А утром ты злая на меня, себя и римлян, будешь кричать, что у тебя болит горло и тебе срочно надо в Россию.
По дороге в Марсель мы, как бы случайно заедем в тихий, пустой Арль. И ты опять как бы случайно зайдешь в небольшой бутик на площади и, как сорвавшись с цепи, накупишь себе кучу сногсшибательных нарядов.
Я потрачу все деньги на моей карточке.
Теперь у меня испортится настроение, и я, вспомнив худую, костлявую француженку, и полицейского, и студентов, и обгаженный французский туалет в гостинице, скажу, что нам пора домой.
Ты радостно согласишься, прижимая к груди раздутый, как мой кадык чемодан.
И быстро самолетами полетим домой в Россию.
А когда будем получать багаж, окажется, что твой чемодан улетел в Китай.
А у меня таможенники конфискуют все мое французское вино и как бы на смех, оставят две бутылки.
И мы с тобой назло всем китайцам, таможенникам и провансальцам выпьем их прямо в аэропорту, сидя на моем чемодане.
И повеселевшие, поедем домой.
А утром, одеваясь, я спрошу тебя: «Ну, как Прованс?».
И ты ответишь, потягиваясь: «Прованс? Прованс, как Прованс. Я ожидала большего, мой милый».
3. Взгляд женщины
Иногда, когда женщина думает, что за ней никто не наблюдает, приглядевшись, можно увидеть «этот» ее взгляд. Мне удалось это сделать. Увидеть. И даже расшифровать «этот» взгляд.
Он меня потряс.
Во-первых: этот взгляд – не что иное, как вселенская печать.
В этом взгляде суть и понятие главной тайны Вселенной, известной только им.
В этом взгляде все ответы на все вопросы мироздания, над которыми мужчины тысячелетия бьются, открывая законы, создавая теории и ломая свои головы..
А женщины уже все знают, им уже все известно. Но они тщательно скрывают свои знания от второй половины человечества, агрессивной,
самолюбивой, самовлюбленной.
Все изобретено мужчинами. До всего додумали мужчины. Все построили мужчины.
Иллюзия.
Женщины создают. Мужчины разрушают. Хотя, кажется наоборот.
Кажется, что женщины слабы и глуповаты. Не видят перспектив.
Не стремятся в будущее.
Казаться такими – это не значит быть.
Но в этом и есть их секрет.
Во-вторых: мужчина – это не что иное, как навязанная необходимость.
Женщины просто терпят мужчин.
Любя терпят.
Ненавидя терпят. И не видя терпят.
В-третьих: в этом взгляде смирение.
Религию придумали мужчины, а создали женщины.
А православная религия вообще держится только на женщинах.
Они намного ближе к Богу, чем любой мужчина и даже священник.
В-четвертых: во взгляде – жертвенность.
Но не обреченная, а снисходительная.
Жертвенность сильного перед слабым.
Тонкая на грани фола игра в уязвимость и готовность сдаться «врагу»*.
Но только игра. Не более.
Игра ради жертвенности. Жертвенность ради великой цели.
Жизни.
«Враг» – мужчина.
В-пятых: во взгляде – обман.
Обман уже прощенный и оправданный самим Богом.
Обман всех и всея.
Обман ради одной единственной правды.
Правды Жизни.
Нет обмана только к своему ребенку.
В-шестых: во взгляде спокойствие
Чтобы вокруг не происходило все равно будет так.
А не иначе. По другому просто не должно быть.
И не потому что женщине так хочется, а потому что так нацелен наш мир.
Это их Вселенная.
В-седьмых: во взгляде уверенность. Будущее, бессмертие и власть в их руках.
Это их поле. Это они решают. Они определяют, что, как и почему.
Они частица Бога.
Мужчина, не смотря на весь мировой этнос – вторичное существо.
Продукт естественного отбора природы, часть биосферы для существования женщин.
Не более. В итоге я понял, что женщинам с рождения известно, как, откуда и зачем произошло человеческое существо.
И что с ним будет.
Вот так случайно пойманный женский взгляд, расставил все по своим местам.
Стало понятно, почему так, а не по другому все устроено во Вселенной.
Кто такой я и где Бог.
И ничего придумывать и искать не надо.
Надо только один раз повнимательней присмотреться к взгляду женщины, которая с тобой рядом.
4. Один день
Боже, как же я люблю поспать!
Если женщина регулярно не высыпается, она быстро стареет.
Это давным-давно ясно всем, но только не моему мужу.
В ту минуту, когда он, проснувшись, будит меня, я убить его готова!
Вот и сегодня утром то же.
Он закряхтел, завозился, а в щеку мне ткнулось что-то жесткое и колючее.
Я вздрагиваю – в мой сладкий сон грубо вторгается нечто совсем уж неприятное.
Вздрогнув, просыпаюсь.
А проснувшись, понимаю наконец, что это утренний, постельный поцелуй моего мужа, обросшего за ночь жесткой щетиной.
Говорят, будто во Франции мужчины бреются еще и на ночь.
Я потягиваюсь с крамольной мыслью: «Хоть бы раз в жизни проснуться в одной постели с французом!»
Муж, накинув халат, потопал в ванную.
И хотя мне смертельно хочется спать, я тоже встаю и, полусонная, плетусь на кухню.
Этот ранний поход на кухню в нашей семье имеет принципиальное значение.
Супруг мой считает, что по утрам жена должна подавать завтрак мужу на стол и поцелуем провожать его на работу.
Он считает этот утренний ритуал одним из основных критериев семейного благополучия, показателем верности жены семейному очагу и яркой демонстрацией ее безграничной любви к своему «тому», без кого она ничто.
И вот я на кухне.
В халате поверх ночной сорочки.
Нечесанная, неприбранная, неумытая, готовлю кофе и бутерброды.
Ясно, каково мне?
Привести себя в порядок я просто не успеваю.
Мой муж только просыпается медленно, а потом все, от умывания до одевания, делает с неимоверной быстротой.
И поэтому появляется на кухне, готовый к поглощению завтрака, буквально через несколько минут после своего подъема.
И моего, естественно.
Вот поэтому, кое-как замотанная в халат, я с гадким чувством неполноценности подаю на стол бутерброды, наливаю кофе и слушаю его пространный монолог о том, почему вот он по утрам всегда бодр и настроение у него хорошее, а у его жены, то есть у меня, оно неизменно кислое и вялое.
Сказать ему, что женщине, прежде чем показаться мужчине, нужно привести в порядок хотя бы свое лицо?
Но я и сегодня ему ничего такого не говорю.
Что толку?
Разве хоть один мужчина поймет простое и естественное желание женщины – нравиться ему всегда, в любой ситуации, ранним утром и поздним вечером.
Даже если это твой муж!
Даже если в этот момент ты и не осознаешь такого желания.
Ну, вот он и поел.
Сильный. Здоровый. Сытый.
Я провожаю его до дверей.
Сонная. Вялая. Некрасивая.
– Ну пока, соня! – целует он меня в никакие мои губы.
– Пока, милый, – отвечаю я.
И-спать, спать, спать…
Второе мое пробуждение в этот день куда легче и приятнее.
Мне снова приснился какой-то радостный сон.
И хотя сны свои я никогда не помню, от этого сна на душе осталось какое-то странное, необычное смущение.
Я полежала немного с закрытыми глазами, пытаясь удержать в себе то немногое зыбкое, что еще связывало меня проснувшуюся со мною сонной.
Но оно, это зыбкое, быстро утекало сквозь дневной свет, таяло, как призрак, и наконец совсем исчезло.
Все.
Пора вставать.
Встала.
Включила музыку.
Одела спортивный костюм и немного – пять-семь минут – размялась.
Чтобы окончательно проснуться.
Немного бодрости для тела и само утверждения для разума: все-таки поборола свою лень и сделала зарядку.
Теперь под душ.
Под душем я стою долго.
Люблю эти нежные струйки.
И опять ловлю себя на мыслях о чем– то приятном.
Только вот никак не могу понять, о чем именно.
Но и блаженную эту процедуру приходит пора заканчивать.
