— Я с вами согласна, но лишь частично, — ответила Спри. — Если я вас правильно поняла, то после подписания документа, смогу изменить свое решение в любой момент? Аннулировать свою подпись, если мне вдруг что-то не понравится?

— Ну конечно же! — всплеснул пухлыми ручками Уортингтон. — В любой момент. Для этого вам достаточно отозвать свою подпись, написав заявление об отказе от своей доли состояния в присутствии меня и мистера Романеля.

— Я так и решила, читая эти бумаги, — призналась Спри. Она помолчала некоторое время, покусывая губку, потом решительно сказала: — Хорошо. Я подпишу. Только сначала прикиньте, пожалуйста, общую сумму, в которую оценивается состояние отца. А то я не обратила внимания на цифры.

— С удовольствием. Ну, во-первых, это два банковских счета на кругленькие суммы. Один на 100.000, второй — на 65.000. Резиденция мистера Романеля в «Парадайз Вэлли» оценивается в 560.000. Вилла Монтери в Скоттсдейле, также полностью выкупленная, оценивается в 90.000. «Мерседес-бенц» — 60.000. Обстановка, ювелирные украшения, золотые монеты, серебряные изделия и тому подобное оценивается примерно в 250.000. Плюс 1.700.000 акций компании «Голден Финикс Майнз, Инкорпорейтед», текущий курс которых — 14 долларов 50 центов, то есть на общую сумму 24 миллиона долларов.

— То есть, если их продать все разом, не считая оптовой цены, — уточнила Спри. — У меня еще один вопрос, мистер Уортингтон. — Сколько их всего было выпущено?

— Хм… Одну минутку. — Уортингтон покопался в красной коробке и извлек из нее какую-то справку, испещренную колонками цифр. — Всего официально зарегистрировано 15 миллионов акций. В свободное обращение выпущено 12 миллионов, пятью миллионами из которых владеют основные держатели, то есть ваш отец и его компаньоны.

— Значит, 3 миллиона держатся в резерве, а 5 миллионов составляют основной пакет, который контролирует отец с компаньонами, — спокойно констатировала Спри. — Таким образом, практически используются лишь 7 миллионов акций, возможно, меньше. Не могли бы вы уточнить, каковы компаньоны отца и сколько им принадлежит акций? А также владеют ли они этими акциями в течение трех лет и более?

— К сожалению, в данный момент я не располагаю подобного рода информацией. Но я раздобуду ее для вас, если это вас так интересует.

— Я была бы вам очень благодарна, мистер Уортингтон. Что вы знаете об этой компании? «Голден Финикс Майнз»?

— Только то, что сообщается в официальных сводках и бюллетенях. А также в годовых отчетах. Однако я попытаюсь разузнать о ней больше, если вы ставите такую задачу.

— Да уж, пожалуйста. Итак, из общего состояния отца эти акции составляют… сейчас прикинем. Общая сумма оценки: 24 миллиона 925 тысяч. Максимальная стоимость принадлежащих ему акций: 23,8 миллиона. Таким образом, акции составляют где-то девяносто пять — девяносто шесть процентов общей оценочной стоимости состояния.

— Совершенно верно. — Восхищенный взгляд Бентли сменился удивленным, но я был поражен еще больше.

Спри «пытала» Уортингтона еще минут пять, проявив при этом недюжинные финансовые способности, которых я в ней и не подозревал. Наконец она подписала документ. Бентли проставил дату и заверил его своей красивой подписью, поставив под ней свое полное имя и указав все свои регалии и юридический адрес своей адвокатской фирмы.

Когда Спри и вслед за ней я поднялись, собираясь уходить, Бентли сказал, обращаясь ко мне:

— Когда я говорил сегодня утром по телефону с мистером Романелем, он просил позвонить ему сразу после того, как будут закончены все формальности. Один момент.

Он потянулся к трубке, но я опередил его и сказал:

— Не звони ему пока, Бентли. О'кей?

— Это почему?

— Я рассказал тебе о том, что произошло в последние несколько часов. Здесь явно что-то нечисто. Эти двое парней, которых я уложил баиньки в коридоре были вооружены. Что-то они чересчур быстро сдернули, не дождавшись побудки. Позвони Романелю, ну, скажем, через час.

— Ну… хорошо, раз ты так считаешь. Через час так через час.

— Вот и отлично. Сейчас мы отправимся к Романелю и увидим его впервые. Не сочти за труд описать нам его подробнее.

Он выполнил мою просьбу, дав точный словесный портрет нашего с ним клиента. После этого я сказал:

— Спасибо, Бентли. Ну, мы пошли. Я буду держать тебя в курсе.

— Позвони мне утром, Шелдон. — Он вздохнул и с затаенной грустью взглянул на Спри. — Сегодня вечером я веду жену в клуб.

Спускаясь вниз в грузовом лифте, я по-новому взглянул на Спри, пытаясь рассмотреть, что там за идеальным фасадом. Она, несомненно, была достаточно умна. Возможно, мне предстоят еще новые, не менее ошеломляющие открытия.

Как ни прискорбно это сознавать, но мы, мужчины, бываем порой до странности слепы, однобоки, прямолинейны, примитивны, как неандертальцы с их каменными топорами. Мы зачастую уверены, что если женщина необыкновенно красива, значит, у нее мозг, способный поместиться в скорлупу ореха, тогда как в жизни нередко убеждаемся в обратном, наживая себе если не новые рога, то уж шишки обязательно. Кто бы ни создавал эту современную суперплоть, он непременно одухотворяет ее и наделяет разумом, который по изворотливости намного превосходит мужской. Куда бы, к черту, годился Создатель, если бы он, скажем, построил великолепные комнаты, в которых бы «ехала» или текла крыша. С мужчинами же он более небрежен и зачастую позволяет им думать кишками или другой известной частью их анатомии, отнюдь не приспособленной к мыслительному процессу.

И что только женщины находят в нас, мужчинах?

Пока спускался лифт, я ласкал взглядом нежные губы Спри, другие детали ее лица, восхитительные золотистые волосы. Потом встряхнулся и спросил:

— Откуда ты понабралась этих финансовых премудростей? Вот уж не ожидал, что в твоей прелестной головке могут так быстро крутиться все эти цифры.

— Я шесть месяцев проработала в одной небольшой брокерской фирме, не могу сказать, чтобы эта работа мне очень нравилась, но я кое-что узнала об имущественном праве, разновидностях промышленных объединений, переводе на общественный статус, то есть из закрытого типа в открытый, и способах получения прибылей. В этих делах правит Его Величество Процент. Значительную роль также играют хитроумные комбинации: умный выбирает глупого и наивного, давит слабого. Мать рассказывала, что отец был силен в этих трюках. Только давай поговорим об этом, когда отъедем от этого места на несколько километров. Знаешь, ты убедил меня, Шелл. А может быть, меня убедили те двое парней, которые поджидали нас возле лифта. И… я очень тебе благодарна за твое «джентльменство» и осмотрительность.

— Всегда пожалуйста, дорогая. Взглянула бы ты на меня, когда я иду вразнос.

Она улыбнулась мне милой кроткой улыбкой.

— Я думаю, что видела. — Неожиданно она замолчала и меж ее красиво очерченных бровей легла складка. — Ты действительно думаешь, что эти парни, которых ты отделал, или их сообщники, могут за нами охотиться?

— Уверен. Но их не было у черного выхода, когда мы подъехали. Надеюсь, и сейчас нет. Но даже если и есть, все будет нормально, Спри. — Я многозначительно похлопал себя по левой стороне груди. — Теперь у нас два этих отвратительных пистолета.

Она очень слабо улыбнулась уголками губ. Лифт остановился на цокольном этаже. Первым вышел я, держа наготове свой смит-и-вессон. Внизу все было тихо. Через пару минут мы вышли через запасной выход Манчестера через Джиллингэм и поспешно сели в «крайслер-лазер». А еще через десять минут мчались на приличной скорости до Кэмелбэк-роуд на север к Скоттсдейлу.

По дороге Спри рассказывала мне о том, чем занимается в настоящее время — составляет программы для небольшой компании по обслуживанию компьютерной техники «Омега Узер» в Лос-Анджелесе. Потом вдруг резко изменила тему и ушла в сторону, чем немало меня заинтриговала. Я свернул на Линкольн-драйв, и мы уже въезжали в Парадайз Вэлли, когда она вдруг призналась: