— Не для тебя, свинья, лакомый кусочек! — со злостью сказал он по-русски.

— Что? — не понял швед. — Вы тоже хотите с ней переспать?

— Пошел бы ты к черту! — Он оттолкнул Фергюссона и рванул на себя дверь.

В следующую секунду его схватил за шкирку здоровенный детина и приподнял на несколько сантиметров над полом.

— Простите, но мы с ней дружили в детстве. Я хочу сказать, Мэрилин Монро и я… Тьфу, ее же зовут Маруся Берестова. Она будет рада мне. Скажите Марусе, ее хочет увидеть Андрей, нет, Паул… Черт, лучше ничего ей не говорите — просто пропустите меня к ней в гримуборную.

— Пшел бы ты в задницу, — беззлобно сказал детина и отпустил шкирку Андрея. — И не мешкай.

Он пнул его кулаком в живот, и Андрей снова очутился за дверью.

— Надо было дать ему деньги. Десять долларов. Такова такса во всем мире. — Фергюссон приоткрыл дверь и просунул в нее руку с банкнотой, потом вошел сам. Через полминуты он очутился рядом с Андреем. — Дикая страна, дикие нравы, — пробормотал он, держась за живот. — Пускай в Лас-Вегасе толстозадые бабы, зато там цивилизованное обслуживание.

Фергюссон уехал через несколько минут, а Андрей остался ждать Мусю. Он зашел в небольшой бар-магазин на другой стороне улицы, работавший круглосуточно, заказал черный кофе…

Наконец она появилась в сопровождении двух верзил. Андрей догадался, что это телохранители. Села в тут же подошедшую белую машину. Телохранители вернулись в клуб.

Он вышел на улицу и остановил такси, но его перехватил высокий молодой парень, который сунул шоферу стотысячную купюру. Тут же подъехало второе такси. Андрей сел в него.

Машина с Мусей остановилась возле какого-то ресторана в переулке возле Тверской. Буквы на неоновой вывеске были почти неразличимы. Андрей сумел прочитать лишь второе слово — «сон».

В зале было полутемно и почти безлюдно. Муся уже сидела за столиком с каким-то мужчиной. Перед ними стояло шампанское в ведерке со льдом и блюдо с экзотическими фруктами. Андрей сел за столик у входа и тоже заказал шампанское. Бутылка здесь стоила восемьдесят долларов, но ему теперь было на все наплевать.

Он потягивал шампанское, курил сигарету за сигаретой — прошло два года, как он совсем бросил курить, но сейчас ему необходимо было снять напряжение, которое мешало ему мыслить логически и трезво. Он видел, как тот тип, который сидел с Мусей, клеился к ней всеми возможными и невозможными способами, а она лишь смеялась и пила шампанское.

— Сейчас я засвечу ему между глаз!

Андрей обернулся и увидел парня, который перехватил у него такси. Он вскочил из-за соседнего столика и бросился к тому, за которым сидела Муся с ухажером, но Андрей успел схватить его за руку.

— Она сама может за себя постоять. Успокойся.

— Нет, она не может за себя постоять. Она только делает вид.

— Садись. Я угощу тебя шампанским.

Парень послушно сел, залпом выпил бокал.

— Ты хорошо знаешь эту девушку? — как бы между прочим поинтересовался Андрей.

— Слишком хорошо. Ты представить себе не можешь, как я ее хорошо знаю. Она моя мачеха, понимаешь?

— Тебе крупно повезло, парень. Далеко не каждый может себе позволить такую соблазнительную мачеху.

— Это я познакомил ее со своим отцом. Вернее, если бы не я, они бы с ним ни за что не встретились.

— Выходит, ты ее проморгал. Мои глубочайшие соболезнования.

— Нет, дело совсем не в том. Мой отец был ее первой любовью. Потом они не виделись двенадцать с половиной лет, потому что отец не захотел бросить мою мать и меня. И вот я невольно оказался связующим звеном между ними. Знал бы ты, как я люблю Марыняшу!

Парень выпил еще бокал шампанского, и Андрей заказал вторую бутылку.

Между тем Муся окончательно охмелела. Она хотела встать из-за стола, но качнулась и чуть не упала на ковер. Ухажер успел ее поддержать. Он повел ее в дальний конец зала, где стоял большой диван. Она улеглась на него с ногами, влепила звонкую пощечину своему спутнику, который, очевидно, хотел ее поцеловать, громко рассмеялась и затихла.

— А где твой отец? Почему он отпускает ее одну? Я бы ни за что не отпустил от себя такую сексапилку. Ни на шаг.

— Она своевольная. Она… Нет, мне кажется, все дело в том, что они ломают комедию. Вернее, Марыняша ее ломает. Я не верю, что она спит с моим отцом. И ни за что не поверю. Только почему ей так нравится мучить меня? Как ты думаешь?

— Многие женщины получают от этого большое удовольствие.

— Но она не женщина, а богиня. Разве ты не видишь, что она не такая, как все?

Андрей ухмыльнулся. Дело в том, что Муся чем-то неуловимым напоминала ему его Карменситу. Он и хотел ее так же страстно, как когда-то давно хотел свою Карменситу. Он стиснул кулаки и напрягся. Карменсита умерла. И в этом виновата Маруся Берестова, она же Мэрилин Монро, женщина, ради которой все без исключения мужчины способны предать родную мамочку. Андрей знал, что стоит Марусе поманить его пальчиком, и он превратится в безвольную тряпку, о которую она будет вытирать ноги. А потому прежде, чем это случится, он должен ее убить.

— Да, такая бабенка может совершить переворот в жизни любого мужчины. Своего рода Октябрьскую революцию. Но этого нельзя допускать, понял? Мужчина при любом раскладе должен оставаться хозяином положения.

— Но я не хочу быть хозяином. Пускай Марыняша распоряжается моей судьбой по своему усмотрению. Если хочет, пускай вьет из меня веревки. Я сейчас пойду и скажу ей об этом.

— Постой. Это нужно делать на трезвую голову. Так ты говоришь, твоя мачеха не спит с твоим отцом? Тогда, спрашивается, с кем она спит? С тобой?

— А ты кто такой, чтоб выпытывать? Прокурор? — Алеша смотрел на Андрея почти враждебно. — Да чихать я на тебя собрался. И вообще весь прибор могу положить. Ты что, иностранец?

— Почему ты так решил?

— Сам не знаю. Но ты не похож на русского, хоть и говоришь совсем без акцента. У тебя мозги с целым лабиринтом каких-то подозрительно искривленных извилин. У русского человека не может быть таких мозгов… А ну-ка предъяви паспорт.

— Забыл дома. А ты что, из стукачей?

— Дурак ты, вот что я тебе скажу. И все равно я тебя уважаю. Знаешь, за что?

— Понятия не имею.

— У тебя хороший вкус. Я бы даже сказал — отменный. Потому что тебе тоже нравится моя Марыняша. Я обязательно приглашу тебя на нашу свадьбу. Хотя ты, дядя, наверняка боишься высоты.

— Ты летчик? — с неожиданным любопытством спросил Андрей.

— Потомственный. Мой дед тоже летал. Правда, на всяких тихоходных «тушках». Был воздушным извозчиком. А я… Впрочем, это военная тайна.

— Ты служишь в ВВС?

— Предположим. Что дальше?

— А то, что мы с тобой воздушные братья. — Андрей вздохнул, только сейчас осознав, как много потерял, совершив добровольную посадку. — Черт, я так рад, что встретил тебя. Официант, еще шампанского. Я ведь тоже летал когда-то на «МИГах». И все было так здорово, пока я не встретил ее. Они все были уверены, что я погиб. Она, между прочим, тоже. Я, конечно, свинья, что не послал ей весточку, но в то время это было за гранью возможного. Карменсита, любимая, прости меня.

— А, ты тоже любишь Блока. — Алеша вздохнул. — Знаешь, когда я в первый раз увидел Марыняшу, я понял, что она была героиней всех моих стихов. Но почему она поступила так странно? Как ты думаешь?

— Женщин всегда очень трудно понять. Но их нужно учить. Ты должен убить ее за это.

— Мою Марыняшу? Но я не смогу без нее жить! Да и зачем мне без нее жить? Нет, я ни за что не смогу убить мою Марыняшу.

— Значит, ты настоящий слабак. Если бы моя девушка вышла замуж за другого, я бы убил их обоих.

В данный момент Андрей безоговорочно верил в то, что смог бы убить свою Карменситу. Хотя эта мысль пришла ему в голову впервые.

— Нет, нет. Я прощаю ей все, что она сделала. Слышишь, Марыняшенька, я все тебе прощаю. — Он обращался в сторону дивана, на котором она спала. — Но иногда я вижу в кошмарах, как ты его целуешь, ласкаешь, и тогда… тогда мне кажется, что я способен пролить чью-то кровь.