С другой стороны, девочки в школе мисс Лоуэлл не были, по сути, ее подругами. Они были скорее фрейлинами, глядящими ей в рот в ожидании мудрого совета относительно последних фасонов шляпок или романов, какие должна читать модная барышня. И все это произошло в результате продолжительной, решительной борьбы заставить их забыть о мезальянсе ее родителей и ценить ее за собственные заслуги.

Мисс Смит доброжелательно отнеслась к ее происхождению. Она знала историю семьи Кейт еще до приема в Крэнборн-Хаусе, тем не менее тепло приветствовала Кейт и выслушала ее мнение о «Гордости и предубеждении». Так ли уж плоха благотворительность, если сопровождается душевностью и дружеским расположением?

— Вы так добры. Буду рада воспользоваться вашей любезностью.

Кейт было неловко и странно произносить эти слова, но они были вполне уместными.

Мисс Смит просияла в ответ, и Кейт при всех своих добрых намерениях не могла снова не обратить внимания, как лоб и подбородок девушки отвлекают от ее очаровательных глаз.

Но теперь и сама Кейт могла предпринять кое-какие шаги в этом направлении. Кто сказал, что благотворительность не может быть обоюдной? Взяв подругу под руку, она продолжила движение по площади.

— А вы не думали, какую прическу сделать для бала? — спросила она, мысленно представляя, на что способны ножницы, гребень и искусно вплетенная лента подходящего оттенка голубого.

— Можешь выбрать любое платье, какое придется тебе по вкусу, хотя у меня уже есть готовое предложение.

Три дня спустя мисс Смит, или Луиза, как теперь звала ее Кейт, носилась по своей гардеробной с непринужденным видом человека, привыкшего к тому, что у нее есть личная гардеробная. И собственная спальня.

Кейт познакомили с тремя другими очаровательными сестрами Смит, у которых тоже имелись собственные комнаты дальше по коридору. Так что никакого сестринского присутствия она не обнаружила ни в аккуратно убранной спальне, ни в гардеробной с туалетным столом, поставленным там, где захотела Луиза. Все ее платья были прелестными и нарядными, без малейшего намека на мрачные тона квакерской одежды.

Платье, предложенное Кейт для рассмотрения, превосходило все ее ожидания. Из красного шелка самого пылающего оттенка, который можно было представить, оно не имело ни рюшей, ни оборок, чтобы не отвлекать взгляд от цвета и покроя. Единственным его украшением был умеренной длины шлейф. Кейт еще не доводилось носить платья со шлейфом.

Затаив дыхание и спрятав нетерпеливые руки за спину, она с трудом выдавила из себя надлежащие слова вежливости.

— А ты сама не хочешь его надеть, чтобы произвести впечатление?

— Откровенно говоря, оно для меня несколько вызывающее. Я не хочу сказать, что оно неприличное. Вырез вполне допустимый даже без шемизетки. Но я не представляла, что получится, когда рассматривала ткань и фасон в отдельности. Ты видишь, оно привлекает внимание, а я не люблю, чтобы на меня смотрели. В то время как ты, насколько я понимаю, привыкла к этому. — Луиза улыбнулась без малейших признаков зависти. — Пожалуйста, хотя бы примерь его. Если оно не подойдет, мы найдем среди других что-нибудь подходящее.

Это решило исход дела. Если ей позволят высказать свое мнение по этому поводу, то Луиза сегодня узнает, как приятно, когда на тебя смотрят.

— Спасибо. Не могу представить, что мне захочется примерить что-нибудь еще. Но поскольку ты лишила меня удовольствия выбора, предложив идеальное платье с первого раза, я настаиваю, чтобы ты разрешила мне выбрать наряд для тебя. И позволь также взглянуть на ленты. Когда я впервые тебя увидела, то сразу подумала, как бы чудно смотрелись твои глаза, подчеркнутые правильным оттенком голубого.

Следующие полчаса прошли в веселом выборе и примерке красивейших платьев с помощью настоящей горничной, после чего Кейт нашла применение своим талантам в подготовке наряда мисс Смит.

В гардеробе нашлась лента подходящего оттенка индиго и нужной ширины, чтобы стать достойным украшением прически, с достаточно длинными концами, которые будут развеваться во время танца. Вдобавок у Луизы имелось платье из похожего синего атласа и ожерелье из темных сапфиров. Все это должно было подчеркнуть цвет ее глаз. Локоны, после того как Кейт подстригла впереди несколько стратегически важных прядей, не только скрыли диспропорцию лба, но и завились в соблазнительные, непослушные кудряшки, благодаря чему девушка вдруг приобрела интригующий озорной вид; леди Романтика; озорная сестренка Байрона.

— Но мне не хочется, — сказала Луиза, когда Кейт озвучила свое наблюдение, — не хочется привлечь внимание джентльмена, который сочтет меня шалуньей, то есть примет не за ту, кто я есть.

— А разве не может случиться, что господин, принявший тебя не за ту, кто ты есть, после разговора с тобой поймет, что твой истинный характер нравится ему еще больше?

Кейт стояла слева от Луизы и укладывала пряди, чтобы спрятать заколку, удерживающую ленту в волосах. Горничная, которая давным-давно должна была сама предложить мисс Смит сменить прическу, ушла одевать миссис Смит, предоставив девушкам возможность болтать на любые темы. Теперь Кейт сосредоточила внимание на собственном отражении в зеркале туалетного стола и поправила один из рукавов платья.

Короткие рукавчики, собранные в фонарики, сидели максимально широко на плечах и вместе с квадратным вырезом позволяли видеть, как плечи переходят в руки и округлости груди.

Луиза сказала правду: платье вовсе не было неприличным. На рауте у Эстли Кейт видела женщин с куда более откровенными декольте. Все же она еще никогда так не ощущала свою грудь.

Впрочем, она хорошо ощущала ее в библиотеке Эстли, когда думала, что, возможно, мистер Блэкшир захочет к ней прикоснуться.

Мистер Блэкшир тоже будет сегодня на балу. Он заверил в этом отца, хотя разговор этот состоялся где-то в «Судебных иннах». Он не появлялся у них с тех пор, как приходил с лордом Баркли. Было странно сознавать, что она снова увидит его, а он ее — в таком шикарном наряде.

— Полагаю, что кто-нибудь может познакомиться со мной так, как ты описываешь, но я бы предпочла мужчину, которому захотелось бы подойти ко мне не потому, что был введен в заблуждение обманчивой внешностью. — Луиза взяла с туалетного столика ножницы и, хмурясь, покрутила в руках. — Жаль, что нет иного способа найти себе мужа, кроме этих балов и собраний, где все друг друга оценивают из соображений супружества. Если бы можно было сначала узнать мужчину как друга, чтобы не задаваться вопросом, хорошо ли он танцует или идет ли мне это платье; если бы мы могли узнать направление мыслей друг друга и могли разговаривать, не думая, как высказанное мнение способно повлиять на его отношение к тебе или на твое к нему; если бы я могла увидеть и оценить его положительные качества, а он — мои, не думая об обладании, тогда любовь, если зародится, имела бы более надежное основание.

— Но… может ли любовь вообще возникнуть в таком случае? Если ты с самого начала будешь думать о нем как… о брате? Маловероятно, что после этого в тебе проснутся романтические чувства к нему, а в нем — к тебе.

Люди так не влюбляются. Как можно влюбит в описываемой мисс Смит ситуации?

— Не знаю. Ты читала «Эмму»? — Подруга подняла на Кейт глаза, отложив ножницы в сторону. — Мистер Найтли и Эмма на протяжении почти всей книги общались как брат и сестра. Они и вправду были в какой-то мере родственники. Его брат женился на ее сестре. И все же влюбились. Тебе не кажется, что это жутко романтическая идея? Любовь незаметно овладевает людьми, которые до сих пор считались друзьями.

— Не так уж и незаметно. По крайне мере для мистера Найтли. — Кейт вдруг стало очень важно разобрать по косточкам утверждение Луизы. — Он знал много лет, что любит Эмму. Я не уверена, что будет правильно утверждать, что любовь подкралась к ней незаметно. По мере того как она взрослеет, к ней приходит осознание того, что, возможно, давно жило в ее сердце.