В толпе десяток-полтора не слишком интересовались собранием, а пришли как раз в надежде, что какие-то билеты остались невыкупленными, и театр отдаст их в свободную продажу.

Но внутрь не пускали. Двое сурового вида мужчин в длинных военных шинелях, богатырках, с деревянными кобурами застыли по обеим сторонам дверей и только покрикивали:

– Товарищи! Имейте терпение! Какие кассы? Сам выступает! Собрание кончится – идите куда хотите!

Чувствовалось – еще немного и терпение стражей окончательно истончится, и тогда в дело пойдут уже не словеса, а что-нибудь более весомое. Вплоть до маузеров, довольно серьезного оружия, а уж с такого расстояния…

Наверно, следовало отказаться от своего желания и пойти дальше. Пусть они здесь заседают, толкают речи, принимают постановления, какое Кротову дело до всей этой белиберды? Велики ли шансы отстоять непонятно сколько времени и наградой за терпение получить вожделенный билет? Кажется, говоря языком математики, нечто стремящееся к нулю.

Или подождать? Спешить все едино некуда. Вон и топотун застыл где-то на самом краю толпы, старательно изображая заинтересованность то ли дневным собранием, то ли вечерним спектаклем.

Кротов вытянул папиросу. Самое простое решение – догорит, и можно двигать дальше. Успеет все закончиться – что ж, попытаем счастья. Судя по услышанному, заседание идет уже часа три, не меньше. Вон и явные газетчики заждались. Правда, партийные болтуны могут на самую ерундовую тему вещать едва не сутками.

Пусть все решит судьба.

Она и решила.

Дверь внезапно отворилась. За гомоном толпы никто не слышал шагов с той стороны, и потому произошло это внезапно.

Наружу высунулся мужчина, мельком скользнул по машинально придвинувшейся толпе и, не колеблясь, шагнул вперед.

Одет он был точно так же, как стража – такая же длинная кавалерийская шинель, головной убор известного художника Васнецова – богатырка для несостоявшегося парада по поверженной Германии, маузер на боку… Двое дежурных сразу подтянулись, послушно кивку вышедшего тронулись с места, разрезая стоявших людей и освобождая свободную дорогу до машин, а на улицы между тем вышло еще сразу трое.

Кротов обратил внимание лишь на первого. Невысокого роста, усатого, с изъеденными оспинами лицом, тоже в шинели, но вместо богатырки в простой фуражке, словно и зима – не зима…

Дальнейшее произошло мгновенно. Кротов оказался в первом ряду, и вдруг краем глаза отметил странное и резкое движение соседа справа. Чем именно странное, он в первое мгновение понять не успел, а во второе наступила пора действия. Машинального, без раздумий, как, собственно, и надлежит действовать в критических ситуациях.

В руке соседа оказался пистолет, и ствол был направлен прямо на усатого.

Кротов резко взмахнул, толкнул руку вверх, и сразу громыхнул выстрел. Но пуля пошла куда-то к небесам. Не дожидаясь продолжения, Кротов толкнул убийцу всем телом. Тот не устоял, упал, и Кротов свалился прямо на него.

Мужчина попытался высвободить придавленную руку с оружием. Другой конечностью он нанес Кротову пару ударов, но замаха не было, да и полушубок здорово защищал от подобных покушений.

В ответ Кротов ударил противника головой по лицу, потом – кулаком, но последний оказался куда менее действенным – по той же причине, что у противника. Зато сумел извернуться и надавить на вооруженную руку так, что пистолет выпал из пальцев, а тут подоспел кто-то из охраны, и вдвоем они скрутили незадачливого стрелка.

– По сторонам смотрите! – рявкнул Кротов двум свободным охранникам, наблюдавшим за происходящим с маузерами наготове. – Мать вашу через пень колоду!

Окрик подействовал. Телохранители завертели головами, в то же время обступив усатого так, что прикрыли его своими телами.

Только тут Кротов машинально скользнул взглядом по валяющемуся пистолету. Армейский кольт, серьезная машинка, а уж при стрельбе в упор шансов выжить у усатого практически не было.

Толпа бурлила. Кто-то продвигался ближе, норовя самолично узреть, в чем дело, кто-то напротив, услышав выстрел, пытался удалиться прочь по добру по здорову. Будь у стрелка сообщник, ничего не стоило в царящем бардаке попытаться исправить несделанное.

– В машину! Быстро! – скомандовал Кротов, словно имел право распоряжаться.

Он машинально подобрал пистолет, не стоит оружию бесхозным валяться на снегу, и с удовлетворением убедился, что его послушались.

Кротов даже сам присоединился к охранникам, помог довести усатого до «паккарда». Несостоявшаяся жертва вела себя довольно спокойно. Первоначальная растерянность исчезла с лица без следа, и теперь деятель, кем бы он ни был, двигался, словно ни в чем ни бывало. Или, по крайней мере, тщательно скрывал свои чувства.

– Езжайте! – Кротов захлопнул дверку снаружи, и автомобиль немедленно тронулся.

Из дверей театра выбегали мужчины в форме с пистолетами и револьверами в руках. А вот куда девался в общей давке топотун, было не понять. По идее, ему, как сотруднику Комитета, наоборот требовалось выступить на передний край. Или он настолько секретен?

Ну и хрен с ним!

Кротов по-прежнему сжимал в руках трофейный кольт, и потому сразу трое набежавших взяли его на прицел. Еще мгновение, и как начнут палить сдуру!

Может, зря он поддался инстинкту?

– Держите, – Кротов протянул пистолет рукоятью вперед.

– Руки вверх! – выкрикнул один из мужчин.

– Пистолет прежде возьми, – Кротов буквально всучил оружие охраннику, но руки все-таки поднял.

Смерть ведь бывает иногда самой дурацкой.

– Да ты что! – к счастью, пришел на помощь единственный задержавшийся телохранитель усатого. Он держал преступника. – Этот мужик пистолет выбил. И хмыря повязал.

Похоже, подкрепление не сразу поверило, но охранник повторил с добавлением весьма убедительных слов, и направленные на Кротова стволы опустились.

Про Кротова сразу было забыто. Все внимание приковал пленный, или как назвать захваченного с боем преступника?

Делать тут больше было нечего. Вряд ли касса заработает сразу после несостоявшегося покушения. А тут еще из театра повалил разномастно одетый народ – тот, который принимал участие в таинственном заседании.

Ладно. Поищем иной театр. Или какое другое развлечение на вечер. Можно купить несколько книг. Вдруг хоть одна из них окажется стоящей?

Кротов спокойно шагнул в толпу. Никто его не остановил, скорее, даже не заметили его ухода.

И топотун пропал. Надо же!

14.

Остаток дня прошел совершенно бестолково. В театр Кротов так и не попал, в приличных не оказалось билетов, а в какие-то непонятные с репертуаром из новых революционных пьес идти не имело смысла. Навестить оставшихся в Москве знакомых Кротов не решился. Вдруг хвост не исчез, а лишь стал более изощренным и незаметным? Мало ли, привлекут потом друзей и знакомых за общение с подозрительным иностранцем?

Если еще есть эти знакомые! По нынешним временам о чьих-то судьбах узнаешь из запоздалых сплетен, и никто толком не может поручиться, верные ли они?

С почтой что-нибудь передавать может оказаться опасным для адресата, с оказией не всегда надежно и удобно. Бывает, думаешь про человека, как он живет, а тот уже давным-давно умер или погиб. Наоборот-то намного приятней в итоге.

Книг себе Кротов все-таки купил. Нашел небольшой магазин, который работал даже по воскресеньям, и в итоге набрал себе аж полдюжины штук. Ничего особо серьезного, настроение не то, так, то, что в теории могло помочь скоротать несколько вечеров.

Поужинал в каком-то кабачке средней паршивости. Из тех, чьи цены не достигают заоблачных высот, но и не настолько низки, чтобы здесь проводили время откровенные отбросы общества.

По нынешним временам в число отбросов могли попасть очень приличные люди, да речь не о них. О тех, кто действительно ничего по жизни не стоил, зато создавал другим проблем выше головы. Оно очень надо?