Интересно, полюбит ли ее Роган, если она найдет книги? Скорее всего нет. Будь она даже самой богатой в мире женщиной, все равно красоты от этого не прибавится.

— Нам следует уйти и запереть дверь, — сказала она вслух. — Нужно уважать ее покой.

Она пошли к выходу. Ио заперла дверь и отдала ключ служанке, которая все это время тихо ждала в коридоре.

— Ты пойдешь к нему? — спросила Ио.

Лайана, поняв, кого она имеет в виду, покачала головой:

— Не могу. Ему нужна не я, а золото. Теперь, когда он получил деньги, больше его ничто не интересует.

— Золото в постели не согреет.

Горло Лайаны перехватило привычной судорогой.

— У него останутся наложницы. А теперь, прости, мне нужно докончить вышивку.

Они спустились в солар и распрощались.

Вечером Северн пришел в покои Иоланты. Он был грязен, хромал, и через все лицо тянулась кровавая царапина. Ио сделала знак служанке и принялась промывать рану.

— Я убью своего братца, — процедил Северн. — Иначе его не остановить. Ты попробовала вбить немного здравого смысла в голову его жены?

— К сожалению, я добилась ровно столько же успеха, сколько ты со своим братом.

— Осторожнее! — пробормотал Северн, морщась. — Мне новые раны ни к чему. По крайней мере я могу понять Рогана. Он был очень терпелив с этой женщиной, позволил сидеть рядом с ним, когда судил крестьян, разрешал делать в деревне все, что хочет, и даже провел с ней целый день в постели.

— Ничего не скажешь, его великодушие безгранично, — съязвила Иоланта.

— Совершенно верно. В жизни не думал, что он будет так мягок с женой.

— Ты так считаешь? Значит, твой милый и добрый брат притащил бедняжку сюда, в эту грязную дыру, где слуги издевались над ней, а сам он ее игнорировал настолько, что не мог запомнить ни имени, ни лица, пока она не подожгла его постель!

— Ох уж эти женщины! Такие неразумные создания. Разве можно вас урезонить?

— Мой разум в полном порядке, это твой брат…

Северн притянул ее себе на колени и стал целовать в шею.

— Давай забудем о моем брате.

Но она оттолкнула его и встала.

— Сколько недель прошло с тех пор, как ты в последний раз мылся?

— Раньше тебе было все равно, моюсь я или нет.

— Просто я думала, что ты так и родился с вонью конского навоза! — отрезала она.

Северн встал.

— Во всем виновата эта женщина. Если бы она…

— Если бы ты не лез в их дела и не вставал между супругами, все было бы прекрасно. И как ты собираешься загладить содеянное?

— Тебе не надоело? Я готов признать, что был… слишком ревновал к Рогану, но по твоему предложению послал им приглашения на ужин. И что же вышло? Эта глупая сука заявилась на ужин со своими деньгами. Рогану следовало бы забрать ее монеты. И ему нужно было…

— Ему следовало сказать ей, что она прекрасна, — перебила Ио. — Она считает, что твой бабник-братец не желает ее. И могу представить почему. Он готов затащить в постель любое создание, называющее себя женщиной.

Северн гордо улыбнулся:

— А ведь женщины так и вешаются ему на шею, верно?!

— Давай не будем касаться моего мнения о твоем брате. Ты должен заставить Рогана сказать Лайане, что он считает ее красавицей и желает сильнее всех женщин на свете.

— Точно. А заодно и переставлю с места на место несколько гор. Хочешь, передвину Лондон? Никому и никогда не удастся заставить Рогана сделать то, чего он не хочет.

— Он снова спит со своими наложницами?

Северн поморщился.

— Нет, и думаю, в этом половина всех его бед. Он еще никогда не обходился без женщины так долго… с тех пор, как Говарды похитили его первую жену. Только не смотри на меня так. Мой брат умеет обращаться с женщинами и даже с собственной супругой. Может, он просто не хочет сейчас женщину, и я вполне его понимаю, после того, что вытворяла Лайана. Эти монеты на эннене оказались последней каплей.

— Все зависит от тебя, — мило улыбнулась Ио. — Почему ты не уговоришь Рогана отослать Лайану к отцу и окончательно от нее избавиться? А сам привезешь брату целую повозку молодых, красивых, здоровых девиц, чтобы тот развлекался по ночам сразу с целой дюжиной.

— И которая из них позаботится о том, чтобы у нас были приличные обеды? — пробормотал Северн. — Черт бы тебя побрал, Ио! Черт бы побрал эту Лайану, а заодно и всех женщин! Почему ты не можешь оставить беднягу Рогана в покое? Он женился на ней из-за денег. С чего это вдруг он должен…

— Должен что? — с невинным видом осведомилась Ио. — Влюбиться в жену? Нуждаться в ней?

— Я имел в виду вовсе не это. Будь они оба прокляты! Кому-то следовало бы запереть их в одной комнате и выбросить ключ! Меня от них тошнит!

Он неожиданно вскинул голову. Глаза его хищно блеснули.

— Что с тобой?

— Ничего. Просто пришла в голову мысль…

— Расскажи! — потребовала Ио.

Северн поломался, но все же рассказал.

В тот же вечер Северн послал Лайане дар с предложением мира. Та сидела в соларе вместе с дамами, как делала каждый вечер. Обычно обитатели замка ее не беспокоили, словно она не существовала или словно они хотели, чтобы она не существовала. Поэтому она очень удивилась, когда покрытый шрамами старый рыцарь принес кувшин вина и сказал, что лорд Северн прислал это своей красавице невестке.

— Как по-твоему, оно отравлено? — спросила Лайана у Габи.

— Возможно, это любовный напиток, — ответила та, все еще не бросавшая попыток урезонить Лайану.

Вино было пряным и теплым, и Лайана выпила больше, чем намеревалась.

— Я вдруг почему-то очень устала, — пробормотала она. Устала до того, что не могла поднять отяжелевшую голову.

Именно в этот момент в соларе появился Северн. Все женщины Лайаны оживились при виде красивого светловолосого гиганта, но Северн смотрел только на Лайану.

Габи с тревогой взирала, как глаза Лайаны закрылись, а сама она бессильно откинулась на спинку стула.

— Боюсь, что-то неладно.

— Она проспится, — отмахнулся Северн и, оттолкнув Габи, поднял Лайану на руки.

— Милорд! — ахнула Габи. — Вы не можете…

— Могу, — бросил Северн и понес спящую Лайану наверх. Прошел мимо спален над соларом, поднялся еще на один пролет и встал перед тяжелой дубовой, обитой железом дверью. Перебросил Лайану через плечо, взял ключ, висевший на конце цепи, прикрепленной к поясу, и открыл дверь.

Комната была маленькая, с гардеробом сбоку и еще одной массивной, запертой на засов дверью, откуда можно было выйти на парапеты. Обычно помещение предназначалось для стражи, но сегодня стражников здесь не было. Иногда комната использовалась как тюрьма, и именно в этом качестве она понадобилась Северну.

Он открыл дверь и немного постоял, пока глаза не привыкли к полумраку. На постели лежал крепко спящий Роган, и на секунду Северну захотелось отступить. Но тут по его спине пробежала пара блох, и он понял, что поступает правильно. И поэтому бесцеремонно свалил невестку на кровать рядом с братом и попытался поймать блох.

— Ну вот, — пробормотал он, глядя на супругов. — Останетесь здесь, пока во всем замке не настанет спокойная жизнь.

Лайана проснулась поздно и с большим трудом. Глаза никак не хотели открываться. Она потянулась, наслаждаясь мягким теплом перины.

— Если хочешь есть, вставай и иди завтракать.

Она изумленно уставилась на Рогана, сидевшего за маленьким столиком и поглощавшего цыпленка и сыр с хлебом.

— Что ты здесь делаешь? — возмутилась она. — И почему принес меня сюда? Вино! Ты подсыпал в вино какого-то зелья!

— Не я, а мой брат. Мой брат, чьи дни на этой земле сочтены, подсыпал в вино сонную травку.

— И он принес меня сюда?

— Принес нас обоих. Спящими.

Лайана села и обвела глазами скромно обставленную комнату: кровать, стол, два стула и напольный подсвечник.

— Он предал нас Говардам, — тихо пробормотала она. — Собирается сдать им замок?