Литмир - Электронная Библиотека

— Интересная получается картинка, а, Роман Данилович? — Олег Евгеньевич ткнул чистеньким ногтем в график. — Не находите? Надо бы для сравнения дать данные по Винклеру… Жена звонила?

— Жена, — Роман смутился. Он был уже семь лет женат и все равно смущался, когда говорил о Марине «жена». — В садик просит зайти. А по Винклеру я начал уже. Вот здесь. Вырисовывается какая-то закономерность.

— Действительно любопытно, — Олег Евгеньевич быстро взглянул на Романа и опять наклонился над таблицей. — Когда закрывается садик?

— Сейчас надо бы. Реветь будут, — словно извиняясь за детей, сказал Роман.

— Идите тогда, идите. В понедельник закончите. — Олег Евгеньевич, не отрывая взгляда от таблицы, обошел стол, сел на место Романа. — А я еще немного поработаю.

Роман торопливо схватил портфель, обшарпанный, разбухший, сунул в него папки, справочники.

— Да, минуточку, Роман Данилович, — окликнул его шеф.

Роман, уже в дверях, оглянулся. Олег Евгеньевич, подперев лоб ладонью, смотрел в бумаги.

— В понедельник вы должны рассказать первокурсникам о предстоящей практике. Придите, пожалуйста, в галстуке.

— Обязательно? — растерялся Роман.

— Обязательно, — неохотно подтвердил Олег Евгеньевич. — И вообще. Последите за внешним видом. Ведь вы без пяти минут научный работник.

Роман торопливо оглядел себя, увидел давно не глаженные брюки, носки рыжих пыльных полуботинок, представил ворот рубашки, почему-то всегда скомканный; не глядя на шефа, вспомнил его серый костюм, словно обливший крепенькую, кругленькую фигуру, ослепительно белую рубашку — и молча кивнул.

— И еще, — Олег Евгеньевич шевельнул страницу справочника, — не забудьте. Через месяц — ученый совет. Ваша диссертация.

— Мы же договорились перенести защиту, — со страхом, осипнув вдруг, сказал Роман.

— Мы не договаривались. Я считаю — она готова. За месяц дошлифуете.

— Как готова? Ничего не готова! — выкрикнул Роман. — А аномалия Верхнебуйского тектонического нарушения? Она же не объяснена!

Олег Евгеньевич наконец-то посмотрел на него, и взгляд этот был насмешливым. Незло, по-доброму насмешливым.

— Гипотеза, которую вы предлагаете в диссертации, меня вполне удовлетворяет, — он засмеялся. — Идите, идите, дети ждут.

Роман попрощался и вышел.

И все время, пока он бежал в садик, пока извинялся перед недовольной воспитательницей за то, что задержался, пока успокаивал хнычущую Аленку, пока покупал хлеб и сахар, пока брел с подпрыгивающими и болтающими детьми в геологоуправление и, позвонив из вестибюля, ждал Марину, лицо его оставалось расстроенным. «Скорей бы уж в поле!» — подумалось вдруг без всякой видимой связи. Роман представил, как бредет с тяжеленным рюкзаком через болтливую мелкую речушку. Вода холодит сквозь сапоги ноги, из распадка, фиолетового от сгущающейся темноты, наплывает волнами вечерняя сырость, пропитанная запахами черемушника, смородины и еле уловимым дымком костра, веселый огонек которого, точно капля, оторвавшаяся от оранжевой полосы заката, светится впереди. Только когда теперь выберешься туда, в поле?..

— Ну, чего скис? — Марина сбежала по лестнице, надевая на ходу плащ. Мельком взглянув на мужа, привычно подхватила на руки Аленку, чмокнула в щеку; поправила вязаную шапку Дениски. Зажала ему платком нос, приказала: — Быстро сморкайся!

Дениска, зажмурившись, трубно дунул в платок.

— В магазин не зашел? — поинтересовалась Марина.

— С чего ты взяла? — Роман качнул в руке разбухший портфель. — Все купил.

— Подержи-ка, — Марина сунула ему сумку, запрыгала на одной ноге, поправляя туфлю. — В чем тогда дело? С шефом поссорился?

— Через месяц ученый совет, — уныло сообщил Роман.

— Наконец-то! — Марина поглядела снизу вверх на мужа с радостным недоверием. Выпрямилась, отшвырнула ладонью прядку волос, мешавшую смотреть. — Чего же надулся? Слава богу, кончилось наше аспирантство.

Роман пожал плечами, отвернулся.

— Подожди, подожди, — Марина взяла мужа за подбородок, повернула его лицо к себе. — Опять, что ли, будешь просить, чтобы отложили? Не дури! — Роман увидел ее сердитые, потемневшие глаза, сдвинутые в прямую полоску брови. — Не дури, Ромка, — повторила она, — хватит этих бессонных ночей, этой нервотрепки. Диссертация у тебя готова, понял! Го-то-ва!

— А Верхнебуйский сместитель? Я и в аспирантуру-то пошел, чтобы разобраться с этой чертовщиной в Усть-Няргинском месторождении…

— И разобрался ведь, разобрался, — Марина снова заглянула мужу в лицо. — А Верхнебуйский — он один и далеко в стороне, через рудное поле не проходит… Я умоляю, не откладывай. Дай слово. У тебя есть еще месяц, разберешься с этим чертовым Верхнебуйским…

— Чего месяц, — Роман нагнулся, подхватил на руки Дениску. — Мне надо еще Олегу диаграмму зависимости от давления составить.

— Опять Олегу? То-то я звоню, а мне говорят, что в кабинет к Насонову перебрался. Слушай, — она хлопнула себя по бедру. — Откуда в тебе это подобострастие? А?

— Какое подобострастие?! — рявкнул Роман и покосился на вахтершу. Та поверх очков посмотрела на них, покачала головой. — Какое подобострастие? — свистящим шепотом повторил он и уставился на жену круглыми злыми глазами. — Думай, что говоришь! Мне самому интересно, и ты прекрасно знаешь, что это непосредственно связано с моей темой. — Роман снова покосился на вахтершу. — Идем, сколько можно об одном и том же…

— Идем, идем, — Марина обиженно поджала губы, пошла к выходу. — Твой Олег сделает докторскую, а ты свою кандидатскую — шиш! — И, чтобы не дать мужу возразить, деловито добавила: — Надо в хозяйственный зайти, у нас стирального нет.

Роман вспомнил, что завтра суббота, а значит, предстоит стирка, и незаметно вздохнул.

Они молча дошли до хозяйственного магазина, купили порошок, молча сели в автобус. Дети притихли, не шумели, не донимали вопросами, рассказами о садике, только Аленка, когда проезжали мимо серой бетонной громады стадиона, привычно спросила:

— Пап, а это что? Замок Карабаса?

И Роман, думая о своем, так же привычно ответил.

— Нет, это стадион. Здесь дяди в мячик играют.

Он уже ждал обычного продолжения: «Как мы с Дениской?» — чтобы ответить: «Да, только хуже», но сегодня Аленка промолчала, и Роману стало не по себе, оттого что умудрился даже детям испортить настроение. Он повернулся к Марине, боднул ее головой в плечо.

— Не сердись, — шепнул в ухо, сквозь вкусно пахнущие волосы жены.

— Я не сержусь. С чего ты взял? — Марина медленно повернула к нему спокойное лицо. — Я думаю, надо покрасить кухню. Может быть, на той неделе и сделаем, пока я в поле не уехала.

— Сделаем, — подавив вздох, мрачно согласился Роман.

Они медленно поднимались по лестнице своего дома и уже прошли площадку четвертого этажа, когда шедшая впереди Марина, ойкнув, вдруг остановилась и даже чуть отшатнулась назад. Роман выглянул из-за ее спины, и настроение у него испортилось окончательно.

Около двери их квартиры сидел на корточках Михаил. В нахлобученной по самые глаза кепке, в новенькой, блестящей болоньевой куртке. Увидев, что его заметили, он пошарил за спиной руками и тяжело поднялся.

— Здорово, начальник, — Михаил улыбнулся, и сквозь черную, жесткую даже на вид бороду блеснули белой полоской зубы.

— Здравствуй, — буркнул Роман и взял Дениску на руки.

Мальчик, насупившись, с испугом смотрел на огромного лохматого дяденьку, задышал часто и шумно — готовился зареветь. Марина тоже подняла Аленку, прижала к себе.

— Здравствуйте, Марина. — Михаил старался приглушить свой бас, но он, прокуренный, простуженный, хрипло гудел на лестничной площадке.

Марина не ответила. Не улыбнулась. Как всегда, когда была недовольна, отшвырнула от лица ладонью прядку волос.

Михаил подошел к ней и, стараясь придать лицу самое веселое выражение, наклонился к насупившейся Аленке.

— Не узнала, Алена? — умильно, а от этого сипло и фальшиво спросил он. — Не боись. Я же дядя Миша, — и вывернул из-за спины руку.

33
{"b":"223382","o":1}