Ждать дальше было нечего. Я бегом бросился в зал, чуть не сбив с ног нескольких зевак, стоявших ко мне спиной, и, изо всех сил работая плечами и локтями, протиснулся сквозь толпу. Черные очки слетели на пол и хрустнули под чьими-то каблуками.

Оркестр тем временем заиграл приятную испанскую мелодию, и на сцену вышла и закружилась в танце высокая брюнетка в желто-зелено-красном костюме. Она кружилась так, что юбка взлетала почти до пояса, открывая красивые длинные ноги, но видно было, что сердце у нее не на месте. Рот девушки и глаза выдавали сковывающее ее внутреннее напряжение, а колени дрожали, как кастаньеты на запястьях.

У дальнего конца стойки я задержался, заорав на бармена:

— Где Лина?

Он указал на дверь, ведущую в офис Мэгги:

— В костюмерной.

Не заори я на него, он так бы и пребывал в шоке всю ночь.

Я бросился к двери, распахнул ее и одним махом пересек полуосвещенный коридор. Из-за другой двери, полуприкрытой и расположенной направо от меня, шел свет. Я — туда. Огромная слоновья спина Мэгги заслоняла собой все внутреннее пространство. Она стояла, уперев руки в бока. Чуть подальше за ней, на кушетке, мне были видны стройные ножки Лины, их золотистый загар эффектно контрастировал с изящными черными туфельками на шпильках.

Я сделал три широких шага и, обогнув жирное препятствие, склонился над кушеткой.

Лицо у Лины было бледное, она тяжело дышала:

— Quendo, как я рада, что ты пришел.

— Что произошло? Это серьезно?

Девушка покачала головой:

— Фу, ерунда. Ну и напугалась же я. Мерзавец Мигель! Я убью этого поросенка и отрежу ему все лишнее.

У меня прямо гора с плеч свалилась. То сердце прыгало, как у зайца, а тут успокоилось. И тотчас я заметил, что к левому боку Лина прижимала сложенное в несколько раз полотенце. Приподняв у полотенца один край, я посмотрел на рану. Кровоточащий порез начинался сразу от нижнего края болеро и шел вниз и немного в сторону примерно на три дюйма. Не похоже, чтобы рана была глубокой, но еще чуть-чуть, и она бы запросто могла стать смертельной.

— Может быть, ты что-нибудь странное заметила? В том, как все случилось?

— Странное? Да, пожалуй, все это очень странно.

Глаза у Лины сузились, и она прикусила губу Мне этого было достаточно. Я повернулся к мадам Риморс, которая по-прежнему возвышалась в дверях, как монумент из плоти и костей. Кулаки ее, как и минуту назад, упирались в бедра, толстая кожа лба собралась в две глубокие складки.

— О'кей, милашка, — процедил я сквозь зубы, — где он?

Мэгги повела борцовскими плечами:

— Почем я знаю? Сбежал, наверное. Если хочешь разобраться с ним — разбирайся. А ко мне не лезь, понял, наглец? Такое в нашем деле бывает.

— Ты права, бывает. В вашем деле всякое бывает. Только у меня предчувствие: что-то сегодня будет с Мигелем. Где он, говори? Или поможешь мне, или я разнесу твой притон вдребезги.

Мэгги с шумом прочистила горло, плюнула и, ни слова не говоря, потопала по коридору.

Я снова обратил все внимание на Лину:

— Мигель подождет. Давай, милая, попробуем выбраться отсюда, пока еще что-нибудь не случилось. Ты в порядке?

Она села, скинула ноги на пол и улыбнулась:

— Ты что, переживаешь за меня?

— Да. Давай побыстрее, если можешь. В этой клетке твое здоровье вряд ли улучшится.

Я взял ее за руку и повел через зал. Все что-то кричали, каждый норовил пожать Лине руку, предлагал выпить, но я упорно тащил девушку к выходу. Я ничего не слышал, вернее, не слушал, потому что искал глазами угрюмые рожи близнецов и был так заведен, что, встань у меня на пути кто-нибудь с подозрительной физиономией или просто тронь за руку, я бы не пожалел кулака, чтобы выбить этому типу все зубы.

Наконец мы выбрались наружу. И хоть улица была пуста, я ни на секунду не переставал вертеть головой по сторонам и успокоился лишь в машине, да и то только когда она благополучно завелась и мы поехали. Убедившись, что погони нет, я повернулся к Лине.

Ее правая рука прижимала к ране полотенце, а левая поддерживала правый локоть. Она вся дрожала:

— Закрой окно, Шелл. Очень холодно.

Я, оказывается, настолько увлекся мыслями о случившемся, что совершенно не отдавал себе отчета в том, как она одета. Хотя точнее было бы сказать — раздета. Туфли, чулки, черные шортики и едва прикрывающее грудь болеро. И больше ничего. Совсем ничего.

Я поднял стекло:

— Как ты себя чувствуешь? О'кей?

— Все в порядке, Шелл. Только я не привыкла возвращаться домой в таком виде.

— Знаю. Но мы сейчас едем не к тебе домой.

Мы ехали в направлении Голливуда и больше не разговаривали. Я думал. Кому-то придется жестоко поплатиться за сегодняшнее, но перед тем, как этот кто-то сполна заплатит, мне еще нужно многое узнать. Дело принимало самый серьезный оборот, и я бы немало дал за то, чтобы понять, почему Джорджия решилась на убийство и чуть было не утащила с собой в могилу и меня. И, Боже правый, это ведь лишь начало! А кроме того, при чем здесь Трэйси Мартин? И если при чем, то где ее искать?

На бульваре Сансет движения в этот час почти не было, и моим размышлениям никто не мешал. В начале третьего мы свернули с бульвара налево, проехали Вайн, затем вниз через Мэлроуз и выехали к «Спартан-Апартмент-отелю» на Норт-Россмор. Я припарковался через дорогу напротив.

— Где мы? Куда приехали? — спросила Лина.

— Ко мне. Я здесь живу.

Ее зубы влажно блеснули в темноте.

— Значит, ты меня больше не боишься?

— Послушай, милая. Ты была сегодня на волоске. И если только это не несчастный случай, а я не думаю, что это несчастный случай, то за ним последуют и другие события. Никто не поручится, что в твоем отеле тебя не ждут. А здесь ты в безопасности.

Лина тихонько засмеялась. Смех приятно журчал у нее в горле, в то время как мое горло снова пересохло.

— И вдобавок мне надо задать тебе пару вопросов.

Опять смех. Чертовка! Я обошел капот и помог ей выйти из машины. Впрочем, в помощи она совсем не нуждалась, хотя в тот момент это не имело никакого значения.

Нас встретил Джимми, двадцатилетний служащий, временно заменявший консьержа:

— Добрый вечер, мистер С-сс…

Но тут он заметил Лину. Заметил и засиял, как серебряный доллар. Шорты, болеро, полотенце в крови — в общем, он так и остановился на звуке «с-сс…» и застыл с не-могу-в-это-поверить глазами. Пацан то мигал, то облизывал губы, то порывался бежать куда-то. Обо мне он забыл начисто.

— Ключ, Джимми.

— А? — Он мигнул, облизнулся и дернулся в мою сторону.

— Ключ. Мой ключ. От моей квартиры. Чтобы дверь открыть.

— О, конечно, мистер Скотт. Конечно-конечно.

Получив ключ, мы направились к лифту. Лина прижалась ко мне и негромко, но так, чтобы Джимми слышал, сказала:

— Он такой лапушка.

О, видели бы вы Джимми после этого!

В лифте у нас самообслуживание. Я нажал кнопку и, не выдержав, посмотрел на парня еще раз. Он улыбался во весь рот счастливой глупой улыбкой и, ничего не соображая, смотрел в пространство.

— Не шути так с Джимми. Он еще ребенок. Ты его лишила сна и покоя, как минимум, на неделю.

— А может быть, я люблю молоденьких.

— Не дури.

— И не подумаю.

Я живу на третьем. Через две двери от моей квартира доктора Пола Энсона. Я постучался к доктору несколько раз, чем и поднял его с постели. Он высунул голову в щель, сначала увидел меня, потом Лину. Реакция медицины почти ничем не отличалась от реакции представителя ночных служащих.

— Извини, Пол, что приходится беспокоить, но видишь ли, эту леди неосторожно пырнули в бок. Ничего, если я попрошу тебя посмотреть?

— Какой разговор, Шелл. Никаких проблем. Сейчас буду. — Проводив Лину глазами, он захлопнул дверь.

На этот раз я Лину опередил:

— Да-да, я знаю. Он такой лапушка.

— Не лапушка, а лапуля. Но с тобой все равно не сравнишь.