Литмир - Электронная Библиотека

– Он не собирался меня отпускать, – «выдохнула» Инга то, что только под конец и поняла. – Никогда. Он… Он будто игрался. В меня.

Она уткнулась лицом в ладони, не зная, как это рассказать, испытывая невыносимую внутреннюю тяжесть, душившую ее. Прижала веки. Инга не плакала. Не могла. Но все эмоции, они заставляли дрожать ее сущность, словно бы истерика внутрь нее самой «выливалась».

Попыталась глубоко вдохнуть. Не удалось.

– Он тебя насиловал? – теперь голос Карины изменился ощутимо.

Инга была не в том состоянии, чтобы точно проанализировать, но она определенно уловила смену тембра. В вопросе Соболевой звучали гнев и негодование. Яркие, мощные.

«Он ее насиловал?», мысленно повторила этот вопрос Инга, рассматривая свои ладони и пальцы.

В памяти вспыхнула сцена их первого секса, на кухонном столе. Жесткие, резкие касания Нестора. Тишина, его непонятное молчание. Почти постоянное. И редкие слова… Мелькнуло в голове требование: «покажи». Сменилось ощущением его сильных объятий, когда он тыкался лицом ей в затылок, вспомнилось, как пытался целовать. Прошло по коже ощущением теплой воды и его попытками коснуться ласково.

Как это рассказать? Как объяснить? Даже человеку, которому многим обязан.

Вместо ответа, Инга снова спрятала лицо в ладонях, не имея сил смотреть на Соболеву.

Очевидно, для Карины это послужило некоторого рода ответом. И она отреагировала: тихо, но с огромной ненавистью пробормотала ругательство. Очень неприличное. Впрочем, Инга сейчас не была в состоянии удивляться такому расхождению с привычным образом Соболевой. Да и потом, неплохо знала, что сильные мира сего могут позволить себе довольно часто игнорировать правила и каноны общества.

А вот что ее удивило, так это совершенно неожидаемое ощущение прикосновение руки Карины к ее плечу. Короткое, но крепкое, излучающее поддержку:

– Ты не виновата, слышишь, Инга? – уверенно заявила Карина. Надавила на плечо, заставив Ингу поднять голову. – Даже если эта мразь подохнет, туда ему и дорога! Он заслужил смерть.

Инга растерялась. При всем ее недовольстве и обиде, слово «мразь» настолько не вязалось в ее представлении с Нестором, что она даже рот приоткрыла, мотнула головой:

– Но… Он же и правда может умереть, – эта мысль, ужасающая и давящая, циркулировала в ее голове. – Я его убила? – Она не удержалась, голос снова сорвался.

Карина опять ободряюще сжала ее плечо. Потянулась и достала из потайного отделения бутылку минералки. Протянула Инге. Она судорожно вцепилась в нее руками.

– У тебя не было иного выхода. Ты защищала себя. Свою свободу и жизнь. Ты все сделала верно, – убежденно произнесла Карина.

– Но…- Инга приложила усилия, чтобы открыть бутылку, сделала глоток.

И вдруг подумала о том, что Нестор не только бы дал ей уже открытую бутылку, не позволяя Инге напрягаться, но и к губам бы сам прижал. И держал бы, пока не посчитал, что Инга действительно напилась.

– Он не такой. Я, думаю, что просто, он не совсем понимал. И я должна была объяснить, донести. Должна была…

– Что?! – возмущенно перебила ее Карина. – Быть не такой, какая есть? Не вызывать в нем похоть? Извиняться за это?! Или, еще и спасибо сказать за то, что он о тебе так «заботился»?

Голос Соболевой просто дрожал от гнева. Инга даже не представляла, что ее это все настолько заденет. Она растерялась, не вполне понимая, что сказать и как объяснить Карине, что не в этом дело. Но тут она сама посмотрела ей в глаза:

– Это все бред, Инга. Поверь мне. Я знаю. Ты – такой же человек, как и любой из этих гадов. И заслуживаешь больше прав и уважение, чем все эти мрази вместе взятые! И себя ты можешь от них защищать! Имеешь полное право. Он спрашивал тебя о том, хочешь ли ты быть его куклой? Поинтересовался твоим мнением?! Или, быть может, дал тебе право выбора? Нет! – сама ответила Карина на вопросы, часть из которых Инга могла бы отметить, как утвердительные.

Но у нее, если честно, уже появились сомнения. Соболева говорила так, словно и правда понимала то, что Инга ощущала эти недели. По крайней мере, часть.

– Я знаю, что начинает иногда казаться, что ты и правда виновата, – Карина продолжала убежденно смотреть Инге в глаза. – Знаю, Инга. Все это знаю. И как ищешь причины в себя, как начинаешь испытывать вину за то, кто ты есть. За то, что «заставляешь» его так вести себя с тобой! А он заботится о тебе. Это полная чушь, Инга! Полная! Ты не виновата ни в чем. Это он убил твоего мужа! Он подставил тебя. Он собирался покончить и с тобой. И убил бы, если бы не помешала ситуация. Поверь мне, убил бы, – с полной уверенностью громко повторила Карина.

Инга слышала. Хотя мысленно лежала в сухих листьях на незнакомой, Богом забытой прогалине, с порезанной рукой и в порванном плаще, глядя в непроницаемые глаза незнакомого ей, холодного и расчетливого наемного убийцы.

«Ты мертва», говорил он ей. «Мертва, помни».

Карина говорила правду. Это Нестор убил Мишу, хоть и по заказу. Он пришел убивать ее. И он решал все в их «договоре-отношениях». Да и были ли это отношения? Что она знала о нем? Что Нестор ей рассказал, кроме своего имени? Зная о ней все, он в ответ не открыл ничего. И не расценивал Ингу, как человека, мнением которого, в принципе, надо было интересоваться. По любому вопросу. Разве не так?

– И он насиловал тебя, совершенно не интересуясь, а хочешь ли ты этого! – продолжала Карина.

Интересовался? Или не интересовался?

Мысли Инги начали сбиваться. Образы и воспоминания путались. Вновь накатил приступ паники: ладони взмокли, задрожали, лоб покрылся противным холодным потом. Она тяжело поднесла к губам бутылку, словно бы та весила десять килограмм, а не триста грамм. С огромным трудом глотнула, почти не имея сил удерживать бутылку у рта.

Нестор.

Ей хотелось забиться в самый уголок сидения и сжаться в комочек. Ей захотелось к нему…

Нет! Не может быть! Она же стремилась вновь обрести право решать, опять стать самой собой. Не зависеть…

– Ты не виновата перед ним! И не обязана разыскивать того, кто держал тебя силой и использовал так, как ему хотелось! – продолжала говорить Карина. – Ты ни в чем не виновата, Инга. Запомни это. Потому что это – правда, чтобы он не пытался тебе внушить!

Инга задыхалась.

Она глотнула еще воды. Все-таки подтянула под себя ноги. Вцепилась в эту несчастную бутылку, стараясь глазами сосредоточиться на толстой шерстяной нити, оплетающей ее запястье красными узелками.

Нестор.

Она опять не уловила тот момент, когда сознание отключилось, не выдержав этого диссонанса и полного нарушение ориентирования в жизни и реальности того, что было, и ее оценки этих событий.

Лютый сидел в своем автомобиле до темноты. Правда, выехал за границы поселка, припарковав машину в лесополосе за очередным полем.

Он обдумывал то, что увидел. Он искал место прокола. Пытался обнаружить ту ошибку, которая привела к такому результату. Шаг за шагом, от первой и до последней секунды, он восстанавливал в голове их дни и недели, анализируя каждый шаг и поступок, разыскивая тот неучтенный фактор, который привел к срыву и полной моральной дезорганизации принадлежащей ему женщины.

Нестор не мог сказать, что на данный момент доволен результатами своего анализа. Значительно мешала усталость и нарастающая боль в ране. Несмотря на ее несерьезность, это изматывало. Как и отсутствие хотя бы относительного отдыха в последние двое суток.

Соболева позаботится об Инге?

Он не мог на это рассчитывать. Все в Несторе, и разумное, и подсознательное, восставало против необходимости положиться на кого-то иного в вопросе безопасности и обеспечения Инги. Но он сам нуждался в сне после бессонных дней поиска на аналгетиках. И без адекватной еды.

Инга в эти два дня, очевидно, так же не питалась.

Данная мысль, наверняка, являющаяся фактом, нервировала. Ослабляла контроль сознания над лишними сейчас внутренними факторами. Он заботился о ее питании, отдыхе и настроении последний месяц. И результат этих действий оказался катастрофическим.

55
{"b":"224632","o":1}