II. АРАВИЯ
Паломник, сатрапы и печать допроса
Великому Визирю
Решид-Паше,
Дворец Топикапи,
Стамбул
Ассаламу алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху.
Мы хотели бы обратить ваше внимание на одно обстоятельство, которое на первый взгляд не представляется чрезвычайно важным и не угрожает напрямую интересам калифата, но все-таки, по моему скромному суждению, требует настоятельного внимания правительства. Вы, разумеется, помните, как год тому назад я докладывал вам, что некий британский офицер совершил хадж, к вящему удовольствию местной прессы, провозгласившей его героем сезона. Несколько недель тому назад издательство «Лонгмэн Грин» выпустило в свет личные записки этого человека, Ричарда Френсиса Бёртона, лейтенанта британской армии, о его кощунственном хадже, предпринятом в обличье пуштуна из Индии. Местные газеты уделяют данной публикации значительное место и изощряются в похвале храброму поступку и блестящему результату, соревнуясь друг с другом в лести. По-видимому, в наше время воображение читателей в Британской империи ничто не возбуждает сильнее, чем отважные исследования в тех регионах, куда не заглядывают фантазии общества. Книги категории «Я там был и все видел» раскупаются проворней, чем у нас истории про Насреддина Ходжу.
Подоплека этого успеха представляется мне, с одной стороны, очевидно безвредной, но с другой стороны — дьявольски замаскированной. Подданные Британской империи, мечтая приобщиться к приключенческому покорению мира, жаждут современных легенд, идущих также во благо их самоидентификации. Однако во мне зародилось подозрение, что публикациям подобного рода надлежит готовить почву для ближайшего будущего, когда данные регионы из дальних и неведомых станут частью империи, что мы имеем дело со своеобразным опережающим привыканием к чужому краю, который Британская империя вскоре планирует поглотить. Таким образом, по моему представлению, в этом якобы маловажном событии отражается тревожное развитие, требующее исключительного внимания, тем большего, что это случилось не в африканских пустынях или в индийских джунглях, а в наших первостепенных святынях, в благословенных городах Мекке и Медине, да возвысит их Бог. Мне прекрасно известно, что посол виконт Стрэтфорд де Редклифф пользуется вашим доверием, а также расположением султана и, безусловно, его поддержка необходима для проведения тех реформ, за которые ваше превосходительство взялось с благословенной дальнозоркостью, но если мне при всем моем смирении позволено будет внести предложение, я настаивал бы на том, чтобы сопутствующие детали вышеупомянутого случая были прослежены с надлежащей решительностью, а также непоколебимым соблюдением тайны. Истинные намерения лейтенанта Ричарда Ф. Бёртона и его заказчика (так называемого Королевского географического общества — сомнительной организации, притворяющейся, будто она интересуется лишь параллелями и меридианами) невозможно узнать из его записок, хотя они занимают три тома и в общей сложности — 1264 страницы. На основании наличных материалов, изученных нами со всей тщательностью, не удается достичь ясности ни о мотивации этого, скажем так, приключения — ведь обычно ценится подвиг первопроходца, а нам известно, что уже несколько христиан предпринимали хадж в лживом облачении — ни о действительных результатах этого якобы исследовательского путешествия. Чтобы позволить вам создать исчерпывающее впечатление, пересылаю вам все три тома, ибо нисколько не сомневаюсь, что английский язык не представляет для вас ни малейшего препятствия.
Да благословит вас Бог и приветствует.
Абу Бекир Ратиб-эфенди,
посол Высокой Порты в Лондоне
* * * * *
— Я тебя знаю!
— Меня? Вы имеете в виду меня?
— Да, тебя, я тебя знаю.
— Как это может быть, эфенди?
— Остановись!
— Это недоразумение.
— Твое лицо не такое уж обычное.
— Вы ошибаетесь. Мы все выглядим одинаково.
— Ты едешь в Александрию?
— Нет.
— Куда же?
— Я отправляюсь на хадж, машаллах.
— На британском корабле?
— Я был в стране франков.
— Слугой?
— Торговцем.
— Переезд долгий, не так ли?
— Да, переезд долгий.
— Сегодня штормит. Вашему брату не сладко, так? Скоро у тебя под ногами опять будет твердая земля.
— Мне нормально, но да, твердая земля, это лучше, конечно.
— Подожди, ты ведь родом из Индии, правда?
— Нет.
— Точно, точно, мы там с тобой встречались.
— Нет, я ни разу в жизни не был в Индии.
— Но у тебя такой английский, ты говоришь с акцентом, как у индийца.
— Я говорю не особенно хорошо.
— Почему ты так настырно уверяешь, что мы никогда не встречались?
— Скажем так, мы знаем друг друга, но раз мы не помним, откуда мы друг друга знаем, это как будто мы вообще друг друга не знаем.
— Как тебя зовут?
— Мирза Абдулла.
— Из Персии, правда? Ты родом из Персии! Мирза? Шиит, что ли?
— Как звучит ваше благородное имя?
— Какая дерзость, в Индии такое немыслимо… Капитан Кирклэнд, если тебе это обязательно знать.
— Если мы заговорили о моей вере, то надо представиться друг другу.
— Ну, ладно, Абдулла, лицо у тебя благородное, ничего не скажешь, а благородных лиц я не забываю. Мы приплывем в Александрию только завтра. До тех пор мне обязательно вспомнится, где мы встречались.
— Иншалла, капитан Кирклэнд. Было бы хорошо узнать, что нас связывает.
* * * * *
Что за высокомерный грубиян. Невероятно. В Бомбее в свое время он был на побегушках. Один из невзрачной массы на нижней ступеньке послужной лестницы. Посмешище из офицерского клуба. Не мог запомнить имен своих подчиненных. Дурак, каких много. Аппетит растет вместе с продвижением, как и самомнение. Как он с ним только что общался! Надменный неудачник воображает себе, будто он какой-то лучшей породы. Дать бы ему пинок под зад, но этого он сейчас не мог себе позволить, не сейчас, не в обличье мирзы Абдуллы. Это привлекло бы лишнее внимание. Он пленник, пленник своей роли и мишень для любого глупца. Надеть костюм — это еще легко, и очень не трудно вспомнить о манерах и этикете. Но надо приучиться выдерживать унижения. Благородное лицо? Да что понимает в благородстве лиц это кастрированное пугало, этот олух? Удивительно, впрочем, как этот варвар из Уилтшира смог его узнать. Они лет семь не виделись. Как же ему удалось заглянуть сквозь одеяния, сквозь масло грецкого ореха и окладистую бороду? Быть может, выдала походка, осанка? Человек разряда Кирклэнда, проводящей все дни на плацу, обращает внимание на подобные вещи. И все же он был не столь уверен, как пытался это показать. Типично для воробьиных мозгов: пыжатся, если не хватает решительности. Но только перед туземцами, само собой разумеется, только перед туземцами. Эта встреча — предостережение и, без сомнения, полезный кивок судьбы. Будь бдителен, остерегайся совпадений, они готовят ловушку для чрезмерной самоуверенности.
* * * * *
— Я хотел бы получить паспорт.
— Ты откуда?
— Из Индии.
— Зачем тебе паспорт?
— Для хаджа.
— Имя?
— Мирза Абдулла.
— Возраст?
— Тридцать.
— Род занятий?
— Врач.
— Врач? Так-так, врач из Индии? Может, мне лучше написать: знахарь?
— Я предпочел бы: шарлатан.
— Ты осмеливаешься мне перечить?
— Напротив. Подтверждаю ваше суждение.
— Особые приметы, не считая дерзости?
— Никаких.
— Это стоит доллар.
— Один доллар?
— Ты получаешь покровительство могущественной Британской империи. За это ты можешь отдать доллар.
