Остатки третьего значительного скопления культурных остатков 1А культурного слоя были обнаружены и на восточном склоне оконечности этого мыса примерно на таком же расстоянии от описанного костно-земляного жилища.

Следует заметить, что в 120 м от данных жилищ, но на противоположном склоне северного отвертка Аносова лога располагается поселение Костенки 2 с остатками костно-земляного жилища, во многом сходного с описанным. Размеры его 6×7 м. Развалины этого жилища представляли огромное скопление костей мамонта, в средней части которого вокруг хорошо выраженного очага были сконцентрированы культурные остатки, отложившиеся в процессе длительного обитания людей. Вполне возможно, что Костенки 11 — слой IА и Костенки 2 представляют собой остатки одного поселения.

Уже из сказанного следует, что поселения с жилыми комплексами аносовско-мезинского типа представлены на Русской равнине достаточно широко. Вероятно, подобные комплексы имелись и на других памятниках, не описанных здесь по той или иной причине (например, Юдиново, Елисеевичи, Супонево). Необходимо отметить, что данные и другие поселения не однокультурны, о чем свидетельствует сравнение каменного инвентаря даже таких поселений, как Мезин, Межиричи и Добраничевка, находящихся в одном регионе. Следовательно, распространение данного типа жилого комплекса нельзя связывать с распространением однокультурного населения.

В отличие от этого, жилые комплексы второго типа известны пока только на некоторых поселениях, относящихся к одной, виллендорфско-костенковской археологической культуре. Для их характеристики рассмотрим один на наиболее обстоятельно и детально исследованных на широкой площади памятников: I слой стоянки Костенки 1. В 30-е годы П.П. Ефименко здесь были вскрыты остатки большого наземного жилища, длиной 31 м, шириною до 8 м. Система его отопления была достаточно сложной. По оси длины внутри жилища, не имеющего четких границ по своим длинным сторонам, более или менее четкими парами, но в одном ряду размещалось восемь крупных очажных ям, диаметром 1–1,20 м, глубиной до 0,40 м. Заполнение очагов состояло из массы золы и жженных костей, которая нередко шапкообразно залегала над ямой и сливалась с поверхностью культурного слоя, отложившегося здесь около очагов в виде сплошного окрашенного красной охрой суглинка, насыщенного осколками костей животных, костных углей и значительным числом расщепленных кремней. Мощность очажной массы в очагах составляла от 40 до 60 см. Около очагов наблюдались небольшие, но довольно глубокие приочажные ямки — земляные печи.

Таким образом, эти огромные скопления золы и костного угля, нагревавшиеся каждый раз при отоплении жилища, аккумулировали тепло, а затем подобно голландским печам из кирпичей отдавали его во внутреннее пространство жилища. Рядом с линией очагов с обеих сторон находилось множество обширных и небольших неглубоких западин, заполненных очень часто сплошь окрашенным красной охрой суглинком, массой осколков костей животных, костных углей и расщепленных кремней, и других культурных остатков. Среди находок здесь, на неровном полу жилища, в культурном слое, помимо обычных отбросов питания, были обнаружены и ценные предметы — кремневые и костяные орудия, предметы украшения и произведения искусства в виде многочисленных фигурок и головок животных и кусков мергеля со следами обработки. Обычно около очагов располагались небольшие ямки, вырытые в полу и заполненные культурным слоем. Часто в заполнении этих ямок, а иногда и на их дне находятся преднамеренно положенные туда предметы, например, группы пластинок или отдельные вещи, вырезанные из кости, а иногда и женские статуэтки.

Как было отмечено, большое наземное жилище с восемью очагами не имело четких границ, но они достаточно хорошо чувствуются по концентрации культурных остатков. Дальше 4 м от линии очагов, ямки и западины, а также окрашенный культурный слой и скопления культурных остатков, как правило, редки, а более или менее обширные западины, заполненные скоплением культурных остатков, располагаются в системе крупных и небольших ямок. Отсутствие четких и ясных границ между остатками большого жилища и меньшими скоплениями культурных остатков возле крупных ям по его периферии свидетельствует о том, что в процессе длительного обитания на поселении наземное сооружение ремонтировалось и перестраивалось. Это наземное жилище было окружено 12 крупными ямами, четырьмя небольшими, углубленными до 80 см от древней поверхности поселения, землянками и пятью или шестью большими западинами, находившимися по соседству с краевыми ямами. Лишь в землянке А был найден оформленный очаг, другие же землянки утеплялись либо временными очагами, а чаще принесенными нагретыми костным углем и золой из очагов большого наземного жилища. Этот факт был надежно установлен при анализе заполнения многих землянок (Рогачев А.Н., 1970; Пидопличко И.Г., 1976). Следует полагать, что открытые очаги, как и пекарные ямки, служили и для приготовления пищи, и для освещения жилища. Столь высокое освоение различных свойств огня не исключает возможности применения лучины для освещения жилищ, так как внутри жилищ совершались многие виды домашне-хозяйственной деятельности, требовавшие света. Скопления осколков расщепленного кремня и мельчайших его чешуек около очагов внутри многих позднепалеолитических жилищ дают яркие свидетельства изготовления каменных орудий внутри жилищ при свете огня.

Остатки этого огромного, сложной планировки сооружения, представляющего единый целесообразно спланированный комплекс с жилыми ямами и ямами-кладовыми по краям (рис. 88, Д), в целом правильно интерпретировал П.П. Ефименко в своей монографии (Ефименко П.П., 1958).

Исследование первого жилого комплекса верхнего слоя Костенок 1, значительная часть которого после анализа расчищенного культурного слоя не была подвергнута контрольному выкапыванию, может быть продолжено. Кроме того, в данное время производится исследование второго жилого комплекса — такого же по размерам, по общей планировке и по характеру нарушения поверхности в результате обитания и строительной деятельности. Еще далее к югу в двух небольших шурфах найдены остатки третьего, еще не разведанного жилого комплекса. Имеются серьезные основания предполагать единство и целесообразность планировки всех трех комплексов, располагающихся в глубокой впадине древней широкой балки — Покровского лога на мысу, образованном его отвершком — Козловым логом. На противоположном склоне отвершка исследуются остатки еще одного, но сильно разрушенного жилого комплекса, названного Костенки 13 (Кельсиевская стоянка). В 100 м далее на склоне к долине Дона, на оконечности этого же левобережного приустьевого мыса Покровского лога обнаружено несколько ям и разрушенный культурный слой памятника, относящегося к той же культуре — Костенок 18 (Хвойковская стоянка). В 500 м к юго-западу от Костенок 1 в глубине Покровского лога находится Маркина Гора (Костенки 14), недостаточно исследованный верхний слой которой содержал наконечник с боковой выемкой. Таким образом, все памятники костенковско-авдеевской культуры в Костенках располагаются только в Покровском логу и находятся на площади 1 кв. км.

За пределами Костенковско-Борщевского района жилой комплекс данного типа обнаружен на Авдеевской стоянке, кремневый и костяной инвентарь которой, кстати, наиболее близок инвентарю верхнего слоя Костенок 1 среди всех других памятников Русской равнины, входящих в виллендорфско-костенковское культурное единство (в нашем понимании — в одну культуру). На больших поселениях костенковско-авдеевского типа, судя по остаткам обитания, кипела многообразная домашне-хозяйственная деятельность по изготовлению охотничьего оружия, других каменных и костяных орудий, предметов украшения и произведений искусства. Главную же повседневную заботу обитателей этого сложного плана поселений составляли приготовление животной и растительной пищи, шитье одежды и текущий ремонт прочных постоянных жилищ, заготовка топлива и охотничье-собирательская деятельность как главные способы добывания пищи.