Тематическая Москва заботливо прячет тайные подробности жизни слегка безумной бисексуалки за символикой, понятной лишь кругу посвященных людей. Иначе человек «не от мира сего» рискует совсем потерять надежду в большом городе.

Я такое обаятельное чудовище, которое любит сказки. А еще я увлекаюсь танцами и фотографией. Но, кроме меня самой, до этих милых глупостей никому нет дела…

Наконец доехав до дома, я открываю дверь подъезда. Уборщица драит лестничную клетку. Стараясь не наследить, обхожу ее и на цыпочках пробираюсь к почтовому ящику. Недовольно сканируя глазами мою пеструю одежду, тетушка-Чистота демонстративно толкает меня и начинает тереть пол в том месте, где я стою. Из только что открытого почтового ящика высыпается шквал газет, прямо уборщице на голову.

– Сумасшедшая! – возмущается тетка и, схватив ведро, обливает меня грязной водой.

В слезах вызываю лифт. Вернувшись домой, чувствую себя абсолютно сломанной. Включаю компьютер. Жалуюсь на жизнь в своем интернет-дневнике. Пью остывший чай. Задумчиво вглядываюсь в зеркало. Критикую себя. Смываю косметику. Размышляю, как быть дальше…

А потом ухожу в раздумья и долго смотрю в окно… Но сколько кож ни сбрасывай в поиске настоящего облика, сколько ни лей слез, смешивая их с рассветами, сколько ни меняй аватары в своих интернет-дневниках, все равно не убежать от того, кем являешься на самом деле. Сколько ни закрывай глаза на правду. И так каждый день.

Так год за годом размышляет странное существо, без пола, расы и возраста. Оно переформатировало само себя, вставая в оппозицию большому городу. Страницы виртуального дневника так и будут хранить безумные откровения пользователя «Фрида», но эти записки станут понятны только тем, кто знает, как приходится тяжело, когда ты не такой, как все.

Жизнь идет своим чередом, а безымянное существо, изучающее мир сквозь виртуальное пространство собственного разума, и радо бы стать сильнее, но не знает как… Отчаянье обвивает меня своими цепкими щупальцами. Чужие лица. Жестокие нравы. Бездушные люди. Срывая с безымянного существа маску отчуждения, вы додумываете меня… Иногда я бегу от вас, скрываюсь от себя, но мечусь, как загнанная белка в колесе неизбежного одиночества… Вы смеетесь надо мной, осуждаете меня и вырываете из меня остатки уверенности, словно дети – клочки ваты из тряпичной куклы. Вы забываете о том, что у меня есть душа. И, растерзав мое беззащитное сердце, смеетесь над странным замученным уродцем, по венам которого течет радуга.

Сижу, прижавшись щекой к холодному стеклу окна. Постепенно накрывает сон и тянет свернуться клубком, под цветным одеялом. И, засыпая, снова думаю о НЕМ, Том Самом Человеке, которого так давно жду, но все еще не встретила, мысленно обращаюсь к НЕМУ: «Где-то там, в параллельном пространстве, настраиваясь на радиоволну космоса, я буду ждать тебя, считая бесконечные минуты… Запертая в капсуле застывшего времени, твоя Упавшая с Луны…»

Утро застает меня врасплох – мучительное «пробуждение» от хронической бессонницы, приносящей мне вдохновение и оставляющей огромные синяки под глазами. Неприятное испытание – с трудом собирать пазлы мыслей. Надо заставить себя выползти из-под теплого одеяла. Беспокойно нашариваю взглядом неумолкающий будильник: хочется немедленно прикончить его…

Ну сколько раз можно обещать себе лечь спать пораньше, а потом снова сидеть на подоконнике с чашкой остывшего чая, погружаясь в раздумья? Забывчивость и рассеянность отличают человека, в голове которого крутятся сотни глобальных мыслей, отвлекающих от порядка. Не изменяя традиции, снова встаешь на сорок минут позже, чем нужно.

Плюшевый мишка с нежным прозвищем Пыльный печально смотрит, как его хозяйка собирается, чтобы опять покинуть дом. В Пыльного так приятно зарыться лицом, особенно когда веки становятся воспаленными от слез. Он знает все хозяйкины секреты и умеет успокоить. Его плюшевая душа – самая прекрасная на свете.

Проснувшись со мной вместе, он хранит тепло неглубоких снов. Обидно, что впереди предстоит тяжелый день и нужно отложить все приятности до более подходящего случая. Кто знает, вернусь ли я сегодня ночевать или день неожиданно закончится в чужой постели? Тем не менее лучше предупредить папу, что я снова буду не скоро, и взять ключи от нижнего замка, на случай, если вдруг вернусь раньше.

Зеркало оптимистично сообщает, что старость будет еще долго обходить меня стороной, как и всех родственников по линии отца. И все-таки не мешало бы лучше высыпаться… Рука по привычке тянется к стопке дисков, ведь без музыки жить невозможно. Незакрытая дверца шкафа позволяет обратить внимание на яркий рукав свитера, который как будто впервые показался мне на глаза. Пожалуй, его сочной расцветки не хватает, чтобы разбавить меланхолию этого утра.

А вот и они, любимые резиновые браслеты кислотных цветов, наполняющие атмосферу импульсами в стиле ACID. Их химический запах, как у жвачки, уносит в безмятежное детство, возвращая в эпоху поколения Pepsi. Их носят счастливчики в зелено-розовых пластмассовых кольцах на фоне переводных татушек и ярких ногтей.

Бесконечное разнообразие цветных тряпочек, купленных на каждый день и для особых случаев, давно перестало укладываться в память. В лаборатории фрик-имиджа потеряется даже опытный сыщик. Вот широкий блестящий пояс, который пропал неделю назад… Хорошо, что он нашелся. Когда будет выходной, надо срочно разложить вещи по местам!

Критически оглядываю творческий беспорядок комнаты. Взгляд останавливается на женском портрете, стоящем на огромном рояле. Сквозь иллюзию старости черно-белой фотографии угадывается тепло заботливых рук и слышится самый прекрасный на свете голос. Пускай это всего лишь фото, но женщина с портрета знает все мои мысли.

– Не волнуйся, со мной все хорошо… А вообще, как же я скучаю по тебе, мама! – отвечаю я на проницательный взгляд человека, которого, увы, больше никогда не увижу. Сегодня в ее глазах чувствуется особенная нежность… Но даже теперь, когда ее давно нет в живых, я все равно буду плакать так, чтобы она не заметила. Я не люблю расстраивать мамочку… И, заглушая печальные мысли, я увеличиваю громкость любимого трека, звучащего в колонках.

Собираюсь на улицу. В руки так и просятся голубые джинсы, сумочка в виде кошки и яркая майка, актуальная для атак солнечного терроризма. Люблю оттенки, вызывающие слюноотделение у окружающих. Одевшись и через силу позавтракав, я вдыхаю поглубже, словно перед прыжком в воду, и собираюсь ехать по делам.

Улица встречает появление «странной девочки из соседнего подъезда», с привычным цинизмом въедаясь глазами в креативный имидж городского фрика. Обыватели всегда странно реагируют на тщательно продуманную эстетику синтетики моего гардероба, даже повседневного стиля. Включая музыку в плеере громче, я пытаюсь не обращать внимания на воспламеняющееся раздражение, растущее глубоко под ребрами. Смеяться над моими фэшн-экспериментами вправе только зеркало, наблюдающее за эволюцией души и мой розововолосый ангел-хранитель. Но он прощает всякие глупости, почувствовав клубничный аромат любимых духов.

Если внезапно подворачивается нога в удобном ботинке на большой платформе – я точно знаю, дело в чужой недоброжелательности. Автобус уезжает, как только подходишь к его двери. Кто-то скажет, что это просто неудачный день, но буквы на бегущей строке городской рекламы складываются в предупреждение: «А тебя здесь не любят…». Причина не в дате, не в дне недели и не в положении звезд. Просто люди испытывают немотивированные приступы ненависти к существу «другого формата», а на мои ладони охотно слетаются птицы, увидев хлеб.

Нервно поглядывая на часы, я радуюсь, что успела. За долгие годы работы в модельном бизнесе выработалась железная привычка являться в нужное время на кастинги. Кастинги – это отборы моделей, чтобы утвердить нужную кандидатуру на съемку. Однообразный, скучный, но важный процесс становится шансом получить неплохую работу. Конечно, я не испытываю восторга от кастингов. Кому понравится, когда тебя оценивают, будто вещь? Зато от роли девушки с обложки журнала «Vogue» еще не отказывался никто. Кому для чего, ну а мне эта почетная роль нужна больше, чем кому бы то ни было… Просторный коридор модельного агентства заполнен длинной очередью молоденьких девушек, каждая из которых по-своему мила. Каждой не терпится приступить к честному поединку.