— Шелли. Шел-ли. Неплохо, правда?

Я слабо отреагировал:

— Пойми, мне очень некогда. Очень. Может, я потом зайду? Сейчас уйду, а потом вернусь, о'кей?

Люсиль обиженно надулась. Нижняя губка выпятилась и влажно блестела.

— Эт-то нечестно. Ну и п-проваливай. Ну и с-скатертью дор-рожка. — Она захихикала. — Ох, как ты мне надоел.

В шутку, конечно, потому что ее руки уже крепко держали меня за пояс. И не просто держали, а извивались и лезли под рубашку.

— Черт! Неужели нельзя сначала сесть и поговорить?

— Не-а. Сначала обязательно потанцевать.

Ну что я мог поделать? Она была такой аппетитный кусочек, что слов нет. Женщина от Бога, если можно так выразиться. Другое дело, что Божий дар она использовала не совсем так, как предписано Создателем, но… дара у нее не отнимешь. Уже из телефонного разговора мне было ясно, что Люсиль навеселе, но, когда мы стали танцевать, это ее состояние заметно усилилось.

По опыту я знал, что топтаться истуканом в таких случаях мало толку, поэтому я прижал ее покрепче и, пока звучала румба, несколько раз поцеловал. Так, как ей, по всей видимости, и хотелось.

Она целовалась своеобразно. Вопьется в губы и жует. Как резинку.

О, наша схватка под музыку была долгой и мучительной. И я ослабел. Ослабел и сдался.

А потом опять танцевали.

Правда, информацию я все же получил. Люсиль была знакома с Прессом около года к тому моменту, когда он предложил ей участвовать в организующемся Обществе Внутреннего Мира. Стояла, так сказать, у истоков.

А всего их вначале собралось четверо. Кроме Люсиль еще одна женщина и какой-то приятель Уолтера. Цель была простая: открыть обычное культовое служение, каких в Южной Калифорнии пруд пруди. Посмотреть, как пойдет, на сколько их «обращенцы» раскошелятся, и, если денег будет много, отхватить сколько можно.

— И на сколько вы раскрутили вашу паству?

— О-о, шикарно. Весьма шикарно. Первые взносы так себе, но потом дело пошло. И вот, когда все вроде бы наладилось и потекли денежки, он всех разогнал. Распустил, и все тут. Прошло несколько дней, и я узнаю, что Пресса больше нет. Мертв. Маленький Пресси мертв.

— Его угораздило разбиться как раз после того, как он всех уволил, так? Люсиль, тебе это не показалось странным?

— Э-э, вообще-то нет.

Она немного протрезвела, и глаза ее походили теперь на две коричневые пуговицы.

— А что бы ты подумала, Люсиль, если бы я сказал, что Пресс по-прежнему жив? Что, возможно, он тогда не разбился и не сгорел?

— Не поверила бы. — Две большие карие пуговицы шевельнулись.

— А почему бы и нет? Ты уверена, что Уолтер Пресс мертв?

Для Люсиль это был неожиданный вопрос.

— Нет. Если подумать, то не уверена. Хотя он умер. Вернее, разбился в машине. Бах со скалы, и нет его. А разве он не…

— Не знаю, Люсиль. Сам об этом думаю. Ты его ведь никогда не видела после аварии?

— Нет. Ни разу. И если больше не увижу, то не зареву.

— Он тебе не нравился?

— Спрашиваешь. Это не человек, а червяк. Маленький скользкий уж. Никуда не годный. И всех уволил, подумать только! Абсолютно ни за что!

— А как он с женщинами?

— Он? — Люсиль неопределенно хмыкнула. — А никак. Что выжмешь из такого лысого слизняка? На тебя, Шелли, совсем не похож. Ты — большой, и сильный и…

Я решил переменить тему:

— А с тех пор ты никогда ничего не пыталась узнать? Об обществе, я имею в виду.

— Никогда и ничего. Что толку? Да и нашла себе другое занятие. Более приятное.

Я невольно обвел взглядом красиво обставленную квартирку и не стал спрашивать, что это за приятное занятие.

— Одно непонятно, как они все еще процветают? Пресс сгорел, но гибель предводителя на бизнесе не отразилась.

— Ой, не знаю, Шелли. Не знаю. Может быть, кто-то из его помощников продолжил. Если в меня тогда там оставили, я бы, наверное, так и работала. Денег полно.

— Неужели такие большие суммы, что кто-то мог и позариться? Рискнуть убить его, разогнать штат — на это не всякий решится. Какой-нибудь действительно крутой парень. И оружие надо иметь.

— Наверное, ты прав. Деньги, деньги, много денег. Начало было так себе, но потом как снежный ком — больше и больше.

Мы оба замолчали. Что же получалось? А получалось то, что Пресс сколотил компашку таких же, как и сам, проходимцев, обвел их вокруг пальца и прикарманил выручку. Тем это, конечно, не понравилось, они подстроили аварию, хотя из того, что я уже знал, можно сделать вывод, что сообщники Пресса могли и просто его проигнорировать. К тому же не удалось ничего обнаружить и из того, что бы опровергало официальную версию. Случайность. Одно из дорожных происшествий. Если только он на самом деле погиб. В первых числах июля он надул нефтяного толстосума, вскоре после этого создал Общество Внутреннего Мира, раскрутил его как следует, начал получать прибыль, а затем всех с этим связанных уволил. Получается именно так. И сразу вслед за увольнением его машина летит в пропасть. Нет, что-то здесь не то.

— А сколько времени прошло между смертью Пресса и вашим увольнением?

— Почти нисколько. Три-четыре дня, и Пресс мертв.

— О'кей. Спасибо, милая. Спасибо за все. — Я направился к двери. — Пока.

— Эй ты, постой! — Она встрепенулась. — Стой, Шелли! Моя рука была уже на дверной ручке. Я видел, как Люсиль сбросила на пол ножки и собралась вскочить, чтобы не дать мне уйти.

— Шелли, постой. Потанцуем, прошу тебя… — захныкала она.

Но я был уже в коридоре. Потанцевали хорошо. Она танцевала как никто, однако сил и времени на следующий тур у меня не было.

На Тоберман-стрит в лицо мне сразу ударил холодный, жесткий ветер, и последние винные пары, осевшие в голове во время моей милой беседы с Люсиль Стоунер, моментально улетучились. Наискосок через улицу, за одинокой пальмой, низко горел красный огненный шар заходящего солнца. Я остановился на углу Пикс и позвонил Сэмсону. Я сказал, что буду у него через пару часов, дело, мол, затягивается; в ответ он посоветовал посильнее пришпорить лошадь, не жалеть подков; мы обменялись обычными комплиментами, после чего я вернулся к машине.

Посидев в «кадиллаке» минут пять и пораскинув мозгами, я принял наконец очередное решение и отправился на Пятую.

Там я припарковался у городской публичной библиотеки и первым делом поднялся в отдел научных изысканий.

Я выбрал четыре книги. Просмотреть их на месте времени не было, поэтому я взял их домой и изучал примерно в течение часа, отрываясь то и дело, чтобы проконсультироваться с «Британской энциклопедией». После этого дошла очередь и до двух уведенных из-под носа у Нарды журналов. Он их, должно быть, уже искал. Психовал, наверное, как черт знает кто.

Журналы, скорее всего, предназначались для точной регистрации слушателей его туманных божественных проповедей; я начал с того, в котором в воскресенье утром расписался сам. Подписи располагались сериями, с интервалами в несколько строчек между каждой серией. Вверху, перед каждой первой записью, обязательно стояла дата. Группы имен, и не более того. Я нашел воскресенье. Помимо меня подпись поставили еще двадцать два собрата по вере. Воскресеньем журнал и заканчивался. Но это объяснялось просто — ведь я ж его спер.

Джордан Брент, молодой писатель, сказал, что, очевидно, мы были группой только что набранных новичков.

И действительно, ни одно из имен, стоявших в одном с моим столбике, я нигде больше не нашел.

Интересная вещь получалась с датами. Самые первые записи относились к концу сентября прошлого года, когда Пресс разбился, — кажется, это случилось двенадцатого сентября. Поразительно, но Общество Внутреннего Мира Ревнителей Истины начало работать как хорошо отлаженный механизм уже с самого своего основания.

Потратив еще несколько минут на внимательное изучение записей, я достал карандаш и бумагу и составил для себя два списка имен с адресами. В первом были те, кто, как и я, совершил свое первое паломничество к святой обители Нарды, а во втором… Со вторым мне пришлось повозиться, потому что это в конце концов получился список постоянных и регулярных почитателей искусства Мастера на протяжении последних шести месяцев. Изо дня в день одни и те же люди приходили в одно и то же место. Подлинные ревнители. Что ж, решил я, придется обратиться к кому-нибудь из них.