…Нет, кажется, не разбудил… Только повернулась на другой бок, и дыхание не такое ровное… Спи… Я вернулся, все будет хорошо… Я обещаю, слышишь… Снова, как раньше – вместе и навсегда, слышишь…
…Господи…. Оленька, Оля, откуда ты… как ты… ты здесь, милая моя… Неужели все-таки он есть?!!! Есть бог на свете!.. Есть бог на свете… Есть Бог…
Часть третья – Вера
Конечно, я обо всем знала.
И про письма, и про любовь, и про эту их встречу. Научилась пользоваться компьютером, открывала почту и – читала.
Читала все.
Почернела от горя.
А сказать ничего не могла.
Я понимала – скажу, что следила за ним – не простит. Потом нашли опухоль, сделали биопсию, и я решила – пусть едет.
Если есть бог на свете, он не допустит, чтобы столько горя – и одному человеку. Мне…
Ну встретятся один раз – все равно он ко мне вернется, со мной ему хорошо, я же знаю, я чувствую…
И он знает.
А потом передали про катастрофу…
Глеб вернулся через пару дней.
И я рассказала про свою болезнь.
Он пожалел меня и обнял, и любил.
Только… что хотят эти люди?
Почему они говорят, что Глеб умер?
Какие глупые, глупые, глупые люди.
Уйдите все из нашего дома.
Мы хотим побыть вдвоем.
Впервые за долгий год.
Ведь теперь, наконец, все кончено.
Он мой навсегда.
Каждый из нас заплатил свою цену.
И он, и она, и я.
А значит – Бог есть.
Глеб…
Ты с лышишь меня, Глеб?
Есть Бог на свете!..
Звонок
Она
Она суетилась вокруг него так, как суетятся нелюбимые жены.
– Милый, водички хочешь?
Погоди, не вставай, не вставай, только голову приподними – вот стакан, пей.
Одеяло подоткнуть?
Ну скажи, подоткнуть?
Ох, ну что я за дура-то…
Я все время забываю, что ты не можешь говорить.
Пока не можешь говорить.
Но обязательно заговоришь – так доктор сказал.
Вернее он сказал – «надежда есть»
Есть надежда, слышишь, всегда есть надежда.
И заговоришь, и рукой-ногой снова двигать начнешь.
Вот я и надеюсь.
Сашенька, ну что ты морщишься?
Где болит?
А знаешь что, давай я тебе карандаш и блокнот организую, будем переписываться.
Как раньше, помнишь, я один раз в санаторий уехала, а ты мне письма писал.
Каждый день…
Я чуть с ума от счастья не сошла.
Мы тогда уже лет десять были женаты, а все как новобрачные – скучали, перезванивались, письма те…
Ну вот я дура – заболтала тебя. Сашенька, не хмурься, ну скажи, скажи, где больно-то?
Господи, а давай я спрашивать буду, а ты – если это место болит – глаза закроешь.
Хорошо?
Ну закрой глаза, если ты согласен.
Вот – видишь, видишь, какая я у тебя сообразительная.
А ты ведь никогда мне не говорил, что я сообразительная. Ты меня особо не хвалил никогда.
Зато я знала всегда, какой ты у меня умный.
Знаешь, как гордилась, перед подругами воображала, что ты историк – в университете преподаешь, даже книжку написал.
А помнить – книжка твоя, как только вышла, мы с тобой пошли в ресторан отмечать это дело, и ты напился в первый раз.
Напился, как цуцик.
И стал ко мне прямо в ресторане приставать. Зацеловал всю, я уж и не знала, смеяться или сердиться.
Да я и не сердилась на тебя никогда по-настоящему.
Я ведь, знаешь ли, я ведь тебе за всю жизнь ни разу не изменила.
Ну да, я знаю, что уже не первой молодости, хоть и младше тебя, неважно, пусть младше, ну и что – что намного, а раньше-то, раньше – ты же не забыл, какая я красавица была?
Недаром ты на меня запал – и женился через неделю, как познакомились.
Да и работала в таком месте – кого только не перевидала, каких только историй не услышала.
Лучший косметический салон в городе – богатые и модные клиенты и клиентки, а уж сколько соблазнов…
Но вот честно тебе скажу – мне кроме тебя никто и не нужен был.
Да, никто – вот так.
Мне и сейчас никто не нужен.
Мне нужен только мой Сашенька.
Жаль только, что ты неразговорчивый такой.
Всегда был неразговорчивый.
А в последнее время и вообще больше молчишь. Вот ведь у нас редко когда выдавалось в последнее время по душам поговорить.
Я у телевизора по вечерам, ты за книгами, да за компьютером.
И то сказать – за тридцать лет – обо всем, считай, уже поговорили.
Поэтому, когда в прошлую субботу ты меня усадил в столовой и сказал каким-то странным, чужим голосом, что хочешь со мной поговорить – я не то, что удивилась…
А почему-то испугалась.
Хотя, кажется, чего мне пугаться-то?
Детей у нас нет, с работы меня не выгоняют, ты давно на пенсии, со здоровьем все в порядке. Было в порядке… Да… Вот вроде пугаться нечего, а вдруг испугалась.
Сердце куда-то вниз – раз – и ухнуло.
И после – поверишь – ничего и не помню.
Ни о чем говорили, ни что было потом.
Помню только – ты стоишь, рот открываешь, а слов нет. Потом упал, а я скорую вызвала.
И вот мы здесь.
Мы здесь уже десять дней. Инсульт.
Завтра тебя отправят на реабилитацию.
Вместе поедем, а там дай бог и домой на своих двоих вернемся, правда?
Ох, ну что же это я – заболталась совсем.
Миленький, так что ты хотел-то?
Ну не стони, не стони.
Не стони, все будет хорошо.
Я тут, я рядом.
Вот водичка. Не хочешь, голову отворачиваешь.
Ну, давай, доктора позову?
Нет – головой мотаешь.
А может, в туалет?
Тоже нет.
Куда ты смотришь?
Карандаш дать?
Напишешь мне, да?
Ну давай попробуем, левая-то рука у тебя еще работает.
Ну вот, я держу блокнот.
По… По… Позвони…?
Кому, милый?
Брат твой знает, он и друзей твоих обзвонил – вон Галька с Генкой – только вчера тебя навещали.
Некому больше звонить-то.
Давай сюда карандаш, давай.
Вот так.
Устал ты милый – поспи.
Поспи.
А я пойду доктора найду – спрошу, как наши дела сегодня.
Он
– Как же я устал от ее голоса…
Как я устал от нее.
Тридцать лет уже, боже мой…
Нет, ну не с самого начала. Сначала было очень даже… Почему в жизни так бывает? Н-да, глупый вопрос. Да и ответ тоже – глупый. А может и нет его вовсе. А просто – так и все.
Позвони же Ане, ну…
Пожалуйста…
Ты же знаешь про Аню. Я же тебе все рассказал тогда, помнишь? Ну, перед…
Когда это было-то… В субботу. По-моему, в субботу. Не помню ни хрена.
А сегодня какой день? Она же волнуется. Она же не знает ничего, совсем ничего, что со мной…
Вот ситуация, а? Просить жену позвонить любовнице… Хм… Любовнице? Какая ж она, нафиг, любовница-то? Жена она, как ни крути. Жена и все. Так что у тебя, Санька, две жены теперь.
А что, так и выходит… Год уже. Неужели – уже год? И не поверит никто, если рассказать. Да кому расскажешь? Рассказал уже один раз – хватит.
Может, сестру попросить? А, черт, забываю все время, как попросить-то? Она же все время рядом. И вообще, как? Ведь ни говорить, ничего. Даже отлить – и то помощь нужна. Две жены… Двух сиделок тебе надо, вот что.
А как же все-таки хорошо было. Думал, вот моя последняя женщина, последняя любовь. А может, и первая – за всю жизнь. Настоящая. Ну, когда молодой был, тут – понятно… Страсть, влечение, желание. Все, как первый раз. Потом постарше стал, поопытнее, выбирать начал, искать свое. Кто знает, какое это – свое? Кто скажет? Никто… А вот чувствуешь что-такое… Фигня все это. Ничему мы не учимся, как были пацанами глупыми, так и остались. Просто все, на самом деле. Ты или встретишь ее – свою единственную – или нет. Встретишь – больше никто тебе не нужен, и ты даже не понимаешь, что выпал тебе счастливый билет, один на миллион. Просто живешь…
