— Это деревья, — сказал лесник. — Отсюда они пошли. Я таких полян уже с десяток видел.

— Десяток?!

— Ты куда шел? — меняя тему, спросил лесник.

— К шоссе.

— Там их полно, не суйся. В лесу с ними легче разойтись. Пойдем со мной.

— Куда?

— Ко мне в дом. Если поторопишься, к темноте успеем. Отдохнешь. Меня Петр Ильич зовут.

— Меня Слава.

У лесника Славе понравилось. Просторная изба–пятистенка стояла на живописном месте. Крошечную поляну, словно забор, скрывали–опоясывали заросли дикой малины, и столбы солнечного света утопали в поросшей зеленым мхом земле. Внутри избы было интересно: на стенах в прихожей висели всевозможные снасти и приспособления, о назначении которых Слава только догадывался, связки корешков и банных веников, на обширных полках стояли многочисленные банки и коробочки. В комнате ему понравилось еще больше: там был сложенный из дикого камня камин, пол закрывали ручной работы половики, а над широкой кроватью висела огромная медвежья шкура. Здесь не было ни телевизора, ни какой‑либо другой техники — цивилизация сюда почти не заглядывала, о ней напоминал только цветной постер с календарем. Слава разглядывал комнату и его не оставляло чувство, что чего‑то не хватает. Наконец, он понял — лампочки на потолке. Да какие тут лампочки — до ближайшей электрического столба десяток километров. Денег не хватит на такой провод! Потому и телевизора нет.

— Садись, отдыхай, — сказал лесник. — Голодный, наверное?

Славе было неловко признаться, что ел, да не наелся, и он неопределенно помотал головой.

— Понятно, — сказал Петр Ильич. — Сейчас накормлю.

Через полчаса Слава уплетал изумительно вкусную пшенную кашу, горячую, с золотистыми солеными шкварками. Съев две тарелки, он обессилено откинулся на спинку стула:

— Все, не могу больше.

— Ну, раз не можешь, спать ложись, — сказал Поборцев. — Вон там раскладушка, раскладывай.

Слава думал, что не заснет: перед глазами, как фантастический калейдоскоп, мелькали события последних дней. Но усталость взяла свое, и он не заметил, как уснул.

Утром, едва проснувшись, Славик засобирался в путь. Зашнуровал кроссовки, надел ветровку и увидел входящего лесника.

— Уходишь? — коротко спросил Поборцев.

— Ухожу. Спасибо вам за все. Мне надо идти.

— Погоди минуту, потолковать надо.

Слава уселся на табурет. Поборцев–старший нацепил очки и порылся в небольшой берестяной коробке.

— У тебя телефон мобильный есть? — спросил лесник.

— Есть, — ответил Слава, — так он здесь не работает.

— Я знаю. У меня к тебе просьба: я дам тебе номер моего племянника, вот, мобильный и домашний, — он протянул Славе сложенный листок бумаги. — Его зовут Александр. Он журналист. Когда будет связь, дозвонись до него и передай, что живые деревья очистили Чертову Лужу. Он поймет.

— Что?

— Вот и то! — произнес Петр Ильич. — Я сам видел.

— Я был на Чертовой Луже, и что там? — спросил Славик.

— Чисто там, представь себе! Чистейшая вода! Я, конечно, не купался, но раз лягухи плавают, и дно видно…

Слава хотел сказать, что этого быть не может, но побоялся обидеть хозяина. Чертова Лужа чистая?! Фантастика какая‑то! Но ведь и ходячие деревья не каждый день появляются.

— Почему вы думаете, что это деревья сделали? — спросил он.

— А кто же еще? Они вокруг отстойника выстроились и стоят, больше не двигаются. Как омертвели, значит. А воду очистили. Вот и думай теперь… А сам ты как думаешь: зло они для человека или нет?

Слава замялся. С одной стороны — на город напали, дома рушили, людей, говорят, убивали… С другой стороны — его‑то не тронули, и воду очищают. Непонятно все это. Странно.

— Не знаешь, — подытожил лесник, — и я не знаю. Но думаю, что не надо их трогать — и вреда будет от них меньше, а пользы, глядишь, больше. Вот ты мародеров больше испугался, чем их — и правильно. Дерево, хоть живое, хоть нет — это природы часть, а в природе никто никого не убивает просто так. Только для еды или для защиты. Это мы, люди, можем просто так… Подумай теперь: зачем этим дерндр…

— Дендроидам, — улыбнувшись, подсказал Слава

— Дендроидам, — старательно повторил лесник. — Зачем им людей убивать? Питаются они нами? Нет. Что же тогда остается? А остается одно: защита.

— Так они же первые стали нападать, — возразил Слава. — Какая это защита?

— Вы, молодежь, конечно, книжки читаете, в Интернеты ходите, а природы своей не знаете. Ты, Слава, как маленький, причитаешь: они первые начали! — передразнил Петр Ильич. — Видать, на то причина была. Без причины и прыщ не вскочит. А знаешь ты, что любое животное свою территорию имеет, свою зону обитания? Оно метит его, обходит, прогоняет чужаков. Это часть его жизни, немаловажная часть. И в лесу этом тоже все поделено. У зайца своя территория, у волка и медведя — свои. А если пересекутся они, то побеждает сильнейший, у кого зубы острее и сила больше, понял?

— Понял.

— Вот то‑то. И деревья эти не станут людей трогать, если их первыми не задирать! Если б они на меня напали — первый бы их убивать стал, как бешеных собак. А я к ним близко подходил — они меня не трогали. Им медведь дорогу уступает, так и я уступлю. С меня не убудет.

— А зачем они дома ломают? — спросил Слава.

— Вот этого не пойму, — признался лесник. — Не знаю. Но вот мой‑то дом цел, хотя они и здесь проходили! Значит, не все они ломают.

— Не все. В Дымове есть разрушенные дома, но их немного, — согласился Слава. — Я видел одно дерево на заправке. Они ее разрушили, а на этом месте теперь дерево стоит. Я даже подходил к нему! Оно вообще не двигалось, вросло в землю прямо сквозь асфальт!

— Вот такие пироги с жареной капустой, — задумчиво проговорил лесник. Слава тоже задумался. Слова лесника цепляли за душу, как якоря за морское дно, укрепляя и сдерживая круговорот мыслей.

— Ну, что, передашь мои слова?

— Передам. Обязательно передам! — пообещал Слава.

— На вот тебе денег, по мобильнику разговаривать дорого стоит, — лесник протянул парню сто рублей.

— Да не надо! — принялся отказываться Славик, но Петр Ильич насильно запихал купюру ему в карман.

— Мало ли что… Пойдем, я тебя провожу.

Они вышли из дома, и через пару часов лесник привел Славу к Медному камню.

— Я бывал здесь! — обрадовано сказал Слава.

— Вот и хорошо. Теперь иди вон по той тропинке, выйдешь к реке. Справа увидишь мост…

— Спасибо, дальше я знаю.

— Молодец. Свой край знать надо. Бывай.

Дорога из Засекино оказалась забита дендроидами. Деревья толпами шли в сторону Дымова, и Поборцев понял, что придется снова двигаться через лес. По дороге вышло бы быстрее, но что делать? Встречаться с опасными монстрами как‑то не хотелось. Он определил примерное направление, стараясь идти вдоль шоссе, которое было где‑то по правую сторону. Шли долго, с перекурами. Наконец, вышли на просеку. Не сдерживая радостной улыбки, Алекс вышел на перепаханную лесовозами дорогу. Они вблизи лесопилки, а от нее до шоссе практически рукой подать. По крайней мере, идти можно не лесом, а по какой никакой, но дороге!

— Ты знаешь это место? — заметил радость Поборцева командир. — Где мы?

— Здесь рядом лесопильный завод. Там можно отдохнуть. И дорога оттуда есть к шоссе.

— Отлично.

— Вот только в какой стороне он… Думаю, там, — взял направление лесник. — Там высокое здание, три этажа, можно издалека увидеть.

Ободренные путешественники прибавили шаг, прошли один перекресток, другой. Лесопилка так и не показывалась. На перекрестках стояли вешки, и на деревьях белой краской были нарисованы номера, но Поборцев в них не разбирался.

— Ну что, проводник, долго еще? — спросил Нефедов.

— Да нет, где‑то здесь должна быть, — проговорил Алекс, понимая, что так можно плутать еще долго. И вдруг услышал тарахтенье трактора. С детства знакомый звук казался совершенно чуждым в привычной уже лесной тишине. Звук слышался справа.