— Все ушли? — спросил лесник.

— Одно осталось, — проговорил хозяин дома. — Как пройдете до конца деревни, так и увидите. Там оно стоит. Сосед срубить хотел, да я не дал. Негоже, говорю, трогать, они же нас не трогали. Ну, забор зацепили, подумаешь, сам бы скоро обвалился. Но детишек мы туда не пускаем. Кто его знает…

— И правильно сделал, что не срубил, — сказал Петр Ильич. — Тронули бы одно, приполз бы десяток. Они друг за друга стоят, не так как мы.

— Да ну? — удивился мужик. — Ни х… себе.

— В селе народа много? — спросил Вожаков.

— Да пять семей.

— Будь другом, позови всех. А мы пойдем к дереву.

Дендроид стоял возле полуразрушенного кирпичного коровника. Рядом гнил остов разбитого трактора. Местная собака лежала неподалеку и смотрела на пришельцев. Дерева она не боялась. Николай подошел к мутанту и обошел кругом.

— Интересно, они и зимой будут такими же зелеными? — спросил он у лесника.

— Скоро узнаем, — ответил тот.

— Слушай, как они здесь живут? — спросил Вожаков. — Ни магазинов, ни связи с миром. Да еще с детьми. Все разрушено.

— Так и живут, как раньше жили, — ответил Петр Ильич. — Если голова да руки есть, тайгой прокормишься. И до колхозов жили, и без них проживут. А магазины здесь одной водкой торгуют.

Жители Гребнево понемногу собирались вокруг.

— Граждане, — обратился к ним Петр Ильич. — Я лесник Дымовского района. Я приехал сюда, чтобы рассказать об этих деревьях. Чтобы вы не боялись жить рядом с ними. Они не так страшны, как кажутся на первый взгляд. Главное: не пытайтесь воевать с ними, не рубите, не пилите их.

— Это не просто деревья, — подхватил Николай, — это живые существа. Они так же как мы чувствуют боль и защищаются, если их ранить. Не бойтесь, все они рано или поздно останавливаются и растут, как самые обычные деревья. Как вот это дерево, — он указал на мутанта.

— Зачем вы нам это рассказываете? — спросил один из сельчан. — А я вот слышал по радио, что они людей убивают!

— Это неправда! — возразил Вожаков. — Вернее, это случается, но только когда люди нападают первыми! Повторяю: им просто не надо мешать! Мы не хотим, чтобы кто‑нибудь пострадал, и потому приехали объяснить.

— Ну, да, не надо мешать! — протянул все тот же мужик. — Вон, брату моему в Повалино они дом чуть не снесли! Как же, не мешай? Без дома, что ли, оставаться?

— Почему они дома рушат, мы не знаем, — сказал Николай. — Но все равно: лучше им не мешать!

— Лучше без дома остаться, чем без головы! — добавил лесник. — Дом поправить можно всем миром, а убьешь дерево — все равно другие приползут. Они свои места ищут. Как находят, так и стоят, не двигаются. А главное — они землю очищают.

— Как это очищают? — одновременно спросили сразу несколько человек.

— Знаете Дымовский комбинат, кто‑нибудь бывал? — спросил лесник. Скептик повел плечами:

— Ну, я был.

— Чертову Лужу видел?

— Видел. И что?

— Нет ее больше.

— Как нет?

— А вот так, нет. Чистая вода в отстойнике, чище, чем у вас в колодце. Лягухи плавают. Это деревья сделали.

— Да ну? — усомнился мужик. — Хорош брехать!

— Брешет твоя собака, — сказал Петр Поборцев. — А я говорю, что видел! И эти деревья до сих пор стоят вокруг лужи, в землю вросли. А посередке — чистое озеро.

— Я тоже видел! — подтвердил Вожаков. — Да зачем нам вас обманывать, ну зачем? Смысла нет. А захотите, можете сами посмотреть.

— Начальник, — к нему подвинулся старик с бородой. Беззубый рот шамкал при каждом слове, — а пенсии как? Когда получать?

— Граждане России! В этот нелегкий для страны час я обращаюсь к вам! Я призываю вас к мужеству и терпению! Большая часть страны находится сейчас в трудном положении, и нам всем нужно собрать все силы, чтобы противостоять невиданному в истории человечества агрессору…

Трансляция речи президента шла по всем каналам российского телевидения. В лаборатории прервали работу, и все собрались возле телевизора, встроенного в нишу комнаты отдыха. Светлане здесь очень нравилось. Обстановка и условия работы в Москве были просто великолепными, со старым местом не сравнить! Правда, появилось много новых лиц, столичных ученых, которые постепенно оттесняли «провинциалов» на менее интересную и более рутинную работу. Если бы они были на голову умнее, никто бы не спорил, но когда один из присланных «специалистов» толком не знал, как настроить микроскоп… Даже у Павла лопнуло терпение, и он пошел ругаться к Галееву, но без пользы. Профессор лишь развел руками. Спецов присылало министерство обороны, а мы, как подчиняющаяся военному ведомству структура, обязаны приказы выполнять. Нефедову это тоже не нравилось, но он был мудрее и держал свое мнение при себе.

Но даже столь тревожные новости никак не влияли на исследования. Никто из сотрудников лаборатории не паниковал и не пытался уйти. Напротив, исследования велись с еще большим желанием. Люди чувствовали, что и здесь идет борьба, что здесь тоже линия фронта, и надо отдать все силы для победы.

Некоторые отделы перешли на круглосуточную работу, ученые задерживались допоздна, анализируя информацию и проводя опыты.

Еще при Галееве удалось провести уникальный эксперимент по внедрению личинки дендроида в обычное дерево. Ученые смогли запечатлеть и разложить по полочкам весь удивительный процесс. Вместе с Павлом Светлана часами сидела у монитора, не в силах оторваться от поразительного превращения.

Личинка заползала под корень дерева и очень быстро проникала внутрь ствола. Как ей удавалось это сделать — ведь на ощупь она была довольно мягкой — осталось загадкой. Но бесстрастные приборы отметили в этот момент всплеск какого‑то излучения. Дальше происходило нечто совершенно фантастическое. На несколько дней личинка «уснула», совершенно не двигаясь. Но ее аура, по интенсивности биоизлучения, кстати, превосходящая ауру человека, неуклонно росла. Она словно впитывала в себя энергию. Если днем источником энергии было солнце, то ночью личинка поглощала тепло из воздуха, так что температура в исследовательском боксе падала на несколько градусов.

Через три–четыре дня — подопытных деревьев было четыре, и у каждого это происходило по–разному — личинки завершали накапливание энергии и начинали ее отдавать. Из тела зеленого червячка вытягивались тонкие нити, они тянулись сначала к корням, а затем к вершине дерева. Это занимало еще примерно неделю. Потом нити начинали перестраивать соседствующие с ними волокна древесины, словно оживляя их. Процессы обмена веществ невероятно ускорялись, в это время дерево интенсивно поглощало кислород и воду. По строению нити напоминали нейроны человеческого мозга, и все они сходились на теле личинки, превратившейся в средоточие нервных окончаний, какой‑то орган с непонятной функцией. Орган располагался в центре ствола, примерно в метре от основания дерева. Ученые отмечали мощные электромагнитные колебания, какие‑то возмущения и странную пульсацию плоти псевдодерева. Затем «зараженное» дерево постепенно оживало. Медленно шевелились наполнявшиеся живой плотью корни и ветви, а ствол чернел, покрываясь бугристой «кожей».

По прошествии тридцати пяти–сорока дней дерево полностью меняло свой обычный вид, превращаясь в дендроида, уже способного передвигаться. Но, сколько ни ждали в лаборатории, ни один из четырех мутантов не стал размножаться в неволе и не превратился в дерево- «матку». Ученые были разочарованы: тайна зачатия дендроидов осталась раскрытой не до конца. Но, с другой стороны, этот факт обнадеживал: значит, не каждый дендроид может стать матерью сотен личинок и, следовательно, заразить обычные деревья! Но какая часть из них становится «матками»? На этот вопрос профессор ответить не успел, да и не смог бы. Для этого потребовалось бы провести чистый эксперимент, отдав на «заражение» целый парк из сотен деревьев, что было неприемлемо из‑за очевидной опасности и невозможности надежно контролировать такую территорию.