На память о встрече с отличниками части секретарь комсомольской организации подарил ребятам фотовыставку «Жизнь и деятельность В. И. Ленина».

Очень понравился ребятам порядок в казарме, в каптерках, где хранились обмундирование и личные вещи воинов, в сушилке и хозяйственном уголке.

Кому-то из солдат в это время потребовались папиросы. Он положил деньги в коробочку, отсчитал сдачу и взял пачку.

Ребята столпились около ларька с выставленными на полках принадлежностями для туалета: бритвами, одеколоном, расческами, сигаретами, баночками с сапожным кремом, конвертами, эмблемами ВВС, асидолом для чистки пуговиц.

— А где же продавец?

— Наш ларек работает без продавца. Это очень удивило ребят: прямо, как при коммунизме!

— Такие ларьки открываются и в других частях, — сказал Хайкин. — Здесь все построено на сознательности покупателей.

— А кто приносит товары! — поинтересовалась воспитательница.

— Ефрейторы Карамнов, Веретинский, Малов, Матюшов. Но одному человеку от каждой группы обслуживания самолетов. Эти люди выбраны на общем собрании воинов.

По дороге на аэродром ребята зашли в штаб и посмотрели, где хранится-Знамя части, как меняются часовые, которые его охраняют.

На аэродроме, в парашютном классе, дети увидели разложенный на столе парашют, удивленно трогали руками тонкую материю и стропы. Один из парашютов, уложенный в ранец, надели на самого высокого воспитанника детского дома. Застегнули лямки.

Ребята смотрели на товарища с завистью, каждому хотелось померить парашют.

Потом дети увидели тренажер для отработки навыков катапультирования из кабины.

Майор Никифоров рассказал, как покидают реактивный самолет в аварийной обстановке.

Ребят очень удивило, что для этого нужно лишь потянуть шторку над головой, и взрывчатка под сиденьем выбросит летчика из кабины, словно снаряд из пушки.

В высотном классе, куда ненадолго зашли ребята, летчик Низяев готовился к полету на перехват. Он уже надел специальный высотный костюм и напоминал космонавта из научно-фантастического романа.

Для чего необходимо летчику высотное снаряжение, рассказал врач полка майор Бахтадзе.

Дети ознакомились, как «работает» высотный костюм в аварийной обстановке, как наполняются кислородом проложенные по костюму резиновые жгуты и стягивают тело летчика, чтобы на большой высоте не произошло разрыва легких и кровеносных сосудов из-за разности давлений внутри организма и в разгерметизированной кабине.

В учебном корпусе дети осмотрели тренажеры, на которых летчики, не тратя ни грамма горючего и не рискуя жизнью, «летают» в простых и сложных метеорологических условиях, пробивают звуковой барьер, забираются в стратосферу, стреляют из оружия по «вражеским» самолетам и отрабатывают другие навыки техники пилотирования.

Но, конечно, больше всего ребятам понравились самолеты на стоянках. Один из них отбуксировали на газовочную площадку и показали ребятам, как работают двигатели. Как им хотелось в это время побыть в кабине! Сколько было разговоров! И с каким трудом пришлось оттаскивать их от машин, когда наступило обеденное время…

Чтобы создать для детей домашнюю обстановку, их решили развести по домам. Жены офицеров заранее подготовили для ребят праздничное угощение.

Но здесь не обошлось и без инцидентов. Дело в том, что детей (а было их двадцать человек) не хватило для всех шефов.

— Ну что же это такое? — сокрушались жены офицеров, «не получившие» детей. — Мы так готовились, и все напрасно. Неужели нельзя было послать еще один автобус?..

Вечером в клубе для юных гостей демонстрировали детский кинофильм. Потом ребята все вместе посетили летную столовую, поужинали и разошлись по квартирам офицеров на ночлег.

Переполненные впечатлениями, с подарками, уезжали ребята домой.

— До новой встречи! — говорили им на прощание воины.

— До новой встречи! — отвечали дети. — Ждем вас в гости к себе. Обязательно приезжайте!

— Жужжит? — Жужжит, окаянная.

Техники стояли у расчехленного самолета и недоуменно переглядывались.

Случай и в самом деле был необычным. Один из техников включил утром аккумулятор в кабине и вдруг услышал, как в хвосте заработала свеча форсажа, подавая искру. А ведь он даже не дотрагивался до выключателя форсажа. Раньше свеча сама по себе никогда не включалась.

Где-то замкнулась цепь, — было первой догадкой, — но где? Надо прозванивать всю электросеть. Для этого придется разобрать чуть ли не весь самолет.

Подошли техники других самолетов. Любопытно. Стали высказывать свои соображения. Кто-то бросил:

— Охота голову ломать. Пусть Лейкин думает. Не зря же он академию кончал!

Послали за инженером по спецоборудованию старшим лейтенантом Лейкиным. Он прибежал — невысокий, худенький, носастый, с задорным мальчишеским лицом. За глаза его некоторые так и называли «мальчишкой». Знал ли об этом Лейкин — неизвестно, но замечал иногда, что не все верят ему. Слишком молод, не имеет большого опыта. Лейкин не обижался, ему и в самом деле нелегко было тягаться со старыми «авиационными волками», нов обиду себя не давал. Лейкин знал себе цену.

— Что там у вас? — спросил молодой инженер, забираясь по стремянке в кабину.

Техник объяснил. Его сообщение вызвало у Лейкина недоумение. Голубые глаза настороженно прищурились. Да, случай необычный.

Сгрудившиеся у самолета техники ждали, что скажет инженер, смотрели на Лейкина, кто с надеждой, кто с усмешкой: «Ну-ка, мол, академик, объясни нам, темным людям, что тут к чему? Ага, задумался!..»

Лейкин понимал настроение окруживших его людей и усиленно думал над дефектом. На чисто выбритых щеках проступил легкий румянец.

Инженеру вспомнился случай, когда он только-только пришел в полк после окончания высшего учебного заведения. В полку проводились полеты. И Лейкин вместе с другими техниками, — он был начальником группы регламентных работ по авиаоборудованию, — обслуживал самолеты на старте.

Прибежал старшина сверхсрочной службы Иванов.

— Товарищ старший лейтенант, проверяли сейчас анероидно-мембранные приборы. Все неисправны.

— Как так?

— Сами удивляемся. Но только все до одного дают неправильные показания.

Лейкин не поверил, хотя Иванов и считался в полку опытным специалистом. Ведь это он, Иванов, учил Лейкина, как делать ту или иную работу на самолете данного типа, потому что Лейкин знал отдельные агрегаты и приборы самолета, но был еще недостаточно знаком с их общей компоновкой.

Сразу же после полетов молодой инженер прибежал в каптерку, где проверялись высотомеры, вариометры, указатели скорости и перепада давления, и сам занялся проверкой приборов.

Да, действительно, показания приборов не укладывались в существующие параметры. В чем тут дело? Молодой инженер этого не знал. Но он знал другое: все, кто находился тогда в каптерке, ждали от него ответа, и он должен был дать этот ответ. Иначе грош цена его диплому, полученному после окончания академии. И еще Лейкин знал, что не могут выйти из строя сразу все приборы, это расходится с теорией вероятности. Значит, здесь дело не в этом. Но в чем же?

Мысль работала лихорадочно. Он вспоминал все, что изучал о приборах. И вдруг попросил принести в каптерку термометр.

Температура окружающего воздуха оказалась плюс три.

Лейкин облегченно вздохнул.

— Все очень просто, — сказал он. — Приборы исправны. Но мембранные коробочки в них оттарированы на заводе в стандратных условиях, при определенных давлении и температуре.

Лейкину не поверили. Он это видел по глазам техников… Тогда он приказал:

— Затапливайте печи!

К вечеру температура в каптерке повысилась до плюс двадцати.

Снова взялись за проверку приборов. И все они оказались исправными.

Казалось бы, пустяшный случай, а он помог Лейкину укрепить в людях авторитет, веру в его знания.

Чтобы окончательно убедить людей в своей правоте, Лейкин нашел шкалу поправок для нулевой температуры, и на другой день, когда в каптерке выстыло, снова проверили приборы. Все они действовали нормально.