Я услышал голос за дверью:

— Сестра, вам нечего оставаться здесь. Я сам прослежу за доставкой пациента.

Именно на это я и рассчитывал. Фишеру вовсе не нужны были лишние уши, чтобы подслушивать то, о чем я намерен был ему сообщить. Он, правда, не знал, что и его собственные уши тоже ничего не услышат.

Дверь отворилась, и он вошел в комнату. Это был доктор Фишер собственной персоной: массивный коренастый человек с мясистым носом, которого я видел в «табачном ящике» и в Окружном госпитале, разговаривающим с другим врачом. Встревоженное выражение застыло на его лице, когда он шагнул в комнату, уставившись на мою пустую кровать. Потом он заметил меня у двери и брови его опустились…

— Что… — начал он было, но так и не успел закончить. Я с размаху ударил его графином по голове, попав чуть повыше уха. Графин раскололся, заливая водой его белый халат, когда он медленно опустился на пол.

Его костюм был немного широк и короток для меня, но я не обращал внимания на такие мелочи и в две минуты был уже одет. Рана на груди снова открылась, и я почувствовал, как кровь начала сочиться из нее, пропитывая повязку, но в общем я чувствовал себя нормально.

Я обернулся к Эллен:

— Выходим вместе. Пошли!

Она была очень бледна, но спокойна. И готова на все. Я открыл дверь и вышел первым. Эллен была рядом, когда мы шли по коридору. С каждым шагом мышцы мои напрягались и напрягались все сильнее и сильнее.

— О, боже мой! — прошептала Эллен, но потом умолкла и больше не произнесла ни слова.

Мы пошли к двери. Снаружи тусклый свет уличных фонарей скупо освещал ветви деревьев, окаймлявших боковую улицу и ступеньки у входа в больницу. Проходя через просторный вестибюль, я оглянулся назад: коридор позади нас все еще был пуст. Я вздохнул свободнее, наши шансы росли.

Мы подошли к углу и свернули на Мейлвуд Вэй. В двух кварталах отсюда стоял мой «кадиллак». Во всяком случае, я надеялся, что он там стоит.

— Побыстрее! — шепнул я Эллен.

— Но как же ты…

— Бэби, если понадобится, я могу и бежать! Давай пошевеливайся!

Мы не бежали, но двигались довольно быстро. Эти два квартала показались мне длиной в добрых две мили. Один квартал мы миновали спокойно. Затем позади нас послышались голоса и крики, доносившиеся из госпиталя. Я не разобрался, о чем они там кричали, но я мог догадаться.

Мы прошли еще полквартала, прежде чем я услышал шум мотора. Когда я оглянулся, то увидел автомобиль, вырвавшийся со стоянки на улицу. В этот момент я не думал ни о чем, кроме Эллен, я просто не мог думать ни о чем, кроме нее. На мгновение все мое сознание заполнила одна мысль: куда ей бежать, где спрятаться. В один из этих домов, но они ведь знают, что она не могла уйти далеко. И мой кольт остался в больнице со всей моей одеждой… Но это было еще не все. Если ключи от «кадиллака» не окажутся на полу машины, там, где я их выронил, прежде чем потерять сознание… Я не хотел даже думать об этом.

Машина промчалась по улице и свернула в противоположную от нас сторону. Они нас не заметили, они знали только, что нам удалось уйти. Это была передышка. Но они все равно вернутся обратно.

— Беги! — скомандовал я Эллен. — Если мы доберемся до машины, если мы опередим их хотя бы на полминуты, может быть, нам удастся вывернуться.

Эллен быстро застучала каблучками впереди меня, споткнулась и чуть не упала. Я, не останавливаясь, пробежал мимо нее, набирая скорость, чувствуя, как сердце молотком колотится в моей груди, намереваясь выскочить через глотку. Позади меня каблучки снова застучали по тротуару, постепенно отставая все больше и больше.

Я добежал до «кадиллака», рванул дверцу и бросился на пол, стараясь на ощупь отыскать ключи. На какое-то мгновение мне показалось, что я их не найду. Но тут мои пальцы коснулись их, я схватил связку и сунул ключ в замок зажигания, шлепнувшись одновременно на сидение за рулем.

В моей голове промелькнуло воспоминание о динамитной бомбе под капотом, но я стиснул зубы и повернул ключ.

Мотор кашлянул и завелся. Эллен добежала до машины как раз в тот момент, когда я включил передачу. Мы стояли лицом к Мартин Мемориал Госпитал, и когда Эллен открыла дверцу на своей стороне, из-за угла, в трех или четырех кварталах впереди, выскочила машина и помчалась прямо на нас, ярко освещая фарами пустынную улицу. Она так резко вывернула из-за угла, что ее чуть не перевернуло на повороте, и она завихляла из стороны в сторону, прежде чем ее удалось вывернуть, и я отчетливо слышал, как завизжали покрышки на асфальте.

Мы ничего не могли поделать. Времени для разворота не было. Они будут здесь через две секунды. Не составляло также никакого труда догадаться, кто был в машине. Я решился как раз в тот момент, когда Эллен с размаху плюхнулась рядом со мной на сидение. Она еще не успела захлопнуть дверцу, как я изо всех сил нажал на педаль газа. «Кадиллак» прыгнул вперед, прижав нас к спинке сидения, и резкий рывок захлопнул дверцу. Другая машина была всего в сотне ярдов впереди: я направил свой «кадиллак» ей навстречу, целясь прямо в два ослепительных прожектора ее фар. Левой рукой я потянулся к выключателю дальнего света, и забытая боль раскаленной иглой моментально пронизала мою грудь. Но я все же заставил себя, сцепив зубы, дотянуться до выключателя и нажал кнопку, когда нас разделяло всего несколько ярдов. Яркий свет залил встречную машину, и я резко свернул руль вправо. Если бы водитель встречной машины не успел вовремя свернуть, мы бы все равно столкнулись. Но он успел.

Он, очевидно, изо всех сил нажал на тормоз и в паническом страхе рванул руль в сторону, потому что до меня донесся отчаянный визг резины, и машина вылетела на обочину, подпрыгивая на камнях и подминая кусты по краям кювета. Мы разминулись всего в каких-то двух дюймах.

И я увидел лицо человека за рулем, когда он пронесся мимо меня. Это было ястребиное лицо Джо Наварро. Рот его был широко раскрыт, словно он что-то кричал. Другой человек сидел рядом с ним, еще один — на заднем сидении. Собственно говоря, я не мог заметить, сколько их было там, на заднем сидении, но я заметил какое-то движение позади Наварро.

Мы проскочили мимо, и резкий поворот руля понес «кадиллак» прямо на обочину. Я вывернул руль обратно, и «кадиллак» выровнялся, качаясь из стороны в сторону, словно веселый ванька-встанька.

— Следи за ними! — крикнул я Эллен. — Не спускай глаз с этой машины!

Она повернулась на сидении и посмотрела назад.

— Они… они… — она замолчала, словно у нее перехватило дыхание. Отдышавшись, она продолжала: — Они свернули на обочину, остановились… Нет, они разворачиваются!

Я считал кварталы, которые проносились мимо нас. Нас отделяло уже три квартала, пока они развернутся и пустятся в погоню, мы, возможно, минуем еще один или даже больше. Но этого было мало, чертовски мало! Если бы нас отделяло миль пять или десять, тогда я мог считать, что мы в безопасности, но не раньше.

Я продолжал прижимать к полу педаль акселератора. Мы набирали скорость, и я знал, что на прямом участке «кадиллак» даст им сто очков вперед. Но здесь было не государственное шоссе, а окраина Лос-Анджелеса, с которой я совершенно не был знаком. Я знал, что дорога петляет по направлению к холмам Санта Моника, но не имел никакого понятия, куда ведут боковые ответвления. Я не мог позволить себе свернуть ни на одно из них из опасения, что оно закончится тупиком. Без оружия это было бы равносильно неизбежной гибели. Вскоре мы выехали за пределы жилого района, и дорога начала постепенно подниматься вверх.

— Ты знаешь, где мы находимся? — спросил я Эллен.

— Я была когда-то в этих местах. Но я не знаю… Я настолько… Я не помню…

— Лучше бы тебе вспомнить… — начал я и замолк. Слабость серым покрывалом снова начала затуманивать мое сознание. Мне показалось, будто свет фар на дороге передо мной постепенно меркнет. Сейчас я должен был бы лежать неподвижно в кровати, вытянувшись на спине, а не бегать по пустынным ночным улицам и совершать головоломные акробатические трюки за рулем автомобиля; все это вовсе не способствовало укреплению моих сил, которых и так-то оставалось не слишком много.