Ник взял в руки шляпу и снова встряхнул ее над соломой, давая выход вспышке отчаяния. В таком случае ему никогда не занять места секретаря Баркли. Он так упорно трудился и так долго ждал шанса, как этот, и вот теперь из-за какого-то опрометчивого поцелуя ему, возможно, придется с этим шансом распрощаться.

Весь оставшийся путь до Иннз-Корт мужчины говорили о политике. И каждое разумное мнение, высказанное бароном, каждый довод в пользу того, какая хорошая работа ждет человека, ставшего его партнером, все больше убеждали Ника в том, что его мимолетная слабость в темной комнате может дорого ему стоить.

Похоже, он попал в какое-то сплетение осложнений, и второй день принес еще одно приглашение на бал в дом лорда Кэткарта на Гросвенор-сквер.

Приглашение исходило от леди Кэткарт, которая за все годы их знакомства не сказала ему и десятка слов, хотя косой небрежный почерк свидетельствовал, что текст писал виконт.

«Поскольку вы объявились на одном приеме, то из уважения к приличиям не можете отказаться появиться на другом… Только не говорите мне, что вам будет не с кем разговаривать; моя жена предусмотрела эту отговорку и пригласила вашего лорда Фокса Грея Голланда Баркли, чтобы вы вдвоем могли ошеломлять своих партнерш по танцам неожиданными разговорами о реформах… Леди К. также послала приглашение вашей прелестной мисс В., чьи родители, несомненно, пожелают еще раз обусловить ее появление у нас вашим присутствием. Трудно представить, что захотите разочаровать…»

Ник отбросил приглашение в сторону и, поднявшись из-за стола, прошел к окну, выходившему на Брик-Корт. На скамейке у солнечных часов сидела какая-то дама, ожидая, по-видимому, когда к ней выйдет барристер, чтобы поговорить, либо человек, которого можно попросить проводить ее наверх. Женщины без сопровождения не приходят к джентльменам, кроме как с одной конкретной целью. К нему порой захаживали миссис Симкокс или миссис Марбери, но с момента их последнего посещения прошло уже порядочно времени.

Ник вздохнул и, взъерошив волосы, отвернулся от окна. Кэткарт, несомненно, имел самые благие цели. Возможно, даже думал поскорее реабилитировать имя Блэкширов, подавая другим пример, вернее, возложив миссию признания Ника на свою супругу. Если Ник не ошибался в своих предположениях и если хотя бы один из гостей решит, что пора последовать примеру Кэткартов и перестать переносить вину одного Блэкшира на всех остальных членов фамилии, то это не только улучшит положение самого Ника, но и станет первым шагом в улучшении положения Эндрю и Кити. Его старший брат и сестра смогут постепенно восстановить свои многочисленные связи, которые были утрачены. К моменту, когда их дети достигнут брачного возраста, у них, возможно, появится шанс породниться с приличной семьей из общества.

Сложив на груди руки, Ник прислонился спиной к простенку между двумя окнами комнаты. Вот уж правда, все Блэкширы несли ответственность за проступок одного. Но истина состояла в том, что после вечерних событий вторника Ник не мог думать об Уилле без удушающего чувства осознания собственного ханжества. Его брат по крайней мере не покушался на целомудренную девушку. Не использовал в своей корысти ее пылкую реакцию на первое пробуждение страсти.

«Ты всего лишь поцеловал ее. И вовремя остановился, не дав ей повода сожалеть о чем-то еще, кроме поцелуя». О, как он ненавидел себя за то, что искал жалкие оправдания. В зале суда он никогда бы не позволил себе прибегнуть к подобному приему. «Заключенный, возможно, и украл кошелек, ваша честь, но умоляю вас о снисхождении, приняв во внимание тот факт, что он не последовал за пострадавшей домой, чтобы лишить ее всех остальных денег».

Ник оттолкнулся от стены и вернулся к рабочему столу, чтобы взять приглашение. Ответ, который следовало написать, не вызывал сомнения, но писать его сейчас было необязательно. Ник выдвинул ящик, куда складывал документы, не требовавшие немедленного внимания. На глаза ему попалась бумага, пролежавшая в ожидании уже несколько месяцев.

Она не стала для него откровением. Ник не забыл о ее существовании, но не понимал, почему не выбросил ее сразу, как только Марта уселась за его стол, чтобы воспользоваться ручкой и чернилами.

Добропорядочные дамы все же иногда поднимались без сопровождения в квартиры барристеров. Сестра, к примеру, могла явиться к брату, желая навязать свою волю и оставить подобный дерзкий документ.

Ник отложил приглашение и взял в руки бумагу, содержавшую всего две строчки текста, написанного рукой сестры. Все остальное пространство занимала схематическая карта. На широкой ленте, что слева направо пересекала ее рисунок, Марта изобразила крошечные волны, обозначив реку, хотя идущие вдоль этой ленты доки и без всяких волн доказывали это.

Ник провел мизинцем по волнистым линиям, призванным показать движение воды. Они казались каким-то странным украшением, фривольностью, столь не типичной для его сестры, которую он знал всю свою жизнь, за исключением первых пяти лет. С другой стороны, она совершала и другие поступки, нарушавшие все его представления о ней.

Ник сел в кресло, положив ладони на край стола, и закрыл глаза. Он не часто позволял себе спокойно взглянуть на вещи такого рода, но… как он оправдывал свои отношения с Мартой, когда отказался от Уилла? Поверхностный ответ не заставил себя ждать: они с мужем действовали благоразумно, совершив свое преступление в тиши сассекского прихода, за пределами лондонских сплетен и затем исправили дело поспешной женитьбой и пылким поведением молодоженов.

Они не оскандалили семью. Хотя факт остался фактом: свою первую дочь они зачали вне брака. Умышленно. Марта не могла сослаться, что ее соблазнили, когда специально наняла мистера Мерквуда с вполне конкретной целью сделать ей ребенка.

Ник ясно выразил свое неодобрение. Но человек цельной натуры перестал бы с ними общаться либо не стал бы отказываться от Уилла. Человек цельной натуры многое сделал бы не так, как делал в последнее время Ник.

Он открыл глаза. Посреди карты Марта нарисовала стрелку, указывающую на один из доков, вероятно, то самое место, название которого значилось вверху листа.

У Ника не имелось причины не прогуляться в ту сторону. Можно было сходить и посмотреть, что это за место, чтобы представлять, где Уилл проводит большую часть своего времени. Являться на порог офиса было необязательно, как и готовить речь для брата или решать, стоит или не стоит им снова разговаривать. Он мог просто прогуляться и подумать.

Ник встал и, подхватив рисунок Марты, прямиком направился к вешалке за сюртуком, чтобы выйти за дверь прежде, чем придумает убедительную причину остаться дома. Попросив Керли, жившего через коридор, принять посетителей, которые могли прийти в его отсутствие, Ник спустился во двор. Миновал солнечные часы, пустую теперь скамейку, на которой раньше сидела женщина, вышел на улицу и направился к реке.

«У меня в последнее время появилась причина поразмышлять на тему правильного и дурного поведения». Хотел ли он это сказать? Хотел ли вообще что-то говорить? «Я сделал нечто, чего стыжусь. Я подверг опасности отношения, которые не хотел бы испортить. Но не могу ни с кем это обсудить, не подвергнув риску репутацию дамы».

Возможно, он мог бы поговорить об этом с кем-то за пределами респектабельного мира, в котором мисс Уэстбрук планировала утвердиться. Но он бы не разрешил себе отправиться к Уиллу по столь эгоистичному поводу. Если возобновление отношений между ним и его братом возможно или хотя бы желанно, — притом что имелось с полдюжины обстоятельств против этого, — у них найдется масса других тем для обсуждения, прежде чем он позволит себе роскошь признания.

Когда Ник наконец стоял на отмеченном на карте причале, издали изучая видавший виды фасад нужной ему конторы, он не представлял, что скажет и вообще зачем он здесь. Только проделать весь этот путь, пользуясь схемой сестры, чтобы уйти после нескольких минут немого созерцания, вдруг показалось ему трусостью.