Каждый из сыщиков-любителей, прибывших к месту исчезновения Рхуза, получил возможность постоять на границе круглой площадки и полюбоваться происходившим в ее пределах.

Там танцевали гномы. И они не обращали никакого внимания на зрителей, столпившихся вокруг "волшебного кольца" с его внешней стороны. Самое же поразительное: среди пляшущих карликов неуклюже переваливался с ноги на ногу в пляске Рхуз. Когда все сыщики-любители удовлетворили свое любопытство, Ллевеллин опять наступил носком сапога на край круга, опасаясь, однако, шагнуть внутрь него. Ему удалось поймать своего пританцовывающего приятеля за подол камзола и буквально выдернуть из толпы гномов.

Крайне недовольный этим, Рхуз заявил: танец, мол, длился не более пяти минут и, вообще, не мешайте плясать, это дело мне по душе, и я собираюсь его продолжить. Он был скандализирован новостью о том, что прошли уже сутки.

Налицо – темпоральный парадокс!

Все тот же Хартленд излагает и другую чудесную историю о пропаже в середине XIX века мальчика по имени Джитто Бах. Почти два года о нем ничего не было слышно, но вот однажды ребенок вновь объявился на пороге своего дома со свертком в руках.

– Он был одет и выглядел точно так же, как и в момент, когда мать видела его в последний раз, – сообщил Хартленду очевидец возвращения мальчика.

Рост ребенка, добавил информатор, тоже не изменился. Стало быть, вновь темпоральный парадокс. В ответ на расспросы счастливой матери мальчик настойчиво твердил, что ушел из дома только вчера, а не почти два года тому назад. Он недоумевал, когда ему доказывалось обратное.

Паренек развернул сверток и показал матери платье, подаренное ему, по его словам, феями и предназначенное специально для танцев на "волшебном кругу". Мать немедленно сожгла нечеловеческий наряд, хотя был он, как она потом всем рассказывала, просто прелестным.

Словно зловещее эхо непостижимого, несущееся сквозь века и страны, долетают жутковатые истории дней давно минувших до дня сегодняшнего. И, долетев, резонируют со странными событиями, происшедшими на памяти нынешнего поколения.

Представьте себе такую картину: по окраине Ростова-на-Дону бредет, покачиваясь, около полуночи наш современник – подвыпивший слесарь Сергей Ковалев. Он возвращается с дружеского застолья. Сергей входит в чахлую рощицу, по другую сторону которой находится его дом, а в нем – супруга, нервно поглядывающая на часы в ожидании припозднившегося мужа.

Ковалев бредет по рощице и… внезапно теряет сознание. Причем в последний момент он замечает перед собой какое-то темное образование, похожее на небольшое плотное облачко. Когда слесарь приходит в себя, он видит – уже начался рассвет. Ночь напролет, оказывается, пролежал Сергей Ковалев на земле в роще.

Он встает с земли, отряхивается и шагает, естественно, домой.

А там его встречает разъяренная жена.

Однако едва слесарь с виноватым видом переступает порог дома, как женщина меняется в лице и тихо ахает. Отправившийся намедни на дружескую пирушку к приятелю гладко выбритым, Сергей вернулся с густой, примерно двухнедельной щетиной на лице.

Где он обретался в течение двух недель "личного времени"? Каким образом успел обрасти густой щетиной за одну-единствен-ную ночь?

Вопрос по аналогии: а каким образом оказалась внутри запертой на замок избы женщина, ранее исчезнувшая из деревни Боты? И каким образом в мгновение ока очутилась за 30 верст от родного дома девушка из деревни Куя? В каких, наконец, краях побывал младенец, внезапно материализовавшийся на несколько секунд на воротах деревенского дома?.. История, случившаяся с Сергеем Ковалевым, ассоциируется в моем сознании с происшествием, участником которого стал профессиональный писатель Евгений Дмитриевич Лебков, живущий ныне в городе Южно-Курильске, что на Дальнем Востоке.

Вот краткий пересказ случившегося с ним.

В 1975 году Лебков развелся с женой и уехал на остров Куна-шир, один из островов Курильской гряды, чтобы, по его собственным словам, "прийти в себя после увлекательной семейной жизни". Поселился Евгений Дмитриевич в пустовавшей избушке лесничего недалеко от вулкана со странным прозвищем Тятя.

Утром 14 августа 1975 года писатель отправился на рыбалку к речке, которая протекала неподалеку от вулкана. Приближаясь к месту рыбалки, Лебков обратил внимание на облако дыма, курившегося над Тятей. Накануне, вспомнил Лебков, он слышал по местному радио прогноз вулканологов: ожидается резкое усиление активности вулкана Тяти примерно через две недели, то есть в конце августа.

Евгений Дмитриевич расположился на берегу речки и… Последнее, что он запомнил, было, как он закинул удочки. Дальше – провал в памяти.

Когда писатель очнулся, то обнаружил себя лежащим на топчане в покосившейся избушке, которую Лебков, подходя к речке, приметил на ее противоположном берегу. Одежда на нем была вся изорвана. Тело ныло, к горлу подкатывала тошнота, а голова раскалывалась от адской боли.

Лебков бросил взгляд в окно и изумился. Во-первых, за окном сгущались вечерние сумерки – а он, как мы с вами помним, потерял сознание утром. Во-вторых, над вулканом Тятя стояло громадное черное облако и был явственно слышен грохот, несшийся от его вершины. Вулкан проснулся!

В избушке сидели за столом трое ужинавших мужчин. Как позже выяснилось, это были охотники-браконьеры. Заметив, что Евгений Дмитриевич пришел в себя, они обрадовались и пригласили его к столу. Браконьеры рассказали писателю, что пару часов назад он сам вошел в избушку, качаясь из стороны в сторону, точно пьяный, и рухнул в беспамятстве на пол…

Лебкова сильно удивил их рассказ.

А тем временем извержение вулкана Тятя продолжалось. Евгений Дмитриевич, поглядывая в окошко избы на оживший вулкан, проронил задумчиво:

– Смотри-ка, что делается! Вулканологи дали прогноз, что извержение начнется в конце августа. А оно сегодня началось.

Браконьеры переглянулись, и один из них снисходительно потрепал Лебкова по плечу. Потом молвил:

– Тебе, друг, надо хорошенько отлежаться. Ты по виду весь больной, да, как я погляжу, и мозги у тебя совсем уж набекрень съехали… Сегодня ведь и есть конец августа.

– А какое нынче число? – спросил Лебков, недоумевая.

– 29 августа, – сообщили ему охотники.

Потерял же Лебков сознание на берегу речки утром 14 августа… Где был писатель в течение двух недель? Он ничего не запомнил из того, что случилось с ним между 14 и 29 августа! Вернее, почти ничего – кроме каких-то слуховых, как потом он решил, галлюцинаций. Воспоминания об этих галлюцинациях мучили писателя долго. В памяти остались некие странные звуки, похожие, по словам Евгения Дмитриевича, на свиристение ящериц. Но Лебков почему-то – он и сам затрудняется объяснить почему – был уверен в том, что это свиристение было осмысленной речью.

Любопытно, что писатель, пробывший неведомо где в течение двух недель, не потерял ни единого килограмма собственного веса. А на щеках не появилась, как ни странно, двухнедельная щетина. Замечу здесь к слову, что и Сергей Ковалев, обросший, напротив, двухнедельной щетиной за одну ночь, не выглядел, по заверениям его жены, исхудавшим.

Лебков решил никому не рассказывать о случившемся с ним. Он понимал – начни он трепать языком, и его в лучшем случае поднимут на смех, никто не поверит ему, а в худшем дело может закончиться встречей с психиатром.

Но в 1981 году он приехал по путевке в писательский дом отдыха – в так называемый Дом творчества Союза писателей СССР, который находится в подмосковном поселке Переделкино. Однажды вечером в столовой Дома творчества собралась за столиком теплая дружеская компания – прозаики, поэты. Со скуки стали они травить друг другу разные страшные истории. Ну, про убийства, пожары, изнасилования и даже про встречи с нечистой силой… Лебков, послушав других, решил "по секрету" поделиться с приятелями собственными воспоминаниями о происшествии в окрестностях вулкана Тятя.