У Траммела достаточно причин ненавидеть меня со всеми моими потрохами, но у Борча, новоиспеченного либерала, и его газетенки — еще больше. «Леджер» была настолько левой газетой, что могла бы с успехом печататься не в Лос-Анджелесе, а в Москве.

В течение полугода я уже занимал заметное место в списке людей, которых она старалась замарать. Шесть месяцев тому назад, имея дело с организацией, которой руководили коммунисты, я был вынужден в целях самообороны вышибить одному предполагаемому «комми» его предполагаемые мозги. «Комми» это прикончило, а Пятая поправка к Конституции в данном случае не обеспечивала ему защиты. Моя история с оправданным убийством получила широкую огласку. Сторонники «комми» отказались, как они это делают всегда, отвечать на какие-либо вопросы, и в результате расследования, проведенного специальным следователем, я оказался, с точки зрения закона, совершенно чист.

Можно было подумать, что Шелл Скотт поджег здание «Леджер» или штаны его редактора! Можно было даже подумать, что он стрелял в самого Маленкова! Раздувая эту историю, «Леджер» написала, что я совершил хладнокровное убийство. И с этих пор при каждом удобном случае на меня нападала. Сегодня произошло то же самое. В статье только кратко сообщалось, что Шелл Скотт якобы занят розыском Фелисити Гиффорд и в связи с этим упомянул в разговоре некую Диксон. В основном все сводилось к резюме в духе Борча, в котором перечислялись мои прежние преступления, включая убийство подвергавшегося моим преследованиям члена союза. Далее приводились семь цитат — по одному высказыванию каждого «наставника». Они дружно объявляли меня самим дьяволом, явившимся для того, чтобы ввергнуть их в ад. Статья заканчивалась всплеском болтовни о моем «непристойном» языке, угрозах физической расправой и поношении церкви.

Дочитав, я поделился с Джо:

— Из этой статьи вы никогда не догадаетесь, что я на самом деле говорил о секте Траммела. Если эти типы верующие, то я просто архангел Гавриил!

— Мне не нужно ничего объяснять, мистер Скотт, — улыбнулась она. — Одна из причин, почему я пришла сюда, заключается в том, что статья напечатана в «Леджер». Ни одна другая газета не сделала этого.

— Похоже, вы тоже не очень-то высокого мнения об этой газете?

— Вы абсолютно правы, мистер Скотт.

— Беби, — растрогался я. — Зовите меня просто Шеллом. И если вам когда-нибудь понадобится детектив, я — в вашем распоряжении.

Джо улыбнулась:

— Для чего угодно?

— Для чего угодно... да.

Она хихикнула:

— Ну, для чего мне могут понадобиться услуги детектива? — Хихиканье перешло в грудной смех.

Когда она успокоилась, я сказал:

— Джо, мне бы хотелось приготовить напитки и выпить с вами, продолжая беседовать и терять голову, как это происходит сейчас. Но дело в том, что у меня зуд. Должен же быть какой-то способ отыскать мистера Ханта?! Куда он обычно ходит? Есть ли какое-нибудь место, где он обычно проводит время щ где я мог бы его найти?

— Трудно сказать, где он может быть. Возможно, у одной из своих подружек. Это, собственно говоря, все, чем он занимается. Его не интересуют ни выпивка, ни сигареты, только женщины!

— А разве это порок? Если будет нужно, я постучу в двери всех его дамочек. Назовите мне несколько имен, и я начну действовать. Может, одна из них будет знать, где он находится, или даже будет знать эту Диксон. Кстати, вы ее, случайно, никогда не видели? Представляете себе, как она выглядит?

Девушка кивнула:

— Однажды приходила к нам домой. Ей примерно сорок лет, худая. На щеке большое черное родимое пятно. — Джо ущипнула себя за подбородок и нахмурила брови. — Есть еще женщина по имени Олив Фейрвезер, с которой дядя часто встречается, особенно в последнее время. Я припоминаю, утром он что-то говорил о свидании, намеченном на сегодняшний вечер. Правда, не знаю с кем.

— Думаете, мог отправиться именно к ней?

— Возможно. Судя по их сюсюканью, они действительно нравятся друг другу. Я однажды наблюдала их дома, видела, как они непрерывно улыбаются друг другу, обмениваются взглядами и воркуют. Между прочим, он называет ее своей «возлюбленной». Ей уже под сорок, а ему пятьдесят четыре, но ведут себя как подростки. Кажется, и она называет его своим «возлюбленным», когда никого нет рядом. Правда, глупо?

— Совсем не глупо, если это делает их счастливыми. Вы знаете, где она живет?

Джо не знала. Я взял телефонную книгу и указатель имен по городу. Листая страницы, спросил мою гостью, как выглядит Хант.

— Ростом примерно в шесть футов, довольно крепкий. Одевается всегда чрезвычайно броско. Он несколько... странный. Да, забыла! Лысый! Нет, я неправильно выразилась — не лысый, а просто вчера взял и сбрил все волосы.

Я посмотрел на нее:

— Сбрил волосы? Действительно, немного странно. Телефонный справочник не помог, но в адресной книге значилась Олив Фейрвезер.

Я встал, надел пальто и на всякий случай прихватил пистолет. Затем проводил Джо до ее машины и завел свой «кадиллак».

В одном из окон дома Олив Фейрвезер горел тусклый свет. Я подошел к двери и позвонил. Наружная дверь оказалась незапертой, а внутренняя вообще распахнутой. Почти одновременно с тем, как я нажал на кнопку звонка, из гостиной раздался голос:

— Входи-и-и!

— Это... — произнес я.

— Входи, входи!

И хотя свет был сильно приглушен, мне удалось разглядеть женщину. Раскинувшись, она лежала на кушетке, прикрытая какой-то набивной мексиканской тканью. Тут я понял, что имеют в виду, когда говорят: «секс поднимает свою уродливую голову». Женщина закатила глаза в мечтательном экстазе.

— Я знала, что ты придешь, мой возлюбленный! — проворковала она.

Я громко кашлянул.

— Леди, вас ожидает разочарование. Я не ваш возлюбленный!

Она вскрикнула, и тут же мимо меня промчался шквал — Олив и ее мексиканское покрывало. Женщина исчезла, а я подумал: «Хант не эксцентричный, он просто ненормальный».

Олив Фейрвезер вернулась, одетая в зеленый халат и туфли на низком каблуке. Когда она включила верхний свет, я смог рассмотреть ее как следует. У нее были короткие темные волосы какого-то странного коричневого оттенка, довольно соблазнительные полные губы и серые глаза. Но их серый цвет не был красивым.

Я назвал себя и объяснил, что ищу Ханта.

— Рэнди, то есть мистер Хант, должен был прийти, — сказала она. — Простите, мне не следовало...

— Все в порядке! Это я не должен был так врываться. Вы ждали мистера Ханта?

— Да, полчаса тому назад. — Она села на кушетку. — Не знаю, в чем дело. Обещал быть.

— Мне очень нужно найти его, мисс Фейрвезер.

Я рассказал ей, что ищу Фелисити Гиффорд и у меня есть основания полагать, что Хант располагает сведениями, которые могли бы мне помочь. И добавил:

— Как мне известно, он знает женщину по имени Диксон.

Она мгновенно выпрямилась на кушетке, сделав это так быстро, что чуть не свалилась на пол.

— Мисс Диксон! — взвизгнула женщина. — Эту старую каргу? Значит, он отправился в «Гринхейвен» повидаться с ней?! Ах, старая... старая коза!

Я смотрел на ее взбешенные вытаращенные глаза и пытался понять, в чем тут дело.

— "Гринхейвен"? Где это? Как зовут эту Диксон по имени?

Но Олив Фейрвезер внезапно замкнулась. Лицо ее приняло какое-то странное, отвлеченное выражение. Она быстро справилась с собой. Рукой сжала свое горло и тихо пробормотала:

— О, я... Это просто догадка. Возможно, ничего не значит. Я просто сказала глупость.

— Мисс Фейрвезер, это очень важно. Это именно то, что я стараюсь выяснить. Что такое «Гринхейвен»?

— Просто дом, — она облизнула губы, — дом мистера Гринхейвена... приятеля мистера Ханта.

— Мистера Гринхейвена?

— Ну, его имя просто Грин. Он очень богат и называет свой дом «Гринхейвеном».

Она была паршивая лгунья и, надо сказать, лгала, как все паршивые лгуны, плохо. Но этот вывод мало мне помог. Я рассказал ей о Фелисити и объяснил, почему все, что она, Олив, может сказать, так важно. Затем от попытки убедить перешел к определенному нажиму. Напрасно! Она больше ничего не сказала. Наконец я встал и направился к двери.