– Ты меня не поняла, – вслух сказал Виталик.
– Я все поняла! На тебя нельзя положиться. Ты все еще за мамочкину юбку держишься! Посиди и подумай, а я сегодня пойду ночевать к Зинаиде Зиновьевне, понял? – И Лия бросила на него уничтожающий взгляд.
Она взяла сумку, аккуратно положила в нее ночную сорочку и направилась к двери.
– Тебя проводить? – поднялся удрученный Виталик.
– Сама дойду!
Дверь хлопнула, и Виталик остался один. Он посидел немного, потом переоделся и побежал к стадиону.
Вернулась Лия на следующий день веселая, как ни в чем не бывало. Зизи посоветовала ей подержать ноги в горячей ванне, и ночью Лие пришлось вскочить с постели за ватой.
После возвращения Клавдии и Вадима Лия все чаще стала ночевать у Зизи. Клавдия переживала за сына. Вадим, как ни странно, тоже принял сторону Виталика.
Наконец, однажды Лия, повздорив с Виталиком, собрала чемодан и ушла совсем. Виталик знал, что назавтра у нее назначен семинар в Министерстве просвещения, и под вечер поехал ее встретить, чтобы поговорить без свидетелей. На бульваре он сел на лавочку и стал ждать.
Она выбежала из дверей и остановилась. Виталик с бьющимся сердцем поднялся, но в это мгновение Лия помахала кому-то рукой. Виталик повернул голову и увидел своего соперника. Она подошла к Игорю, взяла его под руку, прижалась к нему, потерлась щекой о плечо, оглянувшись, подставила губы.
«– Дитя! Нет такого мужчины, который не верил бы, подобно вам, что его возлюбленная любит его, и нет такого мужчины, который бы не был обманут своей возлюбленной!»
«Что это? – поймал себя на мысли Виталик. – Почему небо черное и фонари ничего не освещают, а выглядят, как кресты в радужной оболочке?»
Он обнаружил себя опять сидящим на скамейке и не догадывался посмотреть на часы.
Затем он вспомнил Лию, и вся его жизнь, начиная с попранного детства, полная унижений и несправедливых пощечин судьбы, грубого использования, подавленности и переживаний, жизнь, из которой он стремился выбежать на свежий воздух, поднимаясь всякий раз, как примятый цветок поднимается к солнцу, эта жизнь показалась ему маленькой серой хоккейной коробкой, из которой никогда не выбежать на мягкий зеленый простор.
Уйти можно было только в небо. Освободиться от тяжелого асфальта и, вдыхая полной грудью утренний туман облаков, умчаться, покинуть опостылевшие серые и жесткие борта.
Он бы так и сделал, не ухвати его за рукав Костя.
А Глеб в этот вечер долго стоял неподвижно, погрузившись в молитву. Он чувствовал, как что-то тяжелое, темное и вязкое не дает ему ощутить теплый и спокойный свет, струящийся с неба.
Поглощенный глубокой скорбью, он стал на колени в надежде обрести душевные силы в Живоносном и Живоначальном источнике, уловить отблеск пророческого мира, свидетельства благоволения и милости Божией.
И вот тьма отступила, сердце окрылилось; подчеркивая каждое движение, он сотворил крестное знамение, благодарно вздохнул и поднялся с колен. Его глаза лучились теплым и спокойным светом.
На следующий день на дачу к Косте приехали Артур и обеспокоенная Клавдия. Они привезли сумку с вещами Виталика. Артур не забыл бросить туда резиновые ленты и тренировочный костюм друга. Потом, подумав, захватил портфель с тетрадками.
Виталик, поддержанный Костей, наотрез отказался вернуться в этот вечер домой и остался на даче.
Клавдия, болеющая за сына, от которого ушла жена, с надеждой смотрела на Костю. Тот ободряюще улыбался и просил не беспокоиться. По дороге домой Артур уверил ее, что для Виталика смена обстановки – лучший из вариантов.
Из слов Клавдии Костя в общих чертах понял, что произошло. «Женщины, женщины, – подумал он, – как это знакомо! “Нет такого мужчины, который бы не был обманут своей возлюбленной!”».
Его рука потянулась к книжным полкам, взгляд отыскал нужный фолиант.
«Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия – и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она есть, и сердце ее – силки, руки ея – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею. Вот это нашел я, испытывая одно за другим. Чего еще искала душа моя, и я нашел? – Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщину между всеми ими не нашел.
Только это я нашел, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы».
Через два дня Костя подвел Виталика к разговору.
– Понимаете, Константин Георгиевич, я для нее все был готов сделать, жизнь отдать.
– Ей не нужна твоя преданность. Если бы это было так важно, она бы завела себе овчарку.
– А что же ей нужно?
– Чувствовать себя экономически защищенной, вообще в безопасности от всяких волнений.
– Даже если их нет?
– Даже если их нет, они могут появиться в будущем. Поэтому женщинам так нравятся уверенные в себе и решительные мужчины. Особенно когда от них исходит запах денег. Хотя чаще всего такие мужчины и являются источником всяческих проблем.
– А как же любовь?
– Любовь – это другое. Это – когда сердцу не прикажешь. – Костя подыскивал слова. – Любовь – это победа, таящая зерно поражения. Лотерея, в которой выигравшему достается смерть. Надо уметь проигрывать.
– И так всегда?
– Увы. Только «всегда» – неподходящее слово. Любовь – это редкая птица. Rara avis in terris – редкая птица на земле. Между прочим, так Ювенал отозвался о женской верности. Однажды эта птица взмахнет крыльями, и поминай как звали. Для одного из двоих это станет трагедией.
– Да, ощущение не из приятных, – признал Виталик.
– Это – жизнь, дорогой. Ты полюбил и выжил. Считай, что тебе повезло. Ты справишься с этой болью. Только не мсти. Месть – самая скользкая в мире дорога. – Костя помолчал, видимо обдумывая следующую фразу. – Понимаешь, – начал он осторожно, – она не виновата, что действовала именно так. Женщины имеют право на эгоизм, ведь они слабее нас. Им позволено то, что порядочный мужчина себе никогда не позволит. Смотри сам, когда мы говорим: порядочный мужчина и порядочная женщина, мы имеем в виду совершенно разные вещи.
Виталик поднял голову: ему дали почувствовать себя мужчиной. Он постепенно обретал твердую почву под ногами.
Неяркий, теплый свет лился через плафон настольной лампы. Они вышли на крыльцо. Вечер был тихий и прозрачно-синий. Виталик поднял голову. Над ним, сверкая созвездиями, раскинулось поглотившее пространство черное небо.
Ему показалось, что упала звезда, и он то ли успел, то ли нет загадать желание. На ум пришла только одна мысль: чтобы Лия вернулась. Он не был уверен, что поймал момент, и стоял, глядя в небо, ловя падающую звезду, чтобы успеть наверняка, но звезды с неба больше не падали.
Костя потихоньку ушел в дом, а Виталик еще долго оставался на месте, забыв обо всем, удивляясь огромной вселенной, уходящей во мрак, и своему присутствию в ней, ничтожной песчинки на краю обитаемого мира.
Когда он вернулся в дом, Костя уже лег. На столе все так же горела неярким светом лампа, освещая так и не закрытую Костей толстенную книгу с идущей по верху страницы надписью «Екклесиаст».
Прошел еще один день.
Наконец, Косте на кафедру позвонил Глеб и сообщил, что у него все готово. Костя уже давно подписал у проректора письмо. Можно было ехать к Глебу за папкой.
Ночью Косте снились тяжелые сны. Проснувшись утром, он вдруг решил взять с собой Виталика. Эта мысль пришла ему внезапно, и вначале он отбросил ее, как нелепую шутку. Потом, подумав, он пришел к выводу, что мысль не так уж и плоха. Лишняя пара глаз могла ему пригодиться, но еще полезнее поездка была бы для Виталика, начавшего приходить в себя.
Костя понимал, что при других обстоятельствах не следовало бы вовлекать парня в опасные игры, но, когда он вспоминал, в какой смертельной опасности находился и, возможно, еще остается Виталик, всякие сомнения рассеивались.
Словом, он, не скрывая и даже подчеркнув рискованность задуманного, предложил Виталику встретиться в назначенный час в городе. Виталик с радостью ухватился за предложение Кости.
