Зима, мороз, стужа…

Почти месяц небо густело весенней синью, а тепла не было. В теневых местах и там, куда солнце не добиралось, снег становился зернисто-сыпучим, а на припёках он медленно плавился. В долгие ослепительные дни тяжелели и уплотнялись сугробы, а ночами наплывал из лесных дебрей стойкий холод и заново схватывал снег, образуя корку – чарым…

Свет только-только размыл черноту над домами, когда Денис с отцом закончили хлопоты по хозяйству. Смахивая со лба пот, отец прикрыл рукой поясницу и с трудом разогнулся.

– Опять в спину стреляет, – пожаловался он, – а время горячее: чарым – копытным беда. Бери-ка ты снегоход и прокатись с Костей или Андреем по нашему участку, погляди, что к чему. Оружие не трогай: охота закрыта, а лишние разговоры нам не нужны. Захвати переговорник. Я буду спину лечить, отлеживаться, если что – выходи на связь. Да поосторожней там…

Последних напутствий отца Денис уже не слышал, торопясь под навес, к снегоходу. Объехать за отца-егеря[17] охотничий участок для него радость: во-первых, сама по себе езда на снегоходе – удовольствие; во-вторых, в диком лесу всегда таится что-нибудь необычное.

Костя, деревенский друг, наверняка был чем-нибудь занят – его без дела не оставляли, а время не терпело: к середине дня солнце отпускало снег – не шибко раскатишься и на снегоходе, потому Денис и приткнулся к воротам соседей, у которых отдыхал на весенних каникулах Андрей, семиклассник из города. Еще лет пять назад, при первом приезде Андрея к родственникам, Денис с ним крепко сдружился, даже несколько раз ездил в город гостить.

Андрей собирался недолго. Еще не застегнув шубейку, он плюхнулся на сиденье сзади Дениса.

– Волки бегут по чарыму, как по полу. Они легкие, лапы у них широкие, – объяснял ему Денис коварство весеннего наста[18]. – А козел или тем более лось ломают его копытами, режут ноги…

Трескучий выхлоп мотора расстрелял утреннюю тишину деревни, и через сугробы, накатанные зимой вдоль огородов, снегоход вынесся за околицу.

Лес, накрытый засиневшим небом, еще держал в себе ночные сумерки, легкие тени и тишину и сразу сузил пространство до небольшой просеки, по которой и покатил снегоход. Снег бился из-под его мягких гусениц фонтанами, веером рассыпаясь сзади, поднимал метельную завесу. Ребята, прячась за ветровое стекло, пытливо вглядывались в опушку леса, заснеженное пространство впереди и по сторонам.

Было тихо и пусто, словно в том диком лесу не водилось никакой живности. Но Денис знал точно, что это не так, – белки прятались в сосняках, а где они – там и соболюшка, и куница. В глухих чащах гоняли зайцев рыси, вот-вот мог подняться из зимней спячки медведь. А в ивняках и лиственном подлеске толклись, прячась от хищников и браконьеров, косули и лоси. Где-то чертили крыльями по снегу глухари, готовясь токовать…

Быстро светало, хотя небо и оставалось однотонным: было пасмурно. Далеко открылось широкое пространство. Снегоход вышел к редкому заболоченному лесу – согре. На березах, по его опушке, черными комками рассыпались кормящиеся тетерева. Денис знал эту стаю. Она постоянно держалась на болоте, вдоль просеки, разделявшей лес на кварталы.

Вдруг глубокие борозды взломали снежную целину поперек движения снегохода, и Денис притормозил машину, разглядывая следы.

– Вон кровь! – Андрей показал на одну из ямок.

– Волки гнали лося! Это он поранил ноги чарымом. И совсем недавно: помет вон еще не застыл. – Денис обернулся. – Надо торопиться: может, еще не зарезали.

– Мы же без ружья… – Андрей поежился.

– А снегоход на что?

Рокот мотора сотрясал воздух, и Андрею казалось, что от этой тряски пуржило вокруг снегохода, который, как лодка на крутой зыби, бился на неровностях снеговых заносов…

Обогнув долгий лесной выступ, друзья увидели на опушке бора с полдесятка волков, окруживших темную шевелящуюся глыбу.

– Вон они! – выкрикнул Денис, пересиливая шум встречного ветра. – В сугробы загнали!

На той же высокой скорости снегоход стал накатываться на зверей. Все, что происходило у самой кромки леса, разворачивалось с пугающей быстротой. Сутуловатый лось, по брюхо завязший в снегу, ногами и безрогой головой отбивался от наседавших на него волков. В резких прыжках похожие на овчарок звери успевали хватануть лося зубами и мгновенно увернуться в отскоке от его тяжелых копыт. Гул движка остановил хищников. Они скучились, забегали в беспокойстве и, поняв опасность, откатились от лося и на махах[19] понеслись в сторону болота, обходя друг друга.

Денис гнулся к ветровому стеклу, почти до отказа выжимая рукоятку газа, крепко стискивая коленями седло снегохода. Андрей и вовсе прильнул к нему сзади, обеими руками держась за кольцо сиденья и сдавливая ногами мягкую спинку. Вихри снега, удары, тряска…

Юный егерь бывал в таких погонях, сидя на снегоходе позади отца, даже стрелял по волкам, когда не было времени меняться с отцом местами, сбивал выдохшихся в беге хищников тяжелым снегоходом, и потому ничуть не тревожился. Более того, азарт погони распалял его и без того горячую голову…

Ближе и ближе волки. Видно было их прижатые уши, темные загривки, вислые хвосты. Плотный снег почти не проваливался под тяжестью зверей, слегка выплескиваясь из-под их лап, и понятно было, почему волки не пошли в близкий спасительный лес: там, в рыхлом и глубоком снегу, они беспомощны. Эта интуитивная боязнь бросила зверье к болоту: по твердому насту можно убежать от любой опасности. Но не от машины: двадцать, десять шагов до хищников… Вперед вырвался крупный лобач темно-серого окраса, за ним потянулся более мощный гривастый волк, а три светло-серых зверя махали ноздря в ноздрю, рядом…

Денис обернулся, пытаясь что-то сказать Андрею, и в этот момент страшный удар бросил снегоход в сторону. Руки у Андрея оторвались от кольца, которое до боли сжимали онемевшие пальцы, он кувыркнулся в воздухе, пролетел немного вперед и упал на что-то мягкое и живое. В нос ему шибануло тяжелым запахом разгоряченного зверя, мелькнула перед глазами оскаленная морда, лязгнули зубы, и холодная снежная темнота поглотила Андрея. Оглушенный ударом и падением, он секунд пять-семь лежал не двигаясь.

– Подъем! – Денис потянул друга за руку. – Ну и сальто! Прямо на хребет прибылому[20]! Не ушибся?

Андрей встал, подвигался и понял, что, вылетев из седла, упал на близко бегущего зверя, который огрызнулся и мог цапнуть. От этих мыслей его передернуло.

– Валежина[21] под снегом оказалась. Об нее и саданулись. – Денис стал его отряхивать. – Если бы я за руль послабее держался, тоже бы улетел через стекло. На такой скорости и в самый горячий момент разве разглядишь, что под снегом.

Андрей помалкивал, оглядываясь по сторонам.

– Теперь волки в тальники ушли, не догоним, – по-своему понял его Денис. – Давай лося смотреть…

Снова тряска, снег, рокот мотора… Далеко над лесом небо поголубело, прорезалась позолота солнечного света: поднимался мягкий весенний день.

Издали ребята увидели, что лось все еще темнеет на том же месте, где его оставили волки. На малом ходу приблизились они к зверю на несколько шагов. Лось прижал уши, таращась на людей выпуклыми тоскливыми глазами, трясся всем телом. Его округлые бока тяжело вздымались и опадали. По холке и особенно по крупу зверя кровянились глубокие полосы ран. Сугроб с проломанным настом был весь испятнан сочной краснотой.

Денис вынул переговорник:

– «Первый», «первый», я «второй», ответь! – звонко зачастил он в микрофон.

– Что там у тебя? – быстро отозвался отец.

– Мы тут лосиху стельную[22] от волков отбили. Лежит в снегу, кровянит, сильно покусана. Что делать?