Зарицкий снял трубку.

— Полковник Зарицкий у аппарата.

Такая формулировка ответа — казенная, устаревшая, откуда-то со времен гражданской войны — ему нравилась; она делала его значимее в собственных глазах, хотя бы потому, что так, кроме него, никто не отвечал.

— Полковник Зарицкий…

— Рядовой Мехов, — насмешливо отрекомендовался абонент.

Полковник почувствовал, как сердце подпрыгнуло и нырнуло куда-то в область желудка, а ноги тут же занемели.

— Где ты?.. — машинально спросил он, понизив голос, будто бы они состояли в сговоре. И тут же понял всю нелепость своего вопроса.

— Я у тебя за спиной, — ответил Мехов. — Я твоя тень, полковник.

Зарицкий молчал. Он знал, что Мехов позвонит ему — знал с той секунды, когда Кормухин доложил о результатах экспертизы. Если бы поставил телефон на прослушивание — сейчас могли бы засечь, откуда звонок, но он не был уверен, что Мехов не сболтнет лишнего, и телефон не прослушивался.

— Что тебе нужно?

— То же, что и тебе. Попытай счастья — может, вторая попытка избавиться от меня окажется успешной.

Зарицкому не терпелось растереть этого сопляка в порошок; если бы могли подействовать угрозы, он пообещал бы ему участь его дружка. Но он молчал, скрипя зубами от бессильной злобы.

— Жду тебя в час на Серебрянском ЖБК. В том месте, где ты убил Земцова.

Трубку Мехов почему-то не вешал (ждал, что он станет отрицать обвинение?).

— Я тебя понял, — вымолвил Зарицкий с угрозой.

— Ты не все понял, полковник. Приедешь один. В своей машине. Привезешь кого-нибудь с собой — я снова стану твоей тенью.

Связь оборвалась. В комнату вошел Баранов — один из телохранителей, которых он теперь повсюду таскал за собой. Баранова прислал Салыков с деньгами для Медведя и разрешил оставить при себе.

— Он? — спросил Баранов, протерев заспанные глаза.

Зарицкий кивнул, подошел к бару. Полстакана водки должны были подействовать как лекарство от страха. У страха были основания: Мехову нечего терять, к тому же на его стороне молодость и сила.

— Позови Кускова, — Зарицкий выдохнул и стукнул донышком стакана о полированную крышку бара.

Жену он накануне проводил на курорт, хотели ехать вдвоем, но ситуация осложнилась провалом операции по задержанию Мехова, и стало очевидно, что в отпуск вырваться не удастся: под угрозой была, как минимум, карьера.

Кусков дежурил в парадном. На то, чтобы одеться и позвать его, Баранову потребовалась минута. Оба телохранителя были натасканные, по многу лет отработали на «оперативке», Зарицкий был с ними щедр, понимая, что они теперь — его последний оплот.

— Сядьте, — кивнул он на диван. Сам Зарицкий сидел на неубранной постели, в трусах и майке, взлохмаченный, с догорающей сигаретой в длинных желтых пальцах, и смотрел в пол. — Кажется, пришло время собирать камни. Он будет ждать меня на Серебрянском комбинате.

Телохранители довольно заулыбались.

— Знакомая местность, — сказал Кусков. — Когда?

— В час.

Часы на стене показывали двадцать три сорок. Круглая зеркальная бляха маятника противно билась о стенки деревянного корпуса, неумолимо отсчитывая секунды.

— Что молчите? — сорвался Зарицкий. — Время работает против нас!

— Против нас? — удивленно переспросил Баранов. — Это против него оно работает, сам в петлю лезет, дурак!

— Не такой уж он дурак, как тебе бы хотелось.

— Откуда он мог звонить? — вслух подумал Кусков. — Там на пять верст ни одного телефона.

— Откуда угодно! За полтора часа он может проехать сто километров, — Зарицкий схватил со спинки стула брюки и стал одеваться. — Но в городе его наверняка нет: он знает, что его ищут, так что по городу ехать не рискнет. А за город оттуда только одна дорога — Свердловский тракт. И к ЖБК не так уж много подъездов.

— Поворот к берегу он держит под наблюдением.

— Думаешь, он один?

— Один, — ответил за Кускова Зарицкий. — Я его уже понял. Сидит на крыше цеха обжига — оттуда видны все дороги. Говорит по сотовому телефону. Если увидит вторую машину — уйдет; кто-то еще выйдет из моей — то же самое. Поэтому сделаем так… Кусков! Возьмешь винтарь, я высажу тебя возле комбикормового завода, поднимешься на башню хранилища — только быстро! — оттуда все как на ладони…

— Он может потребовать войти вовнутрь, — покачал головой Баранов. — А может пальнуть из темноты — вы и дойти не успеете.

Зарицкий с помощью Кускова застегнул на себе американский бронежилет, способный обеспечить защиту от винтовочной пули 7,62.

— Для этого не нужно было предупреждать меня по телефону. Собирается проделать со мной то, что мы проделали с Земцовым… мститель хренов!

— Не слишком ли сложно в его ситуации?

— Как раз в его — не слишком. Ему надо на меня следствие навести.

— За убийство полковника безопасности…

Зарицкий щелкнул обоймой, спрятал пистолет в наплечную кобуру, рацию — в специальный кармашек в жилете.

— Э, брось, — снял пиджак с вешалки, — он знает обо мне не только как о полковнике безопасности. К тому же наверняка рассчитывает потом исчезнуть и перекантоваться в тайге, покуда Кормухин с этим жидом разберутся. — Он бросил Баранову ключи от машины и гаража: — Подгони к подъезду.

Баранов ушел. Зарицкий достал из оружейного сейфа карабин СКС, приладил лазерный прицел.

— Не проще ли обложить его силами опергруппы? — сделал еще одну попытку отговорить его от опасной затеи Кусков. — Предложить сдаться в обмен на жизнь, выманить и…

— Уже предлагали! — раздраженно отрезал Зарицкий. — И потом, он наверняка учел, что мы оцепим комбинат. Хватит! Мне не нравится, когда кто-то стоит за моей спиной!

Баранов пересек детскую площадку, чуть подсвеченную окнами дома, открыл тяжелые железные ворота и выгнал «Волгу» из гаража. Наметанный глаз остановился на приборном щитке — бензина едва ли четверть бака. Оставив мотор включенным, он вернулся в гараж, поискал канистру. Чья-то тень мелькнула в проеме, он резко обернулся и в ту же секунду получил нокаутирующий удар в голову…

Кто-то сидел на нем верхом, сомкнув пальцы на его горле; включенные подфарники «Волги» были единственным источником света, черный силуэт нависшего над ним человека ни о чем не говорил, но Баранов и без того все понял.