— Толя?! Толя, где ты?! Господи, что происходит?! Что с тобой?! — Она говорила, давясь слезами.

— Не плачь, — тихо сказал Кожухов. — Со мной все в порядке.

— Как это «в порядке»?! Тебя не похитили?! По телевизору… В дверь кто-то постучал. Дверная ручка дернулась.

— Никто меня не похищал. Послушай, Зоя. Я на работе. У меня на столе лежат доверенности, заверенные нотариусом, на дачу, и вторая — на машину…

«Анатолий Борисович! — зычно позвал кто-то из приемной. — Отоприте!»

— Продай все это. Оставь часть денег себе, остальное положи на счета Вовки и Сергея.

— Ты арестован?!

Стук повторился. На сей раз сильнее, настойчивей.

— Нет, я не арестован.

— Тогда что происходит?! — истерично кричала жена. — Зачем продавать, зачем нам эти деньги?!

«Кожухов! — прыгала дверная ручка. — Кожухов, откройте дверь!»

— …что мне с ними делать, Толик?! Кожухов переждал приступ истерики.

— Жить! — сказал твердо и положил трубку.

«Анатолий Борисович, на минутку! Это Вершков!..» — за дверью слышались еще чьи-то голоса, потом по ней стали стучать кулаками.

Кожухов прижал к груди пистолет и выстрелил до того, как замок не выдержал и в распахнувшуюся дверь ворвались люди.