Сопоставив факты, лорд Литтлтон кивнул:
— Полагаю, вам есть что сказать барону касательно того, что можно сделать для людей, которых служба в армии настолько изменила, что они не в состоянии жить в приличном обществе.
Вот он — резкий удар в грудь. Чтоб ему неладно было, хотя лорд вряд ли имел дурные намерения. Просто сделал логическое, на его взгляд, заключение, соответствующее теме беседы. Несомненно, ему не приходило в голову, что от лорда Баркли это сочли за благо утаить.
Не важно. Литтлтон имел все основания злорадствовать и потирать руки. Притом что Ник продолжал смотреть на Литтлтона, боковым зрением он уловил недоумение Баркли, достигшее его, как шелест листьев на ближайшем дереве.
Ник перевел дух.
— Вовсе нет. — Его слова окрасились фальшивой оживленностью. — Мы много беседовали, чтобы уяснить, что у нас нет значимых политических разногласий. Кроме того, я считаю себя не вправе навязывать ему свое мнение. — Ник сложил руки за спиной и слегка вскинул подбородок, показывая своим видом, что настало время шутки. — К тому же я стараюсь ограничиваться замечаниями по поводу того, что барон неправильно дышит, либо советую выдерживать драматические паузы в нужных местах.
Баркли и Литтлтон рассмеялись, хотя эта шутливая реплика вряд ли того стоила.
— Совершенно справедливо, совершенно справедливо, — сказал Литтлтон. — Уверен, что у меня появился самый опытный наставник, хотя со мной ему приходится нелегко.
Затем он задал барону несколько вопросов о его брате, окончательно стерев воспоминания о неловкой теме.
Изящный джентльменский маневр, безупречно исполненная фигура менуэта всеми тремя персонажами, и стало абсолютно ясно, что нежелательный предмет разговора уже никогда не будет упоминаться.
Боже. Мог ли Ник презирать себя больше? Теперь он всецело зависел от деликатности барона. Оставалось надеяться, что честь не позволит барону позже поинтересоваться у Литтлтона, что скрывалось за возникшей неловкостью, когда речь зашла о Блэкшире.
В памяти возник образ жены Уилла, глядящей на него с предубеждением. Совсем недавно Ник считал, что превосходит ее по своим личностным качествам. Однако он боялся, что люди узнают правду, в то время как она защищала его брата, презирая мнение общества.
Пока Ник увязал в болоте неудовлетворенности собой, вставляя время от времени в светский разговор любезности, которых от него ждали, его внимание привлекло долетевшее до его сознания слово. Произнесенное голосом дворецкого, оно прозвучало из дверного проема зала: Харрингдон. Наконец-то прибыла компания мисс Уэстбрук.
Ник повернул голову. Возможно, это было не слишком вежливо по отношению к его двум собеседникам, но, черт подери, Ник знал лучше, чем кто-либо другой в этой комнате, что этот момент значил для нее: долгожданное официальное появление с объявлением ее имени. В то время как его собственный вечер катился по наклонной к катастрофе, Ник мог по крайней мере порадоваться триумфу мисс Уэстбрук.
К тому же Баркли тоже повернулся на слова дворецкого. Следовательно, ей все же удалось произвести впечатление на барона. Ник сделает все, чтобы помочь ей утвердиться в новом качестве.
Поначалу его обзор закрыла фигура леди Харрингдон, затем незнакомая дама средних лет со следующей за ней прелестной молодой особой, оказавшейся все той же мисс Смит, что сидела напротив него за ужином в Крэнборн-Хаус. Он бы ни за что не узнал ее, если бы не назвали ее имя. С последнего раза, когда он ее видел, она сотворила что-то со своей внешностью, что-то изменила. И получилось совсем неплохо.
Но тут все мысли вдруг пропали, как пух, унесенный порывом ветра, когда мисс Смит сделала шаг в сторону.
— Мисс Уэстбрук, — объявил дворецкий.
Ник сглотнул. У него внезапно пересохло во рту.
Что за наваждение, как ей удается так влиять на него, что он места себе не находит? За три года можно было выработать если не безразличие, — он на это не надеялся, — то хотя бы некое подобие привычки. «Ах да, я знаю эти глаза, в них нет ничего нового, и волосы, к которым я давно присмотрелся, и алебастровая кожа». Даже если столько алебастровой кожи он никогда не встречал. Точнее, он никогда прежде не видел, чтобы ее грудь столь высоко вздымалась округлым совершенством над вырезом платья. Внезапно его руки заныли от сожаления, что не прикоснулся к ней, когда имел такую замечательную возможность.
«Держи себя в руках. Подумай, насколько хуже тебе было бы сейчас, если бы ты не упустил тот шанс. И бога ради, прекрати таращиться на ее грудь. Как школьник».
Ник заставил себя отвести глаза, любуясь красным шелком, что изящно облегал ее фигуру. Где, черт подери, она прятала это платье? На прошлой неделе в бело-розовом наряде она выглядела утонченной красавицей, похожей на гостью из сказочной страны, где девушки растут среди роз в саду.
Сегодня она представляла собой зажигательную смесь, облаченную уже не в цветочную, а в человеческую форму. Нельзя было сказать, что платье было провокационным. Глубина декольте не превышала допустимых в обществе норм. Но цвет платья притягивал взгляд и, притянув, уже не отпускал. А если этот взгляд принадлежал мужчине, то неминуемо должен был распознать под щелком достоинства девичьей фигуры.
Ник снова поднял глаза, чтобы увидеть знакомое лицо, и, задержавшись на мгновение на ее груди, обомлел. Она смотрела на него. Среди множества титулованных и иных достойных джентльменов, находившихся в этой комнате, многие из которых свернули шеи, чтобы взглянуть на нее, она выбрала его, на нем остановила свой взгляд.
Но едва их глаза встретились, как ее взгляд ускользнул и щеки вспыхнули румянцем.
Господи. Она видела, как он разглядывал ее, дважды задержав глаза на ее груди. Теперь у него появилось еще больше причин презирать себя.
Ник заставил себя обратиться к барону:
— Вам следовало бы пригласить ее потанцевать. Она мало кого здесь знает. Уверен, что мисс Уэстбрук с радостью примет приглашение человека, которого имеет все основания считать своим знакомым.
Дамы тем временем направлялись сквозь толпу на другой конец помещения.
— Следуя вашей логике, это вы должны ее пригласить, разве нет? Друг всегда более желанен, чем просто знакомый.
Не расцепляя рук за спиной, Ник пожал плечами:
— Только не в этом случае. Она может потанцевать со мной, когда ей вздумается. — За три года знакомства она ни разу не танцевала с ним. — В другой раз, когда я приду в гости к Уэстбрукам, она расскажет мне в подробностях, с кем танцевала и кто во что был одет.
— А-а, — протянул барон с улыбкой. — Значит, вы не преувеличивали, когда говорили, что в их семье на положении брата.
Он объяснил лорду Литтлтону, что связывает Ника с Уэстбруками и какую роль Чарлз Уэстбрук сыграл в их знакомстве, и, естественно, рассказал о девушке в красном, которая привлекла их внимание. Литтлтон нашел ее восхитительной.
То, что Литтлтон знал о скандале, связанном с именем Уэстбрук, как и с именем Блэкширов, было ясно по тому, как посерьезнело выражение его лица. Но, очевидно, на этот раз он решил быть более осторожным и от комментариев воздержался.
Когда барон, извинившись, отправился к мисс Уэстбрук, чтобы попросить оставить для него один из танцев, пока их все не разобрали, Литтлтон откашлялся и в извиняющемся жесте наклонил голову.
— Боюсь, я сказал лишнее. Вы предпочли промолчать на тему, на которую и я не стал бы распространяться на вашем месте. Мне не следовало думать, что этот предмет нечто такое, что вы с бароном открыто обсуждаете.
Это обходительное извинение со стороны аристократа (виконта, графа, маркиза?), занимавшего на несколько ступеней более высокое положение на социальной лестнице, чем Ник, хотя и было полной противоположностью сплетням, все же причиняло боль не менее острую.
Ник в ответ поклонился.
— Не думайте об этом. — Он мог тут же закрыть тему, но какое-то чувство противоречия заставило его продолжить: — Даже если бы я имел привычку навязывать свое мнение лорду Баркли, мне бы все равно нечего было сказать по поводу солдат с расстроенным рассудком. Мой брат сохранил разум и способность рассуждать здраво. Его выбор невесты хотя и бросается в глаза своей неординарностью, но не является таким ух редким среди здравомыслящих мужчин. Чтобы попасть в плен чар недостойной женщины, мужчине необязательно тронуться умом на войне. Английская история пестрит многочисленными примерами подобной слабости.
