычаям даже ближайшие родственники его могли участвовать в празднестве, и до тех, пока не всплывет его труп, он не признавался погибшим.