Почувствовав тяжесть в ногах от долгого подъема, Гхуда присел отдохнуть на поленницу возле одного из домов. И снова его встревожило ощущение того, что за ним следят. Он оглядел тихие улицы вокруг, поднял голову, посмотрел на мост. Может быть, кто-то смотрит на него оттуда.

Он встал, чтобы продолжать путь, и услышал топот: кто-то убегал.

Рядом была подворотня, она вела к ирену – рынку, расположенному в каменном мешке двора. Ступив под ее высокие своды и оказавшись меж двух близко расположенных стен, которые, казалось, уходили в бесконечность, он испугался, у него забилось сердце.

Он ускорил шаг.

И выскочил на людный и шумный ирен…

В тот же миг ему показалось, будто его грудь лопнула, а ее содержимое потекло на мостовую. Конечно, ничего такого не произошло, он цел, он жив, но, опустив голову, он увидел рану у себя на груди, она расширялась, и сквозь обрывки одежды внутрь проникал сырой холодный воздух.

Жестокая боль пронзила его, и он закричал, попытался оглянуться, но в глазах у него быстро темнело, и он разглядел лишь чью-то спину, смутный силуэт, который странным образом уходил от него куда-то вверх, во тьму. Он споткнулся, упал, вцепившись обеими руками в мокрые камни мостовой, изо рта пошла кровь. Вокруг уже собрались люди, они смотрели на него, вытаращив глаза, показывали пальцами. Учуяв запах его жизненного сока, наполняющего желобки между камнями, откуда-то налетели кровавые жуки и набросились на него так, что он закричал во весь голос, а его крики эхом заметались между каменными стенами двора. Один жук даже забрался ему в рот, где деловито скреб его язык и десны. Он сжал зубы, чтобы не поперхнуться, перекусил жука пополам и выплюнул его, но привкус все равно остался.

Советника Гхуду бил озноб.

Стоя возле бистро с надкушенным пирожком в руке, чувствуя, как бурчит с голоду в животе, Рандур вдруг увидел, что к нему, шатаясь, идет какой-то человек. Вокруг испуганно завизжали, мужчины стали прикрывать собой своих женщин, когда крупные блестящие жуки окружили страшную зияющую рану того человека.

Рандур, ошеломленный настолько, что даже забыл про еду, шагнул в переулок позади галереи. Какой-то ребенок взвизгнул и бросился прочь, когда умирающий – бледный, страшный, выпучив глаза и харкая кровью, – ввалился туда же за ним. Уставившись прямо на Рандура, он рухнул на колени в нескольких шагах от него. И выл, пока насекомые отрывали его плоть мелкими кусочками, так что над его раной взошло кровавое облачко. Потом он упал ничком и затих.

Через несколько секунд в переулок ворвалась банши, словно выследила умирающего по запаху. Она была закутана в длинную шаль, точно в кокон, ее худое лицо поразительно выделялось на фоне растрепанных иссиня-черных волос. Глядя вокруг отрешенным взглядом, она со свистом набрала воздуха в грудь и, невероятно широко разинув рот, издала протяжный вопль. Кровавые жуки, сыто жужжа, покинули переулок, а вокруг тела вскоре образовалась новая толпа. Рандур, окончательно потеряв аппетит, отдал свой пирог уличному оборванцу.

–  Добро пожаловать в Виллджамур, – буркнул он себе под нос.

Его разбудил взрыв – басовитое ворчание, от которого, казалось, земля дрогнула у него под ногами. Командующий Бринд Латрея открыл глаза, глотнул холодного воздуха и увидел, что лежит на земле, в окружении берез, а ему на спину сыплются сухие ветки. Пальцами он нащупал узловатые корни, он ухватился за них, чтобы подтянуться, но рука сорвалась. Он снова упал, его тошнило.

Попытался осмыслить происходящее.

Сквозь просвет в кронах деревьев, в обрамлении колышущихся на холодном ветру ветвей, он видел дым, спиралью уходящий в небо. В ушах у него звенело. Пряди белесых волос липли к лицу.

Как он сюда попал?

Палуба корабля.

Затем взрыв.

Он оттолкнулся от земли, сел и только тогда заметил, как у него ломит все тело.

Рядом с ним валялись обломки деревянной двери, в которой он распознал люк своего драккара. Ни меча, ни топора при нем не было. Нож-то хоть с собой? «Да, в сапоге, и то хорошо».

Несмотря на туман в голове, мысли понемногу прояснялись.

В качестве старшего офицера Ночной Гвардии он, повинуясь бессмысленному приказу императора, недавно отплыл к этим берегам. Выступили из Виллирена, огромного торгового города, миссия заключалась в том, чтобы обеспечить Виллджамур запасами огненных зерен в количестве, достаточном для того, чтобы пережить долгие холода. С его точки зрения, бессмысленная затея.

Новая попытка встать закончилась успешно. Бринд заковылял через заросли тенистого бука, всматриваясь в пестрые стволы, чтобы никакое движение не укрылось от его глаз. Он то и дело оскальзывался на замшелых валунах и хватался за ветки, но смотрел внимательно. Пройдя немного вперед, он наткнулся на изуродованный труп одного из своих гвардейцев: это был Ворен, он опознал его по украшенному замысловатой резьбой луку, отлетевшему в сторону. Псоглавые джилы уже окружили труп, их морды с тройными языками и двумя парами глаз ходили ходуном в ритуальном танце вокруг открытых ран, точно они исполняли обряд, старый как мир. Хрустели кости.

В темном подлеске по обе стороны от него двигались какие-то тени, и он спросил себя, что бы это могло быть.

Он узнал очертания Кулл-фьорда, холмы, сгрудившиеся на его берегах и тающие в дальней дымке. Мыс Далук, природная гавань, мало кому известная, кроме военных. Пройдя немного вдоль скалистых берегов, корабль попадал в воды глубокого соленого озера.

Стая черных крачек, летящих к северу, постепенно закрыла горизонт. Странный покой под сумрачным небом, хмуро нависавшим над заснеженной тундрой, сколько хватал взгляд. Бринд обратил внимание на скопление камней на темном склоне одного из холмов. Значит, племя аэзов уже переместилось с востока острова на запад, должно быть в поисках зимних стоянок. Значит, они останутся там надолго.

Неумолчный плеск воды о камень вдруг прервали крики, они неслись откуда-то с берега.

Хромая, он двинулся в обход деревьев, клонившихся почти к самой воде.

–  Вот дерьмо!

Два из трех драккаров погибли. От запаха горящего топлива слезились глаза. Крошечные костерки плыли по воде, к берегу прибивало обломки кораблей и фрагменты груза, некогда горделивые паруса превратились в пылающие тряпки, которые тонули вместе с мачтами прямо у него на глазах. Три ночных гвардейца колыхались на волнах лицом вниз, над ними пузырились плащи, наполненные задержавшимся в них воздухом. Несколько солдат еще вели бой на суше. Вдруг один из них упал, пораженный стрелами. Они дрались врукопашную, у их ног валялись мертвые и умирающие дикари.

Но среди деревьев на выручку своим уже подтягивались новые дикари, вооруженные топорами. Один прошел совсем недалеко от него, правой рукой поддерживая полуотрубленную левую. Кровь промочила шкуры, в которые он был одет, пот вместе с краской тек по лицу. Но тут в его затылок воткнулась стрела и разнесла ему череп.

Пытаясь оценить ситуацию, Бринд взглянул на ближайшую к кораблям вырубку в лесу, где еще были привязаны лошади.

Он подошел ближе к месту схватки, прямо по его лицу хлестнуло оперение стрелы, она ударилась о камни, отскочила и упала в воду. Проследив направление, откуда она прилетела, он увидел еще людей, которые двигались среди деревьев дальше по берегу. Лезвия их топоров тускло взблескивали, отражая рассеянный свет.

Выхватив из руки мертвеца топор, Бринд перебежками, прячась в тени, подкрался туда, где четверо его людей спиной к спине продолжали сражаться с нападавшими под сенью третьего, и единственного уцелевшего, корабля. Улучив мгновение, они увидели командующего и дальше следовали его указаниям.

Он не распознал племя, напавшее на них, но дрались дикари плохо. Расколов одному голову, Бринд выхватил из его слабеющей руки меч. Вытянул из его черепа топор и метнул в другого. Топор вонзился дикарю в плечо, и, пока тот корчился от боли, Бринд вогнал свой меч ему в грудную клетку. Теплая кровь залила ему руки, когда он вырвал оба орудия из тела.