Территория вокруг дома казалась весьма обширной. Семья Баннервортов могла быть довольна первым впечатлением от вновь приобретенного имущества.

– У вас будут некоторые проблемы с квакером, можете быть уверены, – сказал адмирал. – Они цепляются за каждый фунт, шиллинг и пенс, с ними очень трудно поладить.

– Я думаю, что этот человек будет разумным, – сказал Чарльз. – Можно доказать, что имение много лет принадлежало семье Баннервортов, а твое владение, Генри, документами, устанавливающими право собственности на него, решит все вопросы. Смотри, какой статный слуга идет на звонок колокольчика.

Ливрейный лакей, имеющий вид того, что часто называют «слуга серьезного человека», подошел к воротам и на вопрос, дома ли мистер Шепард, сказал:

– Да, он дома, но он не хочет, чтобы его тревожили, потому что он молится, то есть обедает, и не хочет, чтобы его беспокоили в такое время.

– Я сожалею, но мы должны побеспокоить его, – сказал Генри, – потому что наше дело важное и мы обязательно должны увидеть его.

После такого возражения слуга открыл ворота и провел их по дорожке, шедшей по одной стороне луга, ведущей к дому. Чем больше они видели, тем больше им нравилось состояние имения. Генри прошептал Чарльзу:

– Я уверен, что Флора придет в восхищение от этого места, потому что, если я не ошибаюсь в ее вкусе, оно покажется ей приятным и уютным. Я искренне надеюсь, что мы вступим во владение без неприятных судебных разбирательств.

Их проводили в красивые апартаменты и сказали, что мистер Шепард будет говорить с ними очень коротко. Перед тем как неизвестный узурпатор появился, у них была возможность получить удовольствие от созерцания этого места.

– Предполагаю, – сказал Генри, – лучше всего сразу же сказать, что я – владелец этого места и готов отказаться от ренты за время, в течение которого он жил здесь.

– О, да, – сказал Чарльз, – можешь не вдаваться в подробности. Но тише! Вот он идет.

В этот момент отворилась дверь, и появился мистер Шепард, теперешний мнимый владелец поместья Диарбрук, внешность которого соответствовала описанию хозяина гостиницы. Но то, что он сказал, – достаточно важно и требует новой главы, мы обеспечим вас ею.

Квакер был человеком средних лет и был одет в одежду определенной секты, к которой он принадлежал. В его внешности были то жеманное спокойствие и та отрешенность от мирских мыслей и страстей, которые так много людей принимают за самоотречение, хотя на самом деле люди знакомые с этой сектой, прекрасно знают, что на земле нет более алчных и любящих деньги людей.

После торжественного жеста, приглашавшего его посетителей сесть, мистер Шепард посмотрел на потолок, как будто шепча молитву, а потом сказал:

– Воистину, могу ли я спросить, чем я обязан визиту тех, кто в этой несчастной долине неизвестны мне?

– Конечно, сэр, – сказал Генри, – у вас есть право задать нам такой вопрос. Я вызвал вас потому, что я владелец этого имения, и хочу узнать, каким образом вы поселились в нем и почему живете здесь?

У мистера Шепарда слегка изменился цвет лица, он сделал шаг или два назад, а затем сказал:

– Это моя собственность, но я отказываюсь показывать свои документы всем и каждому. Можете идти, дверь за вами.

– Мистер Шепард, – сказал Генри, – я в состоянии доказать мое право на имение, а акт о выселении вскоре заставит вас это место покинуть. Но мне не хочется делать того, что я могу сделать в данных обстоятельствах. Поэтому уведомляю вас, что если после моего заявления вы спокойно покинете его в течение четырнадцати дней, я не буду возбуждать расследование по поводу того, как долго вы живете здесь и не буду требовать с вас ренты.

– Ваши слова – чушь, друг мой, – сказал квакер, – и если вы причините мне хоть малейшее беспокойство, я затащу вас в суд лорд-канцлера, откуда вы больше никогда не выйдете. Я предупреждаю вас. А теперь еще раз говорю вам, что дверь прямо за вами. Прошу, чтобы вы сразу же за нее и отправлялись.

– Вот что я скажу вам, мистер квакер, – сказал адмирал, едва сдерживавший себя до этого момента, – вы похожи на самого большого жулика, которого я когда-либо видел, а я видел много наглых обманщиков. Мы сейчас так накостыляем вам за ваше проклятое упрямство, вы, волк в овечьей шкуре, что вы пожалеете. Мы сделаем это, даже если это будет стоить мне тысячи фунтов.

– Будь ты проклят, старый дурак, – сказал квакер, – я владею имением по закону и буду владеть им. У меня есть друг в суде, он затащит тебя в суд лорд-канцлера, а я отделаюсь всего лишь мелкими расходами. Это прекрасное имение и я не собираюсь с ним расставаться.

– Но вы должны оставить его настоящему владельцу, – сказал Чарльз. – Зачем вам зря нести судебные издержки?

– Учи свою бабушку как сосать яйца, молодой человек, – сказал квакер. – Я желаю всем вам хорошего дня, вы все можете вернуться туда, откуда пришли и повеситься, если вам это нравится, мне все равно. А я решил жить и умереть в этом прекрасном имении.

– Ты, лицемерный вор! – сказал адмирал.

– Будь ты проклят, – сказал квакер. – Обедия, проводи этих грешников с моей территории. Если они откажутся идти быстро, можешь выгнать их пинками. Можешь также натравить на них нашу собаку Таузера, чтобы она вырвала из их задниц побольше мяса.

Квакер повернулся и очень статной манерой пошел к выходу из комнаты. В это время адмирал сделал несколько шагов вперед и дал уходящему такого пинка под зад, что тот пулей вылетел из комнаты.

– Вот, друг, – сказал адмирал, – раз уж ты заговорил о пинках, думаю, это будет хорошим началом. Ты не знаешь, с кем имеешь дело. А теперь, мистер Обедия, ваша очередь, а потом, когда выйдем, мы поговорим с Таузером.

– Умоляю вас, господа, – сказал Обедия, – вам нужно нас простить…

– Может быть ты хочешь, чтобы тебя потягали за нос?

– Нет, нет, он у меня уже и так достаточно длинный. Я лучше пойду в помещение для слуг.

Сказав это, Обедия на огромной скорости выбежал из комнаты, оставляя адмирала и его спутников победителями на поле битвы. Несмотря на то, что и Генри, и Чарльз не одобряли атаку адмирала, они не могли сдержаться от смеха, а когда вышли из дома, Чарльз сказал:

– Дядя, можете быть уверены, вас затащут на квартальную сессию.

– Плевал я на квартальную сессию! – сказал адмирал. – Ты думал, я буду спокойно сидеть, когда этот бродяга пообещал надавать мне пинков? Сказать мне такое – это все равно что засунуть голову в дупло с осиным гнездом.

– Хорошо, – сказал Генри, – думаю, это подходящее сравнение. Но пока нам нужно подыскать другое место жительства. Ваш друг, юрист из города, может вести это наше дело, и, возможно, в конце концов, мы выгоним квакера даже раньше, чем можно предположить.

– Я буду молиться о том, чтобы скорее наступил тот день, – сказал адмирал, – когда этот подлец-святоша покинет это место. За всю свою жизнь я никогда не встречался с такой наглостью.

– Не обращайте на него внимания, – сказал Чарльз, – это время конечно же придет. А до этого мы без труда сможем подыскать себе какое-нибудь милое зеленое место. Я рад, что Флора еще не увидела этого места, иначе бы она стада жалеть о его красоте.

Придя в гостиницу, они рассказали миссис Баннерворт и Флоре о неудаче своего визита и о наглости занявшего дом человека. В этот вечер все они хорошо посмеялись над сценой, которая произошла между адмиралом и квакером. В целом они были так счастливы, как будто уже без трудностей и проблем вступили во владение имением Диарбрук.

Они решили на ночь остаться в гостинице, хотя их лошади уже передохнули и они могли отправляться назад. Но им уж очень понравился пейзаж этой местности, и они решили прогуляться при лунном свете, когда все кажется серебристым, выглядит так мило и тихо, так задумчиво и спокойно, что отвлекает от всех земных мыслей и избавляет от любого раздражения по поводу людской алчности и наглости.