Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В то же время уже давно замечено, что возможность использования типологических разработок Ф. Борда крайне ограничена. Они не могут применяться для изучения материалов многих памятников, расположенных в других регионах (Праслов Н.Д., 1965, 1968; Bosinski G., 1967). В более поздней своей работе Ф. Борд и сам фактически признал это, указывая на то, что в Восточной Европе существуют иные варианты мустьерских памятников, чем во Франции (Bordes F., 1968). Многие типы орудий, собранные на памятниках Северной и Восточной Европы, отличаются от тех, которые введены Ф. Бордом в его типо-лист, состоящий из 63 номеров. Эти орудия являются новыми типами изделий по сравнению с теми, которые перечислены в списке Ф. Борда. Одновременно отмечается отсутствие многих типов, имеющихся у Ф. Борда. Сопоставление таких памятников при помощи типо-листа Ф. Борда, следовательно, невозможно. Количество выделяемых новых типов, например, в североевропейских и восточноевропейских памятниках не ограничивается единицами, которые можно было бы ввести дополнительно в типо-лист Ф. Борда. Но для этого список не должен быть закрытым. Дополнение его новыми типами приведет к тому, что количество типов орудий, использовавшихся мустьерскими людьми, превысит сотню номеров. Это создаст превратное впечатление о богатстве инструментария мустьерского человека. На самом деле, конечно, количество типов орудий, подсчитанное для памятников определенной культуры, значительно меньше. Здесь следует отметить неприемлемость и таких типологических разработок, которые строятся на сугубо формальных признаках, для получения так называемой объективной системы классификации (Гладилин В.Н., 1976). Применивший эту классификацию В.Н. Гладилин не учитывает, что количество признаков любого объекта материи практически бесконечно. Установив новые дополнительные признаки при изучении коллекции каменных орудий из мустьерских памятников Антоновка I и II, можно увеличить еще количество типов орудий по сравнению с теми 337 типами, которые выделил В.Н. Гладилин (1976). Материалы этих двух сходных соседних памятников по классификации В.Н. Гладилина не совпадают по 119 типам орудий (Гладилин В.Н., 1976, с. 110).

Применение подобной системы классификации каменных орудии позволяет выделять множество вариантов памятников или культур. В числе основных признаков расчленения вариантов мустьерской культуры, принимаемых В.Н. Гладилиным, имеются, по нашему мнению, и такие, которые не обусловлены сознательной деятельностью ископаемого человека, а зависели от природного окружения. Например, размеры орудий не являются традиционной социальной чертой и не могут быть использованы в качестве критерия расчленения каменных индустрий (Праслов Н.Д., 1968). Размеры каменных орудий чаще всего зависят непосредственно от величины заготовок, которые в свою очередь определяются величиной и качеством сырья. При культурно-исторической интерпретации палеолитических памятников всегда необходимо четко разграничивать, что зависело от природного окружения, а что несет черты определенных традиций.

При выделении типов каменных орудий необходимо учитывать и еще один существенный фактор. В преобладающем большинстве исследователи анализируют абсолютно весь собранный инвентарь, который состоит из орудий труда, нуклеусов и отбросов производства. В процессе изготовления каменных орудий часто получались по разным причинам дефектные экземпляры, не соответствующие задуманным. Эксперименты это хорошо подтверждают. Такие экземпляры, как правило, выбрасывались. Часто орудия приходили в негодность в процессе употребления. И, наконец, для некоторых операции типа скобления и резания использовались случайные обломки и куски породы или отщепы без дополнительной обработки. На них возникали следы утилизации в виде ретуши. Все эти перечисленные элементы носят случайный характер и не могут характеризовать традиционные черты в технике изготовления орудий. Следовательно, подобные изделия, составляющие иногда значительный процент в коллекции, не являются осознанными типами орудий, хотя могут иметь определенное сочетание признаков, особенно в больших собраниях. При использовании классификационной системы В.Н. Гладилина все они попадают в категорию орудий. И поэтому не случайно большинство «типов орудий» из 337 в Антоновке представлены единичными, а следовательно, случайными экземплярами.

При анализе археологических памятников и их сопоставлении на предмет сходства или различия нельзя забывать также о том, что они представлены совершенно разными категориями. Сейчас уже убедительно доказано, что в мустьерскую эпоху существовали не только поселения (стоянки), но и мастерские по первичной обработке камня, временные охотничьи лагеря и т. д. (Любин В.П., 1970, 1977). Набор каменных изделий в них всегда различен. На мастерских преобладают предметы первичного расщепления — нуклеусы, отщепы и осколки, сколы оживления ударных площадок, так называемые первичные сколы и др. Процент орудий в них, как правило, очень низок — никогда не достигает 3 %. Существовали и стоянки-мастерские, когда люди поселялись непосредственно у выходов сырья на какое-то время. Процентное соотношение каменных изделий здесь будет иное, чем на поселениях и «чистых» мастерских. На местах охотничьих лагерей преобладают остатки законченных форм орудий охотничьего назначения (Любин В.П., 1977, с. 192). Все перечисленные категории памятников могут быть оставлены одним первобытным коллективом. Широко практикуемое сопоставление памятников по процентному соотношению типов изделий в применении к памятникам разной категории показывает их большую разницу, но в нее нельзя вкладывать культуро-разделяющего смысла.

При разработке критериев сходства или различия мустьерских памятников следует обращать также внимание на условия захоронения культурных остатков. На памятниках, культурный слой которых был захоронен очень быстро и залегает в суглинках или в ископаемых почвах, каменные изделия не подвергались дополнительным естественным повреждениям. Материалы, собранные на поверхности, как правило, имеют сильные повреждения в виде окатанности, многочисленных выщербинок, зубчатых выемок, создающих иногда впечатление сознательной обработки краев орудий. Но ретушь в большинстве случаев является нерегулярной, преимущественно крутой и чередующейся, не создающей лезвия. В таких местонахождениях преобладают зубчато-выемчатые формы. Здесь налицо особый тип памятников по условиям захоронения, которые нельзя прямо сопоставлять с поселениями с хорошо сохранившимся культурным слоем, вернее, сопоставлять нужно, но обязательно учитывать их принадлежность к разным типам памятников. Надежные выводы по типологии и культурной атрибуции, безусловно, могут базироваться только на материалах хорошо сохранившихся поселений.

Проиллюстрируем это на примере зубчатого мустье на территории Русской равнины. После выделения данного типа индустрии Ф. Бордом по материалам Западной Европы (Bordes F., 1962–1963) аналогичные памятники стали описывать и на других территориях (Анисюткин Н.К., 1971; Любин В.П., 1974). Ф. Борд описал это явление как тип индустрии, не вкладывая в него историко-культурного смысла. На территории Русской равнины памятники с обилием зубчато-выемчатых форм выделили в культурное явление (Анисюткин Н.К., 1971). В.Н. Гладилин подразделил памятники с зубчато-выемчатыми формами даже на несколько вариантов (Гладилин В.Н., 1976, с. 102, 105), причем вариант соответствует археологической культуре. Он отказался от употребления термина тейяк в применении к аналогичным индустриям и рассматривает их теперь в рамках зубчатого мустье. В основу выделения «варианта мустье зубчатого» В.Н. Гладилин положил материалы раскопанного Д.С. Цвейбель (1970) в Донбассе памятника близ с. Белокузьминовка. Он пишет, что «принадлежность находок к варианту мустье зубчатое не вызывает сомнений» (Гладилин В.Н., 1976, с. 102). Однако изучение этой коллекции и ознакомление с условиями залегания материалов не позволяет согласиться с выводами Д.С. Цвейбель и В.Н. Гладилина. Обращает на себя внимание то, что абсолютное большинство изделий, а их около 9 тысяч предметов, имеет зубчато-выемчатую ретушь. Такой ретушью обработано более 98 % всей коллекции. Ни в одном палеолитическом памятнике мира процент орудий не достигает такой величины. При изучении условий залеганий материалов становится ясным, почему здесь отмечен такой огромный процент «ретушированных» изделий. Материалы залегают в суглинке, слагающем конус выноса огромной балки поблизости от коренного склона с выходом на поверхность меловых отложений, содержащих конкреции кремня. На склоне имеются остатки мастерских по первичному расщеплению кремня, причем разновременные — от мустьерской эпохи до неолита включительно. Интенсивный снос суглинков вместе с отбросами кремневого расщепления происходил в послемикулинское время. Суглинки ложатся на размытую ископаемую почву, в которой найден великолепный мустьерский остроконечник, типологически аналогичный остроконечнику из карангатских отложений в бухте Новый Свет в Крыму. В коллекции, собранной в суглинках, нет типичных законченных мустьерских форм орудий, но имеется несколько изделий с резцовыми сколами позднепалеолитического типа. Все это дает основание считать, что в данном случае налицо переотложенный памятник с разновременными материалами, а значительная часть зубчато-выемчатых форм является результатом естественных повреждений. Это местонахождение нужно рассматривать как особый тип археологического памятника, не вкладывая в пего историко-культурного содержания.

41
{"b":"224048","o":1}