— Боюсь, если я останусь на второй танец, — сказал он тихо, — это вызовет ненужные подозрения. Подумайте, мадемуазель, ну какая девушка станет танцевать со своим дядей, когда вокруг столько молодых людей, покоренных ее красотой?

— Они говорили мне всякие глупости. Все они такие фальшивые, — насмешливо фыркнула Батиста. — Я, кажется, придумала!

— Что же? — спросил граф.

— Давайте… мы с вами поедем куда-нибудь, где можно потанцевать вдвоем. Один из моих партнеров рассказывал мне о танцевальном зале под открытым небом. Он говорил, что там очень мило.

— Ради Бога, Батиста… — начал было граф, но ее умоляющий взгляд заставил его изменить свое решение.

В конце концов завтра он уже встретится с ее матерью, и после этого Батиста, возможно, навсегда исчезнет из его жизни. Что ему стоило доставить ей такую радость?

— Ну что… мы поедем туда? Пожалуйста, обещайте, — прошептала Батиста.

— Так и быть. Хотя с моей стороны это большая глупость, — сказал он, чтобы не уронить своего достоинства. — Я обо всем позабочусь. Ждите меня в холле. Я спущусь к вам через каких-нибудь пять минут.

Батиста просияла от счастья. К ней подошла хозяйка дома.

— Один молодой человек сгорает от желания познакомиться с вами, мадемуазель. Позвольте представить вам…

Граф не дослушал имени очередного кавалера Батисты. Он отправился в танцевальный зал искать виконта. Пьер де Дижон в компании двух джентльменов пил шампанское.

— Мы как раз говорили, — обратился он к графу, — какой фурор произвела здесь твоя племянница. Уверен, завтра у нее, да и у тебя, от приглашений отбоя не будет.

— Спасибо, — поблагодарил граф. — Но я пришел сказать, что собираюсь отвезти Батисту домой. Потом я присоединюсь к тебе.

— Мне поехать с тобой? — предложил виконт.

— Нет, зачем же! — ответил граф. — Поезжай прямиком на празднество к Ля Кастиглион. Там и увидимся.

— Хорошо, — согласился виконт. — Оттуда съездим к Ля Паиве. К тому же я хотел отвезти тебя в новый Maison de Plaisance[6], но это оставим на завтра.

Граф ничего не ответил. Он вежливо улыбнулся джентльменам и удалился.

Батиста, как он и думал, ждала его внизу. Увидев графа, она засияла от радости и поспешила ему навстречу. Вокруг было много людей, и Батиста предусмотрительно ничего не говорила. Она благоразумно ждала, пока они останутся одни.

Экипаж виконта уже ждал их у подъезда. Они вышли, сели в него, и только тогда Батиста позволила себе взять графа за руку и сказать, чуть дыша от волнения:

— Как чудесно! Париж в тысячу раз лучше, когда глядишь на него вместе с вами!

В три часа ночи граф ложился спать.

«Моему поведению нет оправдания, такого нельзя было допускать!» — отчитывал он себя.

В то же время он признавал, что этот чудеснейший вечер навсегда останется в его сердце, а все потому, что восторг Батисты и ее способность видеть во всем сказку передались и ему.

Они поехали в самый приличный танцевальный зал, который располагался на Елисейских полях прямо под открытым небом. Там они танцевали польку под деревьями, и над ними в небе горели яркие звезды. Газовые фонари освещали все вокруг. Хрупкие девушки в простеньких, но изящных платьях и шляпках с цветами понравились Батисте гораздо больше, чем светские дамы в прежних пышных нарядах. Девушки танцевали очень легко и свободно, их юбки развевались, в их танце было столько жизни, простоты и веселья.

Граф, к своему удивлению, не был ни раздражен, ни пресыщен этим незатейливым времяпрепровождением. Он смотрел на все глазами Батисты, все радовало и развлекало его. Батиста была прекрасна, ради одного этого стоило привести ее в это пусть и не самое лучшее, но уж никак не дурное место. И танцующие пары, и сама ночь — все дышало каким-то необыкновенным очарованием, которого он еще никогда не испытывал на светских балах и приемах.

Экипаж виконта они давно отпустили, а сами поехали в открытой наемной коляске. Батиста придвинулась к графу и склонила голову ему на плечо.

— Как было прекрасно… как прекрасно! — вздохнула она. — Только вы один могли понять, как мне хотелось увидеть такой Париж, такой радостный, где все люди… счастливы.

Она сидела так близко, что граф машинально обнял ее. Ему казалось, что Батиста не чувствовала в нем мужчину, для нее он был всего-навсего добрым, понимающим другом, человеком, в трудную для нее минуту протянувшим руку помощи.

«Она еще так молода, — подумал граф. — Очень жаль, если с возрастом Батиста утратит свою непосредственность».

До дома виконта было совсем близко.

Они прошли в гостиную, где слуги приготовили им легкие закуски и напитки.

— Я навсегда запомню этот вечер, — сказала Батиста.

— Так где вам понравилось больше? На балу, где мы были сначала, или в танцевальном зале? — спросил граф.

— Это нетрудный вопрос, милорд. Конечно, в танцевальном зале. Ведь там я была с вами, — искренне ответила девушка. — А на балу я то и дело смотрела, где вы и с кем разговариваете, и не слышала половину реплик своих партнеров.

— Вам не следует думать обо мне! — вырвалось у графа. — Видите ли, дорогая Батиста, я помог вам в беде, я спас вас, но скоро вы окажетесь под опекой своей матери, она будет заботиться о вас, а я вам буду не нужен.

Батиста ничего не отвечала, она молча напряженно смотрела на него. Он никогда раньше не видел такого тоскливого выражения ее глаз.

— А что если… мама не захочет принять меня? — спросила она наконец.

— Сейчас нет смысла обсуждать это. Я еще даже не встречался с вашей матерью. После разговора с ней станет известно. Но я уверен, узнав о вашей ужасной жизни с отцом, о том, что было с вами после ее отъезда, она непременно оставит вас у себя и позаботится о вас.

Снова воцарилось молчание. Потом Батиста нерешительно спросила:

— А после того как я перееду к маме, я больше… не смогу видеть вас?

— Этого я не говорил, — ответил граф. — Но как вы сами понимаете, Батиста, я вскоре вернусь в Англию. А вы, я думаю, не будете лишний раз испытывать судьбу и ездить туда.

Девушка какое-то мгновение колебалась, но потом решилась:

— Я знаю, чего хочу больше всего… Я хочу остаться с вами, — выпалила она. — И чтобы всегда было так же хорошо, как сегодня. Вам ведь тоже было хорошо, милорд! Я знаю, вы не притворялись!

Граф удивленно посмотрел на нее:

— Почему вы так считаете?

— Иногда в разговоре со мной вы произносите слова, просто чтобы сделать мне приятное, но вы говорите… не от чистого сердца, потому и получается не совсем искренне. А сегодня вечером вы были по-настоящему счастливы, как и я… Наверно, больше уже… никогда нам… не будет так хорошо.

Граф заметил, что их разговор зашел слишком далеко, а это не предвещало ничего хорошего.

— Идите спать, Батиста, — вздохнул он. — Зачем расстраивать себя и портить такой чудный вечер грустными мыслями о том, что даже не имеет места быть. Вспомните, как вы веселились совсем недавно. Идите спать. И пусть вам приснится, что вы вновь танцуете польку.

— Танцую с вами, — прошептала Батиста.

Она даже не думала ослушаться графа и собралась уходить. Напоследок девушка приблизилась к нему. Ирвин протянул ей руку, и она сжала ее в своих ладошках.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Спасибо… Я благодарю вас от всего сердца.

Батиста сделала реверанс, склонилась к его руке и поцеловала ее. Граф понял, почему она это сделала; Батиста вспомнила, как он поцеловал ее руку, когда она спасла ему жизнь.

Графа проводили в комнату, где он стал ждать леди Дансфорд. Она жила в скромном доме на небольшой площади. И простота обстановки, и внутренняя отделка, и даже цветы — все напоминало Англию.

Ирвин Хоксхед не раз бывал в великолепных особняках министров иностранных дел. И потому ожидал, что герцог де Граммон, любящий во всем величие и помпезность, создаст своей любовнице обстановку под стать своим вкусам.