– Подъем! – Аристон вскочил, прервав наши с Алексан­дром размышления.– Противоположность страху – это работа.

Едва начались упражнения с оружием, как резкий свист у стены привел всех в состояние боевой готовности.

У входа в Теснину показался вражеский вестник. Этот посланец остановился в отдалении и по-гречески выкрикнул имя отца Александра – полемарха Олимпия.

Потом вестник двинулся вперед в сопровождении единственного вражеского воина и мальчика и стал вызывать по имени других спартиатов – Аристодема, Полиника и Диэнека.

Дозорный сразу же позвал этих четверых. Его и осталь­ных слышавших выкрики посланца удивила конкретность вражеского выбора, и им было трудно удержаться от любо­пытства.

Солнце уже полностью поднялось над горизонтом, и на стене собрались десятки гоплитов. Персидское посольство подошло поближе. Диэнек сразу узнал его главу – это был египтянин Птаммитех, командир, с которым они встреча­лись и обменивались подарками четыре года назад в Родосе. Мальчик оказался его сыном. Он свободно говорил по-гречески на аттическом диалекте и служил переводчиком.

3накомство возобновили очень тепло, со множеством похлопываний по спине и рукопожатий. Спартанцы выра­зили удивление, увидев египтянина на суше – ведь он был бойцом на море. Птаммитех ответил, что только он сам со своим отрядом получил задание действовать совместно с наземным войском. Верховное командование снизошло к его личной просьбе, преследовавшей определенную цель – стать неофициальным переговорщиком со спартанцами, знакомство с которыми он вспоминал с такой теплотой и о чьем благополучии пекся от души.

Вокруг посланника стопилось больше сотни человек. Египтянин возвышался над всеми, он был на полголовы выше самого высокого из эллинов, а его тиара из накрахма­ленного полотна еще добавляла росту. Как всегда, на его лице сверкала ослепительная улыбка. Птаммитех объявил, что принес послание от самого Ксеркса и ему велено пере­дать ее только спартанцам.

Олимпий, бывший старшим в посольстве на Родос, те­перь опять занял то же положение в переговорах. Он сооб­щил египтянину, что ни о каких сепаратных договоренно­стях со Спартой не может быть и речи. Договоренность может быть лишь со всеми греками, и никак иначе.

Настроение египтянина ничуть не испортилось. В это время прямо перед стеной упражнялись со щитами глав­ные силы спартанцев во главе с Алфеем и Мароном, кото­рые инструктировали две эномотии феспийцев. Птаммитех понаблюдал за братьями, и они произвели на него сильное впечатление.

– Тогда я изменю свою просьбу,– улыбаясь, сказал он Олимпию.– Если ты, господин, отведешь меня к вашему царю Леониду, я передам ему мое послание как команду­ющему всеми союзными войсками эллинов.

Моему хозяину явно нравился этот представительный египтянин, и он был рад увидеть его снова.

– Все еще носишь стальные подштанники? – спросил он через переводчика.

Птаммитех расхохотался и, к удивлению собравшихся, показал свое нижнее белье из белого нильского полотна. А потом, на время отбросив официальную роль посла, дружески заговорил с моим хозяином.

– Я молюсь, чтобы кольчуги никогда не понадобились нам, братья.– Египтянин обвел рукой лагерь, Теснину и море, словно охватив рукой оборону в целом.– Кто знает, как все может обернуться? Может – как это случилось с вашими Десятью Тысячами при Темпе! Но говоря по-дружески лишь с вами четырьмя, я бы посоветовал вам вот что: не дайте вашей жажде славы и упоению оружием заслонить от вас реальность. Подумайте здраво, какие силы вам противостоят. Здесь вас ожидает лишь смерть. У защитников Фермопил нет никакой надежды выстоять перед той огромной силой, что послал на вас Великий Царь. Вы не продержитесь и одного дня. И даже все войска Эллады не одержат верх над персами в грядущих сражениях. Конечно, вы сами понимаете это, как и ваш царь.– Он по­молчал, давая сыну возможность перевести и читая реакцию на лицах спартанцев.– Я умоляю вас внять совету, друзья, совету от чистого сердца, совету человека, который питает и самое глубокое уважение к вам лично и к вашему городу с его совершенно заслуженной славой. Смиритесь с неизбежным и признайте над собой власть сильнейше­го – вам будут оказаны честь и уважение.

– 3десь можешь остановиться, дружок,– прервал егип­тянина Аристодем.

Полиник воспринял это с большим жаром:

– Если это все, с чем ты пришел к нам, братец, заткни это себе меж ягодиц.

Эти резкие слова не поубавили дружелюбия египтянина. – Можете положиться на мое слово и тем самым на слово Великого Царя: если спартанцы сейчас сдадутся и сложат оружие, никто не займет более почетного места под знаменем Великого Царя. Ни одна персидская нога не сту­пит на землю Лакедемона – ни теперь, ни вовеки, Великий Царь клянется в этом. Вашей стране будет дарована власть над всей Грецией. Ваши подразделения займут место в первых рядах войска Великого Царя и воспримут всю уда­чу и славу, что сулит такое видное положение. Вам следу­ет лишь высказать свои пожелания. Великий Царь испол­нит их и осыплет своих новых друзей дарами, которые своей щедростью и великолепием превзойдут ваше вооб­ражение. Так оно и будет, я хорошо знаю сердце Великого Царя.

При этих словах наши союзники перестали дышать. Их глаза в страхе уставились на спартанцев. Если предло­жение египтянина было искренним – а не было никакой причины считать его иным,– для Лакедемона оно означало спасение. Требовалось лишь отказаться от общеэллинского дела. Что сейчас ответят эти спартанцы? Немедленно отведут посла к своему царю? А слово Леонида – закон, так значительно его положение среди Равных и эфоров.

Судьба Эллады вдруг заколебалась на краю пропасти. Союзники стояли, пригвождённые к месту, затаив дыхание в ожидании ответа четырех лакедемонских воинов.

– Мне кажется,– обратился Олимпий к египтянину, не поколебавшись ни мгновения,– что, если Великий Царь действительно хочет сделать спартанцев своими друзьями, он найдет от них гораздо больше пользы, если они останутся с оружием в руках.

– Более того, опыт учит нас,– добавил Аристодем, ­что честь и слава – блага, которые нельзя даровать росчер­ком пера. Их берут копьем.

В этот момент я пристально посмотрел на лица союзников у многих на глазах выступили слезы, другие как будто бы с облегчением выпрямили колени, уже готовые подогнуться. Египтянин, очевидно, тоже заметил это. Он улыбнулся снисходительно и терпеливо, ничуть не смущенный.

– Господа, господа. Я смущаю вас вещами, которые еще можно и нужно обсудить, не здесь, не на рыночной площади, так сказать, а в узком кругу, в присутствии вашего царя. Пожалуйста, если не возражаете, отведите меня к нему.

– Он скажет то же самое, братец, – заявил Диэнек.

– Но в гораздо более грубых выражениях,– вставил какой-то спартанец из толпы.

Птаммитех подождал, пока уляжется смех.

– В таком случае, можно мне услышать ответ из уст самого царя?

– Он нас выпорет, Птаммитех,– с улыбкой вставил Диэнек.

– Сдерет шкуру у них со спины,– сказал тот же спартанец, что вмешался мгновение назад,– за одно лишь предложение такого бесчестья.

Глаза египтянина метнулись на него и увидели пожилого спартанца в домотканом плаще. Этот спартанец пробился во второй ряд и стоял за плечом Аристодема. На мгновение Птаммитеха ошеломил этот старик, который явно нес груз более шестидесяти лет и тем не менее в одеянии гоплита стоял среди других, более молодых воинов.

– Пожалуйста, друзья мои,– продолжил египтянин, ­не отвечайте под влиянием гордости или минутной страсти а позвольте мне развернуть перед вашим царем более широкие перспективы такого решения. Позвольте обрисовать дальнейшие замыслы Великого Царя. Греция – это лишь начальный плацдарм. Великий Царь уже правит всей Азией, и теперь его цель – Европа. Из Эллады войс­ко Великого Царя двинется на завоевание Сикелии и Ита­лии, оттуда – в Гельвецию, Галлию, Иберию (Птаммитех перечисляет римские названия областей, о которых ни персы, ни греки не знали). Если вы бу­дете на нашей стороне, какая сила устоит против нас? Мы победоносно пройдем до самих Геркулесовых Столбов и еще дальше, до самых стен Океана! Пожалуйста, братья, обду­майте ваш выбор. Гордо встать здесь во всеоружии, чтобы вас самих сокрушили, вашу страну опустошили, ваших жен и детей обратили в рабство, а славу Лакедемона, если не сказать – само его существование, навсегда стерли с лица земли! Выберите, как я предлагаю, более скромный путь. Следуйте за неодолимым приливом истории. 3емли, кото­рыми вы правите теперь, покажутся ничем рядом с владе­ниями Великого Царя, которые он пожалует вам. Присо­единяйтесь к нам, братья! Вместе завоюем весь мир! Ксеркс, сын Дария, клянется: ни одна нация или войско не превзой­дет вас честью под знаменами Великого Царя! А если, мои спартанские друзья, вам кажется бесчестным бросить ва­ших братьев-эллинов, Царь Ксеркс простирает свое предложение дальше, на всех греков. Всем союзникам-эллинам он предоставит свободу и поставит рядом с вами, и среди остальных любимых подданных почетом они уступят лишь вам самим.