– Господи! – сказал Генри. – Вы уверены?

– Совершенно.

– Возможно, это другой похожий на него негодяй, – сказал адмирал.

– Нет, сейчас я абсолютно убежден. Сначала, как я уже упоминал, я искал доказательства моему предположению, но потом мои предположения подтвердил сам палач.

– Продолжайте, продолжайте! Ваш рассказ, конечно, очень странный, и я не скажу, что в него легко поверить. Если бы его рассказывал не такой старый и дорогой друг, как вы, я бы в него не поверил.

– Я не удивлен тем, что вы только что сказали, – ответил доктор, – и я не обижаюсь на то, что вы, возможно, думаете, что я ошибся.

– Нет, нет. Я знаю, что вы бы не были так уверены в этом, если бы была хоть малейшая вероятность ошибки.

– В самом деле, я бы не был уверен.

– Давайте услышим продолжение.

– Слушайте. Я очень хотел немедленно приступить к оживлению повешенного. Некоторые манипуляции убедили меня в том, что шея не была сломана, это оставляло надежду для меня. Палач был более осторожен, чем я, и, прежде чем я начал, он сказал:

– Доктор, вы хорошо подумали, что будете делать с этим парнем, если вам удастся вернуть его к жизни?

– Нет, – сказал я.

– Знаете, – сказал он, – вы можете поступать как хотите, но я думаю, что вам об этом нужно подумать.

Я не отвлекался на другое. Я мог думать об успехе или провале моей операции по оживлению мертвого тела только с физиологической точки зрения. Поэтому сразу приступил к эксперименту. Моя энергия и решительность предвещали самый успешный результат, если результат, описанный в научном труде, был вообще возможен. Более чем полтора часа работы, при ассистировании палача, который, работал под моим руководством, не принесли результата. Не появлялось даже малейших признаков жизни. На лице палача была улыбка и с добродушным подшучиванием он сказал:

– Боюсь, сэр, что палачу гораздо легче убить человека, чем доктору вернуть пациента к жизни.

Еще до того, как я мог ему ответить, соглашаясь с его сарказмом, потому что, как я чувствовал, его замечание было достаточно резонным, палач громко закричал и широко открыл глаза. Должен признаться, что я и сам вздрогнул от страха. Но некоторое время после этого продолжал действия, которые вызвали такой эффект. Внезапно труп подпрыгнул и схватил меня за руку, заорав:

– Смерть, смерть, где сокровища?

Эксперимент удался, полностью удался. Пока палач смотрел на это все с ужасом на лице, я выбежал из комнаты, а затем и из дому; направляясь с максимальной скоростью к себе домой. Мною овладел страх, что оживленный будет преследовать меня, если узнает, что это я одарил его новой жизнью. Я упаковал самые нужные вещи и сказал «адью» Лондону. В этот город с тех пор я не возвращался.

– И вы больше никогда не встречали человека, которого оживили?

– Нет, пока не увидел вампира Варни. И, как я уже говорил вам, сейчас я уверен, что он – тот человек.

– Это самая странная байка, которую я когда-либо слышал, – сказал адмирал.

– Н-да, весьма необычные обстоятельства, – сказал Генри.

– Вы заметили в чертах его лица, – сказал доктор Чиллингворт, – странный искаженный взгляд?

– Да, да.

– Он вызван спазматическим сокращением мышц в момент повешения. Это у него никогда не пройдет. И этот взгляд вызван отнюдь не вампиризмом.

– А тот человек, который сейчас находится вместе с ним в доме, доктор, – сказал Генри, – это тот самый палач, который повесил его?

– Он самый. Именно он сказал мне, что после того как я уехал, он присмотрел за оживленным человеком и завершил то, что я почти сделал. Он заключил с ним сделку. В соответствии с этой сделкой оживленный должен был ежегодно выплачивать ему крупную сумму денег. Варни платил всегда, хотя палач совершенно не знает, где тот брал деньги.

– Это очень странно. Но слушайте! Слышите голоса злобно ругающихся людей?

– Да, да, они встретились. Давайте подойдем к окнам. Мы сможем услышать что-нибудь из того, что они говорят друг другу.

Сразу после того как доктор закончил свое удивительное откровение по поводу сэра Френсиса Варни, откровение, которое совсем не опровергало утверждение, что Варни – действительно вампир, и даже было еще одним доказательством того, что это существо может быть оживлено после смерти, стало ясно, что в доме происходила громкая перебранка.

Втроем они осторожно подобрались к окнам замка, чтобы послушать, что там происходит. Вскоре они отчетливо услышали громкий и злой голос палача, который говорил:

– Я не отрицаю, что ты сдержал слово, в соответствии с нашей сделкой, которая, как ты говоришь, была выгодной. Но я не понимаю, почему это обстоятельство должно ограничивать мои действия?

– Но что ты здесь делаешь? – сказал с нетерпением Варни.

– А что делаешь ты? – закричал другой.

– Нет, не отвечай вопросом на вопрос. Я тебе говорю, что у меня очень специфическое и очень важное дело в этом доме. А у тебя нет никаких мотивов, кроме любопыства.

– А разве у меня здесь не может быть очень серьезного и очень важного дела?

– Это невозможно.

– Знаешь, я легко могу применить такие слова и по отношению к тому, что ты называешь «важным делом». Я останусь здесь.

– Нет, не останешься.

– Ты применишь силу, чтобы заставить меня уйти?

– Да, хотя я не хочу поднимать на тебя руку. Но я вынужден буду это сделать. Я тебе говорю: я должен быть в этом доме один. У меня очень специфические причины для этого, причины, от которых зависит моя дальнейшая жизнь.

– Твоя дальнейшая жизнь? Скажи мне, как тебе удалось приобрести такую ужасную репутацию здесь в округе? Всюду, куда бы я ни пошел, все говорят о вампире Варни! Они безоговорочно верят в то, что ты принадлежишь к этому страшному роду, питаешься человеческой кровью и время от времени посещаешь могилу, где тебе давно уже надлежало лежать.

– В самом деле?

– Да. Ради чего, я не могу понять, тебе нужно было выдавать себя за вампира?

– Выдавать себя, ты сказал? Разве из того, что ты обо мне слышал и из того, что ты обо мне знаешь, ты не сделал вывод о вероятности того, что я не выдаю себя за вампира? Почему ты думаешь, что я не вампир? Посмотри на меня. Разве я похож на обитателей земли?

– Если честно, то нет.

– Тем не менее, как ты видишь, я нахожусь на ней. Не сомневайся в том, что может противоречить твоим теперешним убеждениям.

– Я не расположен поступать так. И я не отрицаю, что такие страшные существа, как вампиры могут существовать. Тем не менее, принадлежишь ты к этому страшному классу существ или нет, я не уйду отсюда. Я хочу договориться с тобой.

Варни молчал. После непродолжительной паузы палач заявил:

– Есть люди, которые даже сейчас наблюдают за домом, нет сомнений, что они видели, как ты входишь.

– Нет, нет, я убежден, что кроме тебя здесь никого нет.

– Тогда ты ошибаешься. Доктор Чиллингворт, о котором ты кое-что знаешь, – здесь. И ему, как ты сказал, ты не причинишь никакого вреда, даже чтобы спасти свою жизнь.

– Я знаю его. Ты рассказывал, что именно ему я обязан своей жизнью. И хотя я не считаю человеческую жизнь великим даром, я не могу поднять руку на человека, который, независимо от того, с какими намерениями, вырвал меня из лап смерти.

– Честное слово, – прошептал адмирал, – в этом парне есть кое-что, что мне нравится, в конце концов.

– Тише! – сказал Генри. – Слушайте их разговор. Мы бы ничего не поняли, если бы доктор не рассказал обо всем.

– Да, я очень вовремя рассказал вам обо всем, – сказал Чиллингворт, – кажется.

– Так ты, – сказал палач, – выслушаешь мои предложения?

– Да, – сказал Варни.

– Тогда пойдем, я покажу тебе что-то. Я думаю, что ты изменишь свое мнение о моем мотиве. Сюда, сюда.

Они удалились в какую-то другую часть особняка и звук их голосов постепенно стих, поэтому наши друзья так и не узнали, что же было этим мотивом, который побуждал вампира и палача, вместо того, чтобы уйти в другое место, прийти к какому-то взаимному соглашению, Чтобы оставаться вместе.