— С Альгильдой ты получишь пятьсот денариев, десять свиней, ткани, пять кувшинов вина и пять римского масла, дом с утварью в новых землях. Доля, что дают старейшины рода Веамильда вождям, пойдет вашему сыну, а пока его нет, тебе. Также твой старший сын будет занимать место, положенное его роду, среди вождей на таге — Сегест смотрел на Валерия с довольным видом. Все, вышеперечисленное представляло в этих краях немалое богатство, а права и привелегии давали почет и влияние среди германцев, так что вождь был рад. Он показал зятю свою щедрость.

— Щедрый дар, достойный Сегест. Как и положено в Риме, приданое Альгильды останется в ее владении. Кроме того, у меня хороший дом на Виминале и неплохой доход. Я не богатый патриций, но и не самый бедный. Твоя приемная дочь не будет ни в чем нуждаться. Чтобы брак не нанес ущерба званию патриция, мой хороший друг в городе, постарается добиться почестей для твоего рода. Арминий получил всадническое достоинство, я постараюсь, чтобы твой род был отмечен также.

Сегест удивленно кивнул. Проняло. Было видно, что он не ожидал такого.

— Я слышал, как ваши воины говорят о твоей щедрости и благородстве, теперь вижу, ты и вправду щедр — поблагодарил он.

Буховцев продолжил.

— Я взял отпуск у наместника, и проведу неделю с женой, но после она должна уехать — он увидел удивление на лице вождя и добавил — я знаю, что здесь готовится, и хочу позаботиться о ее безопасности.

Сегест печально кивнул.

— Это так, Марк Валерий. Арминий с Сегимером многим замутили головы, даже среди моих людей. Почти все лето я был в селениях и разговаривал со старейшинами, но не знаю, смог ли их убедить. Очень многие настроены против Рима, а Арминий преуспел в римской науке прикрывать ложь правильными словами.

Валерий лишь развел руками.

— Я говорил наместнику, но он считает, что ничего опасного пока нет.

Сегест расстроенно покачал головой.

— Перед уходом войска в зимние лагеря наместник собирает вождей на пир, я думаю, мне будет, что ему сказать — он улыбнулся и сменил тему — Когда ты собираешься совершить обряд?

— Завтра. Нужно подготовиться.

— Рад за тебя. В этих краях ты не найдешь девы достойней. Иди к жене, Марк Валерий, она ждет тебя.

Альгильда сидела в палатке и действительно его ждала, и ждала, похоже, давно. По ее виду было понятно, что она вся уже извелась. Симпатичное личико выражало крайнюю степень расстройства и возмущения, но при виде Валерия расцвело улыбкой.

— Я был у Сегеста — поспешно сказал Буховцев, чтобы предупредить ее упреки.

— Знаю, устала тебя ждать, Марк Валерий. Ты совсем не торопишься к своей жене — Альги рассмеялась звонким смехом.

— Скоро я буду с ней целую неделю, и постараюсь искупить вину.

— Ты говорил с наместником?

— Говорил. Обряд будет завтра, готовься.

Альгильда улыбнулась.

— Буду готова, Марк. Три года назад у нас была римская матрона из Опидия Убиорума, она учила нас латыни и рассказала, как выходят замуж римлянки. Так что я все знаю.

— Вот и хорошо — Валерий внимательно посмотрел на ее милое личико, ставшее на миг под его взглядом загадочным и смушенным — Альги, ты что‑то хотела мне сказать?

Как ни странно, она смутилась еще больше, что бывало с ней очень редко, но вот ямочки в уголках губ заиграли, она улыбнулась и сразу стала похожа на обычную Альгильду.

— Хотела, Марк. Я ходила к ведунье и узнала, что у меня будет ребенок — его жена вскинула голову и смотрела на Валерия очень внимательным взглядом, полным любопытства и ожидания — ты рад?

Хороший вопрос. Пока губы Буховцева расплывались в глупой улыбке, мозг, оправившись от неожиданности, лихорадочно перебирал варианты. Не ждал он этого, и даже не думал о таком. Что же теперь делать? Возможно, у него будет сын или дочь в этом времени. Это как, нормально, Евгений Андреевич? Как вам такой вариант? Но Лютаева рядом не было, и разбираться в ситуации предстояло ему. Что это меняло? Для его миссии ничего, для него многое. Валерию как‑то сразу расхотелось возвращаться в будущее. Дома он мало думал о женитьбе, о детях. Просто не было предмета страсти, который заставил бы его задуматься. А здесь у него была жена, именно такая, какую он мечтал видеть, и у нее будет ребенок. Но остаться невозможно, нужно доводить начатое до конца. Слишком много от этого зависит. Что это меняет для Альгильды? Меняет. Ей теперь будет чем заняться в Риме, лишь бы все прошло хорошо. Это также означает, что ее нужно обязательно вытаскивать из леса. А так он был взволнован и рад, очень рад. Поняв это, Альги улыбнулась, и кинулась ему на шею. Валерий прижал ее покрепче.

— Очень рад Альги. Ну, раз теперь ты мне жена по самому главному закону, закону природы, то давай поскорее завершим формальности.

— Формальности — возмутилась она.

— По вашим законам ты и так мне жена — удивился Буховцев.

— Марк Валерий, в Риме я буду тебе женой по вашим законам.

— Успокойся — Буховцев опешил от ее напора — обряд мы совершим, как положено. Будет что Туснельде рассказать, а потом родишь мне наследника. Кстати, когда это будет?

— Мне сказали — весной. А почему наследника? — Альгильда смотрела на него с любопытством.

— Кому‑то же нужно передать добро, которое мне обещал Сегест — рассмеялся Валерий.

Альги тоже хохотнула, раз уж смешно мужу, но так и не поняла, что тут смешного. К имуществу здесь относились серьезно.

Валерий хотел остаться с ней подольше, но Альгильда вытолкала его из палатки. Ей нужно было готовиться к обряду, да и Валерию тоже. Кроме этого ему требовалось привести в порядок мысли. Слишком неожиданным было то, что рассказала ему жена.

Подготовку к свадьбе Буховцев доверил весельчаку Коминию. Тот согласился с радостью. Гай был большим любителем всяких развлечений. В канабе изготовили два золотых кольца, закупили продуктов для пирушки, и на следующий день Валерий стоял у претория и ждал Альгильду с Сегестом. Они прибыли вовремя. Его жена была одета в длинную, волочащуюся по земле паллу ярко–красного цвета, голову покрывала огненно–оранжевая накидка. Сегест, был без привычной для германцев накидки из шкуры. Вождь завернулся в большой серый плащ, и в этом одеянии был похож на настоящего римского гражданина в тоге. Видимо для этого все и было задумано. Они прошли в преторий, где у алтарей принесли жертвы богам и тут же, в присутствии жрецов, наместника и приглашенных римлян состоялся обряд. Здесь они подписали брачный договор, а Вар заверил свидетельство о свершении обряда. Валерий аккуратно свернул пергаменты и положил их в свинцовый цилиндр. Это было очень важно. Они обменялись кольцами, прикоснулись друг к другу ладонями рук, Альги склонила голову и произнесла слова клятвы.

— Где ты Гай, буду я, Гайя.

После этого обряд был закончен, и все отправились на пир, на котором Валерий не присутсвовал. Вечером он стоял около палатки и ждал жену. У входа в палатку лежало освященное на алтаре Януса тесаное полено. Жрецы заверили его, что после освящения оно может символизировать порог его дома, что было необходимо для завершения обряда. По крайней мере, до тех пор, пока Альги не преступит порог его дома по настоящему. Она пришла в сопровождении несущих факелы слуг, которые быстро удалились. Буховцев легко взял на руки жену и внес в палатку. Так началась неделя его отпуска.

Ближе к вечеру из главного лагеря прибыл всадник. Валерий узнал его сразу — Геместий, один из центурионов Цедиция. Доверенное лицо, так сказать. Центурион протянул запечатанный печатью префекта, листок пергамента. Крупные, угловатые буквы гласили 'Трибуну Марку Валерию прибыть в главный лагерь, завтра, к первой страже'. Коротко и ясно. Вот и закончился его недолгий и такой памятный отпуск.

Неделя пролетела, будто ее и не было. Он отправился в одно из селений Сегеста на следующий день после свадьбы. Для сопровождения трибуну выделили десяток всадников из германцев под предводительством римского декуриона. К ним присоединились люди Сегеста, и вся кавалькада потянулась по лесным дорогам в селение на Оснии. То самое, где они с Цедицием гостили во время похода из Ализо. Там тоже была церемония.