— Но я мог бы помочь…

Женщина ничего не ответила. По ее усмешке Слав понял, что она думает о его помощи… Действительно, какой из него охотник? Один поход к Пойме не сделает из гмора настоящего пустынника, человека, умеющего выживать в не знающей жалости Пойме. И все‑таки как странно она смотрит!

Слав сидел и ждал. Свет из щелей в каменной кладке постепенно тускнел, из чего юноша сделал вывод о приближавшейся ночи. Снаружи послышался шум, и в полумраке явился варвар, сбросив наземь тушу какого‑то животного. Следом явились девушки и, не теряя ни минуты, острыми костяными ножами принялись разделывать мясо, вываливая на землю окровавленные потроха.

— Хорошая добыча! — довольно усмехнулся Шестипалый. — Он охотился за тобой, чужак, но подошел слишком близко. Теперь мы его съедим.

Он довольно рассмеялся, а Слав замер: зверь преследовал его? А ведь он даже ничего не заподозрил. Страх острым кончиком ножа прошелся от лопаток до поясницы. Не встреть он этих людей, зверь мог бы убить его…

Хижина наполнилась шипением: девушки клали куски мяса на раскаленный камень, те брызгали соком и кровью, а в воздухе разливался будоражащий желудок аромат. Варвар сел рядом со Славом, весело ткнул бугристым кулаком в плечо:

— Сейчас наедимся! Венна, Агна! Первый кусок гостю! Он должен хорошо поесть!

Слав принял из рук девушки кусок еще сочащейся кровью печени и оглянулся на хозяина: разве можно есть непрожаренное мясо? Шестипалый кивнул:

— Ешь, не бойся. Печень можно есть даже сырой, так она даже вкуснее! В ней сила зверя, а сила тебе сегодня понадобится!

Не решаясь расспрашивать, для чего понадобится сила, да еще и ночью, Слав впился зубами в мясо. Неплохо, даже вкусно! Похоже, он сам становится варваром! От такой мысли он усмехнулся. Заметив это, Шестипалый снова ободряюще хлопнул по спине, от чего юноша едва не подавился. Варвар шумно, с причмокиванием поглощал свежее мясо, хрустел мелкими косточками и звучно срыгивал. Женщины тоже уселись вокруг костра, но ели спокойно, так, словно такой ужин был обычен для них. Но даже выросший в гмороде Слав понимал, что убить зверя в Пойме не так просто, особенно если это хищник, и уважение к людям, живущим и сумевшим выжить в пустыне, заполнило все его существо.

И эти девушки… Всего час назад они охотились и рисковали жизнью, чтобы накормить и себя и его, незнакомого человека, чужака. Люди в Дирне не были бы столь добры. Если кто‑нибудь войдет в их дом и попросит еды, вряд ли его накормят, не спрашивая ни о чем. Просто вызовут службу охраны, пусть она разбирается, кто он и зачем пришел.

Слав наелся так, что тянуло откинуться на шкуры и уснуть. Но Шестипалый говорил о каком‑то деле. Неправильно будет, если он не отплатит за еду и ночлег. Слав повернулся к варвару:

— Спасибо тебе! И всем вам, — юноша кивнул женщинам, — что дали мне кров и еду. Я отплачу вам за добро, чем смогу. Обязательно…

Его молча слушали, но Славу казалось, что его не понимают.

— Я говорил, что не останусь в долгу, и я готов. Скажи, что я должен сделать?

Варвар посмотрел на Слава. Потом перевел взгляд на девушек.

— Это мои дочери, — сказал он. — Венна и Агна.

Слав кивнул. Это понятно. И что?

— Я хозяин этой земли, но у меня нет наследников. Наши соседи живут недалеко от кратера, как и мы. Там нет чистых мужчин, а мне нужны дети, крепкие, сильные, такие, что смогут владеть этой землей после меня…

Слав не понимал, куда клонит варвар. При чем здесь дети?

Свет медленно затухавшего огня бросал на лица людей багровые всполохи. Теперь Венна и Агна смотрели на Слава по–иному, их глаза блестели, а губы шевелились, словно не решаясь сказать что‑то важное.

— Никто не заходит в мои земли, это место считается проклятым. Но это не так! Сами боги послали тебя нам! Мои дочери выносливы и сильны, и у них будут такие же сильные дети! — радостно говорил косматый варвар. — Они не знали мужчин, потому что я не позволю, чтобы мои потомки были такими же выродками, как те, что живут за холмами!

Слав догадался, что он имел в виду.

— Ты пришел и уйдешь, а дети останутся со мной! — подвел черту Шестипалый. — Мои дочери родят детей от тебя, Слав, и мой род не угаснет! Таков твой долг передо мной, чужак! Ты обещал, и ты сделаешь это. Или умрешь.

Слав открыл рот — и не мог выговорить ни слова. Так вот какова плата! Нет, Слав уже знал женщин, в Дирне любовь с женщиной, с которой только что познакомился, была в порядке вещей, но все же… Как‑то все это… дико! Его дочерям, судя по их взглядам, нужна не любовь, а потомки, дети, ради которых варвар и пощадил его, накормил, дал кров. Занимаясь любовью, Слав никогда не думал о детях как о продолжении себя, своего рода и крови. Слова варвара пробуждали в душе что‑то важное и давно забытое, какой‑то утерянный смысл бытия… Он пришел и уйдет, а его дети вырастут, будут жить и выживать в этой жуткой пустыне, среди хищников и смертоносной жары. Его, Слава, дети!

Шестипалый довольно хмыкнул, восприняв молчание гостя, как согласие. Он кивнул дочерям, и те неспешно освободились от лохмотьев. Перед Славом стояли нагие, зрелые женщины с тяжелыми, налитыми грудями, тонкой, мускулистой талией и широкими бедрами. Низ животов курчавился темными волосами. Девушки Дирна удаляли волосы на теле, он привык к этому, и открытые взгляду темные треугольники пугали Слава. Варвары… К тому же… Они, что, собираются на это смотреть?

Судя по глазам Шестипалого, расположившегося у входа как раз напротив ложа из шкур, он не собирался пропускать такое зрелище. Но Слав так не мог.

— Я не могу… это делать, когда на меня смотрят!

Девушки молча приблизились и дотронулись до его одежды, стали расстегивать ремни.

— Ты молодой мужчина, — сказал варвар. — Чего тебе стесняться? Или мы никогда это не видели? Или то, что ты сделаешь, великая тайна?

Он рассмеялся, и его жена — а третья женщина была его женой, понял Слав — рассмеялась вместе с ним. Возразить было нечего.

— Венна старше. Она будет первой, — произнесла жена Шестипалого, и варвар согласно кивнул. Младшая, Агна, с завистью поглядела на сестру, но не произнесла ни слова. Лишь пальцы выдавали ее страсть…

Слав не успел понять, как вдруг оказался полностью раздет. Нежные и сильные пальцы девушек пробегали по телу, как огненные струи, и Слав дрожал от возбуждения. Он не мог различить, какая из девушек Венна, а кто Агна, ему было все равно. Он забыл о зрителях, скрытых во все более сгущавшемся полумраке. От костра остались одни угли, они едва освещали ложе, на котором лежал Слав. Две девушки ласкали его неумело и жадно, касаясь кожи набухшими кончиками грудей.

Наконец, старшая легла, раздвинув ноги. Слав накрыл ее так, как делал это прежде. И не так, как прежде… То, что предстояло, не было разрядкой соскучившегося по женщинам тела. Это была миссия и долг, который он должен вернуть, как мужчина, ибо мужчина — это тот, кто держит слово. Так учил отец, который достаточно мудр и хитер, чтобы не давать своего слова никому.

Разогретый едой и ласками, Слав двигался все быстрее. Женщина стонала, стискивая ребра Слава мускулистыми ногами так, что они едва не трещали. Младшая была рядом, широко раскрытыми глазами заглядывая в лицо юноши, словно стараясь запомнить все, каждую секунду… Слав уже не стеснялся ни ее, ни всех остальных, он входил и напирал, словно от этого зависела его жизнь. Он застонал, и женщина под ним закричала, чувствуя семя, пролившееся в нее. Семя новой жизни, подумал Слав, валясь на шкуры. Сердце стучало как сумасшедшее, и вселенная пульсировала вместе с ним.

Агна набросилась на него жадно, как дикое животное. Слав не успел опомниться, как младшая опустилась на его живот и посмотрела в глаза. Этот взгляд заставил забыть обо всем. Усталость и сомнения ушли, испарились, как испаряется прибрежный туман под лучами солнца. Ее тело приняло его торопливо и жадно. Агна вскрикнула, и Слав увидел кровь, стекавшую по его животу. Но девушка не останавливалась, погружаясь в Слава все глубже. Ему стало так сладостно, что он перестал ощущать, где кончается его тело и начинается ее…