Старика в палате уже не было. Я выглянул в окно. Он с двумя сумками ковылял на своих прострелянных ногах по больничному двору.

Пока я оделся, спустился на лифте, на троллейбусной остановке никого не было. Я сел в следующий троллейбус. Все равно я приеду раньше него. Посажу в поезд, дам денег попутчикам, чтобы проследили, помогли.

Я ждал его у касс Ярославского вокзала. Сбегал к отправляющейся электричке. Мог ведь сесть и без билета, старика не высадят, если покажет справку из больницы. Он так и не появился. И я понял, что никогда этого старика уже не увижу и ничем не смогу помочь.

Я не вернулся в больницу и поехал к себе домой. Она позвонила на следующее утро и спросила:

— Что случилось?

— Ты поступила со стариком как сука! — сказал я.

— Да, как сука, — спокойно подтвердила она. — Кстати, сука — это высшее проявление эволюции. Она запрограммирована на выживание и продолжение рода. А на месте старика лежит уже другой. Если я ему вовремя поставлю диагноз, я его вылечу.

И она повесила трубку. Наверное, она была права. Старики ведь все равно умирают, и надо спасать молодых. Но жениться на ней мне расхотелось…

Для решения любой проблемы необходима хорошая идея. Когда у меня возникала проблема, я всегда звонила своей подруге Ирме Эленбоген, что и сделала теперь.

— Нужен твой совет, — сказала я.

— Антиквариат или акции? — спросила Ирма.

— Нет. Я хочу выйти замуж.

— Приезжай, — сказала Ирма.

Ирма выходила замуж пять раз, и лучшего эксперта по проблемам замужества среди моих подруг не было. У нее были два мужа кинооператора, один звукооператор, один художник по костюмам, а теперь продюсер, который недавно организовал первую частную кинофирму в нашем кино. И ни один ее не бросил, всегда уходила она.

Теперь Ирма жила в самом центре Москвы, на Васильевской улице, рядом с Домом кино. Ее квартира была заполнена антикварной мебелью, в которой я не очень разбираюсь, но комоды, бюро, кресла — все добротное. Антикварная мебель, как и автомобили из прошлой жизни, отличаются основательностью, большим запасом прочности и весом, я это почувствовала, когда попыталась пододвинуть кресло к столику, на котором Ирма расставила чашки для кофе.

— Кто он? — спросила Ирма.

— Я не знаю.

— Не поняла… — В этих словах Ирмы я почувствовала легкое раздражение.

Я попыталась объяснить:

— Я хочу замуж. Я готова выйти замуж. Я хочу родить…

— Это нормально…

— Мне скоро тридцать.

— Еще не вечер.

— У тебя все мужики были хорошего класса, — я гнула свою линию, — значит, у тебя есть секрет или рецепт, называй это, как хочешь. С чего-то ты начинала…

— Я начинала со справочников, — подумав, вспомнила Ирма.

Я достала шариковую ручку, блокнот, чтобы записать названия справочников, издательство, год издания.

— Ничего не надо записывать. — Ирма сняла с полки над камином два справочника Союза кинематографистов: старый, потрепанный и новый, в глянцевитой обложке. Справочники выпускают раз в пять лет. Для меня — ассистента режиссера по актерам — это настольная книга.

— Уже купила, — сообщила я Ирме, еще не очень понимая, как можно использовать справочники для замужества, ведь в справочниках, кроме адреса и телефона, никаких данных не было. А очень известные актеры даже телефонов не указывали, чтобы не звонили сумасшедшие поклонники.

— Сейчас это просто можно купить, — сказала Ирма. — А раньше я просила новый справочник у знакомого режиссера и вносила все изменения в старый. Как-то я проработала всю ночь. Актеры, режиссеры, сценаристы меняли телефоны, адреса. Разводились, сходились, женились, переезжали вновь к родителям, снимали квартиры. Я отметила две закономерности. Перемещались в основном мужья. Жены оставались на прежних квартирах и при прежних телефонах. А мужики между тридцатью и сорока непрерывно меняли адреса. Как раз тот возраст, который меня в те годы интересовал. И я впервые осознала, сколько их, замечательных и талантливых, в данный момент маются, снимают комнаты в коммунальных квартирах, пьют по утрам кефир из бутылок, потому что из дому они уходят без посуды, обедают в забегаловках, спят на несвежих простынях. И рядом я. В отдельной квартире. Заботливая, нежная, не дура. Хорошо готовлю, со связями. Умею себя вести в любой компании, пока еще без детей… Я выбрала по справочнику трех таких переселенцев, которые съехали со своих прежних квартир и еще не успели построить себе новых, тогда бурно развивалось кооперативное строительство. Конечно, необходима была и дополнительная проверка. Даже самые новые справочники устаревают к моменту выхода. Мог успеть уже жениться, а справочник был в наборе, и он не указал ни нового адреса, ни телефона. Короче, первым моим мужем стал один из этих трех намеченных мною кандидатов. Мужика, как гуся, надо бить на перелете.

— И так во всех твоих замужествах? — спросила я.

— В общем, да. Даже если я получала информацию на стороне, я всегда ее проверяла по справочникам.

— Ты отрабатывала каждый вариант последовательно: первый, второй, третий? Или одновременно работала над всеми тремя? — уточнила я.

— Расположить троих во времени и пространстве можно, но трудно. Ночь всегда одна, и кровать тоже одна. Когда много вариантов, это и много нервов. Начинаешь запутываться. Лучше всего два варианта. Один основной, другой запасной.

Я сразу решила: с двумя вариантами не справлюсь. И выбрала один.

В те дни я подбирала актеров на фильм «Советский рай». Это из жизни партийной номенклатуры. Требовались полноватые, упитанные мужики. Митрохин не был ни полноватым, ни упитанным, но я позвонила ему тогда еще в Свердловск, а не Екатеринбург и пригласила на кинопробы. Наверное, я использовала свое служебное положение, потому что вызвала к себе мужчину, который мне нравился, за счет киностудии.

Я это сделала потому, что, положив рядом старый и новый справочники, узнала: он переменил адрес и телефон. Это, конечно, еще ничего не значило. Мог или получить, или построить квартиру. Но актерам такого ранга давали квартиры в конце жизни, а построить сегодня квартиру может актер, который зарабатывает в валюте, а таких и десятка не наберется на всю Россию. Митрохин в их число не входил. Непонятно почему, но я уже знала, что это моя судьба. Вначале я позвонила по старому телефону. Брошенные жены, если к тому же они брошены недавно, почти в истерике кричат: такого здесь нет и никогда не будет! И хлопают телефонной трубкой.

Мне ответила женщина, ответила сдержанно, продиктовала новый телефон Митрохина. То ли женщина была хорошего воспитания, то ли достаточно предусмотрительная: если получает алименты, зачем же отпугивать работодателей. Ведь каждый звонок с киностудии — это почти всегда предложение.

Потом я позвонила по новому телефону Митрохина. Тут же поняла, что попала в коммунальную квартиру, вместо Митрохина позвали его мать, которая записала мой московский телефон, задала вполне разумные уточняющие вопросы, вероятно, вела уже неоднократно подобные разговоры.

Митрохин мне перезвонил. По его наводящим вопросам я поняла, что он меня не очень помнит, но это вполне нормально для начинающего актера. Потом актер и имя помнит, и какие подарки ассистентка предпочитает, потому что актерская судьба, особенно вначале, больше зависит от ассистента, чем от самого актера.

Когда есть идея, технология ее разработки не так уж и сложна. Я сосредоточилась только на одном варианте с Митрохиным, отбросив запасной. С российскими мужиками точно договориться невозможно. Он то опоздает, то пообещает, а потом передумает. И любой точно составленный график ломается напрочь. Я не хотела выкручиваться в его присутствии, когда тебе звонят за полночь и сообщают, что приедут через полчаса. Это хорошо, если звонят. А то могут припереться и без звонка. Почему-то считается, что, если ты одинокая женщина, да еще с ним когда-то переспала, к тебе можно приехать хоть под утро, даже не предупреждая.