Дружной компанией, громко балагуря, мы стремительно вошли в холл. Наше появление вызвало некоторое неудовольствие и плохо скрываемое беспокойство у портье, по всей вероятности опасавшегося, что мы напьемся и разнесем весь отель. Любопытно, как бы он отреагировал, если бы мы с Лешей заявились сюда с какими-нибудь шлюхами? Честно говоря, мне безразлично, нравится кому-то мое поведение или нет. Меня не обуздаешь этими дурацкими правилами боязливо-осторожного гостеприимства. Я не пай-мальчик.

Холодильник в номере для того и служит, чтобы его заполняли едой и напитками. Балкон – отличное место для хранения надувного матраса. А все свои запреты с угрозами штрафов чтите сами.

Как обычно, поддавшись чрезмерной запасливости, этому отголоску ушедшей эпохи призрачного благополучия, заретушированной нравственности и крайнего дефицита товаров, мы в первый же день наполнили холодильник фабрикатами и спиртным. Все приготовления были сделаны лишь для того, чтобы принять девушек. Правда, за все это время никаких девушек в нашем номере не появлялось, и запасы продуктов так и оставались лежать нетронутыми. Да и выпивки хватало на несколько дней беспробудного пьянства, поэтому теперь я радушно угощал Игоря всем без разбору.

Он пил все подряд: Malibu, виски, виски с кока-колой. Сосредоточенно и молчаливо работая челюстями, Игорь с одинаковым равнодушием жевал сухарики, чипсы, шоколад и не торопился пьянеть. Он радовал меня тем, что продукты не придется выбрасывать. Благо, отсутствием аппетита он не страдал.

Когда мы выпили парочку приготовленных мною коктейлей, не оставалось ничего иного, как идти в клуб. Других занятий, кроме поиска самок для совокупления, мы себе предложить не могли. Разве что Игорь, как всегда, предложил сильно напиться, что, честно говоря, нас совсем не прельщало. Я был всецело во власти вожделения. Ничто не интересовало меня в ту ночь, кроме девушек. В конце концов я жаждал утвердиться в глазах приятелей, показать им, на что я способен. Выпивка лишь подхлестнула меня к этому ребячливому геройству. Я был умеренно пьян и чувствовал себя превосходно во всех отношениях. Выпитые коктейли оказали свое воздействие не сразу, однако уже на середине пути ноги налились свинцовой тяжестью; я жутко вспотел и шел вяло и неохотно. По всей видимости, я переборщил с виски. Впрочем, сделал я это намеренно.

В относительной тишине клубного бара мы обсуждаем план действий. Сидим, напустив на себя заговорщицкий вид, словно от нашего решения зависит судьба всего мира.

Игорь – вспотевший, непривычно оживленный и разговорчивый – снова агитирует нас заказать водку. Макс злится. А мы с Лешей смеемся.

Я остаюсь с Игорем в баре, чтобы ему одному не было скучно. Он пьет дешевое пиво прямо из бутылки. Я напрямую спрашиваю, отчего он не хочет знакомиться с девушками. Игорь серьезно, глядя мне в глаза, отвечает, что у него уже есть подруга, и он не хочет ей изменять. Ах, вот оно в чем дело! Ничего не скажешь, благородно! Я расспрашиваю его, как он проводит свободное время, и рассеянно слушаю его откровенно скучный рассказ, утаивая свой едкий комментарий. Я привык насмехаться над образом жизни черни, и в этом смехе есть что-то леденящее мою душу. Я панически боюсь жить так, как живут они: в режиме тотальной экономии, минимума возможностей, с нелепой надеждой на государство, для которого все эти люди не более, чем обыкновенные винтики. Работать с ожиданием выходных и праздников, спиваться и плодиться, и в течение всей своей жизни неуклонно деградировать.

Оба молчим. Общих тем для разговора нет. Я мечтаю о том, чтобы поскорее вернулись Макс и Леша.

Не выдержав затянувшегося ожидания, я отправляюсь на одиночные поиски девушки.

Мельтешение лиц. Хаотичные движения танцующих тел. Оглушительные волны музыки.

По возвращении в бар я вижу за столиком Макса и Лешу. Глядя на их лица, я все понимаю без слов. Макс – как растерянный школьник. На лице Леши застыла маска тоскливого равнодушия.

Меня разбирает злость. Абсурд! Мы что, какие-нибудь маргиналы с пропитыми лицами? Отъявленные подонки? Меня приводит в бешенство мысль, что здесь мы никому не нужны. И я хочу ее опровергнуть. Курю сигару, рассеянно посматривая на девушку в коротком черном платье, сидящую за соседним столиком, которая, закинув ногу на ногу, общается с каким-то здоровяком. Выпустив последние клубы дыма, я говорю приунывшим приятелям, что еще не все потеряно. Словом, пытаюсь их хоть как-то воодушевить. Меня успокаивает то обстоятельство, что рассвет еще нескоро. Ночь в самом разгаре.

У ограды возле клуба, я замечаю стайку девушек, по всей видимости, взявших небольшой тайм-аут, чтобы набраться сил для танцев. Или, быть может, они кого-то ждут. Одна из них, брюнетка с точеным телом, красивой бледностью кожи, невинно-прекрасным лицом, обрамленным короткими завитками волос, с алыми губами и глазами, точно бездонные озера, завораживающими своей синевой, мгновенно привлекает мое внимание. Я вспыхиваю, словно факел. Внутри что-то обрывается, будто я лечу в пропасть, а внутренний голос шепчет: «Она должна быть твоей».

Эта девушка просто бесподобна! Она кажется мне ангельским созданием. Я одержим ее красотой.

– Ты что! Их слишком много! – говорит Макс.

– Не стоит даже пробовать! – вторит ему Леша.

Один Игорь равнодушно молчит, наверное, он опять мечтает о водке.

Но сейчас все эти предостережения ничего для меня не значат. Я глух к ним. Весь мир померк. Есть только она. Я хочу прижать ее к себе как можно крепче, приласкать, как беззащитного котенка, излечить свою душу от мучительной тревоги. Я готов унять свою похоть. Я хочу чувствовать тепло ее рук и пронизывающую все тело сладостную дрожь от нежности ее взгляда. Как я хочу, чтобы она меня приручила! Я мертвею этими одинокими вечерами. Порою мне кажется, что вынести это одиночество невозможно. Эта безграничная тоска терзает меня и днем и ночью. Тоска по лучшей жизни, по неизведанному счастью.

Словом, я иду к ним один, так как знаю, что если не заговорю с ней, то, пожалуй, поддержу предложение Игоря, чтобы забыться.

Приятели ждут меня неподалеку, и я говорю, что отлучусь ненадолго. Усевшись с ней рядом и глядя ей в глаза, я тут же забываю свои обещания.

Она приехала из Белграда. На мои комплименты реагирует живо, благодарит и смеется, что вселяет в меня робкую надежду на благополучный исход всех моих тягот.

Я увлечен беседой, потому не замечаю, как к нам подходят два парня. Один невысокий, в белых брюках и такого же цвета рубашке, с сигарой во рту. Загорелый и крепкий. Лицо наглое, насмешливое. Глаза хитро поблескивают. Его приятель как будто не обращает на нас никакого внимания. Я мигом настораживаюсь, точно сторожевой пес при появлении чужих.

– Русские есть? – глядя на меня, с насмешкой спрашивает парень в белом.

Я делаю вид, что его не понимаю и продолжаю молчать.

Краем глаза вижу, что мои друзья наблюдают за развитием ситуации. Это меня несколько успокаивает. Если завяжется потасовка, то я не останусь один. В любом случае свою добычу я этому типу не отдам. Он говорит что-то еще и, видя, что я никак не реагирую, вместе со своим дружком уходит. Я пытаюсь вернуть прерванному разговору прежнюю безмятежность, но ощущение волшебной игры безвозвратно исчезло.

Она внезапно поднимается и собирается уходить. Я отчаянно боюсь ее потерять, окликаю взволнованным голосом, но она не оборачивается. Тогда я, не давая ей раствориться в толпе, осторожно дотрагиваюсь до ее плеча. Она смотрит на меня холодновато, с потухшим интересом, ранящим сильнее, чем изначальное равнодушие.

– Ты куда?

– Я иду танцевать!

– Я хочу с тобой!

В ее взгляде то ли легкое раздражение, то ли плохо скрываемая неприязнь.

Она обещает вернуться.

Я не верю ей. Во мне взрывается отчаяние, острая боль пронзает все мое существо. Осознание того, что я бессилен ее удержать.