— Дача находится за деревней Лужино. После неё проедите ещё пять километром и слевой стороны увидите небольшой массив. Второе авеню и кажется двенадцатый участок. Но соорентируетесь на месте, его домишко самый вшивый среди окружающих замков. Хозяина зовут Анатолий Васильевич Мамаев, он тоже из бывших ментов.

— Теперь понятно, ты кое — что мне рассказывал. Дело о трех сестрах.

— Именно так. А теперь, Алексей Николаевич, прошу меня извинить, я и в городто выехал на пару часов, чтоб подкупить продуктов. Наверное он меня уже ждет.

— Ну ждет, так езжай. Насильно мил не будешь. — Заключил полковник поднимаясь. Послушай, там не только Милка, там и кот твой весь извелся. Ходит по квартире и орет, словно ищет тебя. Что с ним делать?

— Кота я заберу через неделю, как только выедут квартиранты.

— Ладно, живи как знаешь, но только… — Так и не окончив фразы он вышел из кафе и неуклюже побрел по аллее.

Только теперь я заметил ожидавшую его "Волгу", возле которой стояла моя бывшая жена, Людмила Алексеевна Ефимова.

Сделалось нестерпимо больно.

Бывший муж Татьяны Яремчак, бабник и пьяница, Михаил Иванович Зайцев ныне обрел свой кров в тридцать втором доме по улице Ленина. Здесь в двадцать шестой квартире он решил заново строить свое счастье. И в эту же квартиру намеревался нагрянуть я. Постояв под дверью несколько минут, я в конце концов явственно различил два голоса, мужской и женский. Они не то что бы спорили, но разговаривали на повышенных тонах. По моему мнению мне следовало немедленно вмешаться.

— Кого там ещё черт несет? — Своеобразно отреагировал на мой звонок женский голос. — Кто там, чего вам надо?

— Я из военкомата. — Не моргнув глазом ответил я. — Откройте. Мне нужно видеть Михаила Ивановича Зайцева.

— Это зачем же он вам понадобился? — Сварливо спросила баба. — Уж не в Чечню ли вы его хотите отправить?

— В Чечню, в Чечню. — Успокоил я её. — Открывайте скорее.

— Ой, да уж скорее бы. — Открывая дверь обрадовалась миловидная пухленькая женщина лет тридцати. — Надоел он мне хуже горькой редьки. Только вот боюсь не возьмут его. Труслив он до чертиков, ну точно свою фамилию оправдывает. Эй ты, Михаил чудотворец, собирайся на войну, пришли за тобой. Ишь затих, уши прижал. Наверное в задней комнате окопался. Да вы проходите, сейчас я его вытащу.

Пройдя в комнату я уселся на краешке стула с любопытством прислушиваясь к супружеской перебранке.

— Ну зачем, зачем ты его пустила. — Плаксиво ныл Михаил Иванович. Сказала бы, что дома меня нет, или ещё что. Я не хочу, не хочу.

— Михаил будь мужиком. Постесняйся хоть посторонних. Выйди.

— Не выйду, скажи, что я очень болен и не могу подняться с постели.

— Дурак, он же все слышит. — Предостерегающе прошипела супруга.

— Нечего было его тащить в комнату. Иди и выпроводи его вместе с его военкоматом к чертовой матери. Да он и врет наверное. Ну какой из меня солдат? Я и автомата то в руках не держал. В музвзводе два года на трамбоне оттрубил.

— Ну вот иди и сам скажи ему об этом, а мне надоело с тобой нянькаться.

— И пойду и скажу. — Решительно ответил Зайцев и распахнул дверь.

То что я увидел заставило меня вздрогнуть. Но пороге стоял невысокий полноватый мужик с округлой физионамией, маленькими глазками и толстым курносым носом. Одним словом свинка.

— Гражданин, что вы от меня хотите? — Испуганно спросил он. — Зачем вы пришли.

— Затем, чтобы арестовать вас, господин Зайцев. — Вскочив я за шиворот подтащил его к радиатору отопительной батареи и через трубу защелкныл на нем наручники.

— Что вы делаете? — Заверещала толстушка. — Как вы смеете?

— Спокойно, мадам, он арестован. — С радостной злобой ответил я.

— А что он сделал? Он же муху обидеть не в состоянии. За что вы его так?

— За убийство своей первой жены Татьяны Александровны Яремчак.

— Боже мой, я так и знала. — Застонала она в отчаянии. — Это я виновата. Он постоянно твердил, что убъет её, а я только посмеивалась. Говорила, что кишка у тебя, Мишутка тонка. Господи, Миша, зачем ты это сделал?

— Да не убивал я никого. — Заскулил подонок.

— Заткнись, падла, или я мозги тебе вышибу прямо здесь. Где у вас телефон?

— В передней. — Горестно ответила баба. — Там, на тумбочке.

Набрав записанный на бумажке телефон я предложил майору Киму немедленно приехать по данному адресу.

— А я и сам собирался его навестить, с него начать. — Досадливо ответил он. — Значит вы меня опередили. А он сознался?

— Об этом я его ещё не спрашивал, но Зайцев оказался той самай свинкой, о которой мне рассказывала девчонка.

— Хорошо, я сейчас еду, а вы пока ничего там не предпринимайте.

— У вас какая машина? — Положив трубку спросил я хозяйку.

— "Нива$1 — Сквозь слезы ответила она.

— Я и сам знаю, что "Нива". Какого цвета я спрашиваю?

— Красная. Боже мой, да что же теперь будет? Зачем ты это сделал, Миша?

— Да не убивал я её, Люся. — В голос зарыдал Зайцев. — Честное слово не убивал.

— Да как же не убивал? — Заревела из другого угла Люся. — Ты же вчера пришел сам не свой. На тебе лица не было. Ты лучше сразу во всем признайся, меньше дадут.

— Не в чем мне, Люсенька признаваться. Я вчера к ней пришел, чтобы потребовать деньги за свою часть квартиры, а она сидит в кресле мертвая. Я как увидел, так и обалдел, да поскорее из той квартиры.

— Она сама тебе дверь открыла? — Уже понимая, что он не врет, на всякий случай спросил я. — Колись уж до конца. Жена верно говорит, меньше срок закрутят.

— Да как же она могла мне открыть, когда уже мертвая лежала. Нет, дверь была приоткрыта, это я уже сам её по запарке прихлопнул.

— Ну–ну, ври дальше. — Усмехнулся я и задал сокровенный для себя вопрос. — И что ты увидел когда вошел в квартиру Татьяны Александровны?

— Ее саму. Она сидела в кресле убитая пулей в лоб.

— А где был пистолет? Ты видел пистолет?

— Нет, пистолета я не видел, я вообще кроме неё ничего не видел. Только дырку во лбу и её открытые глаза. И ещё мне кажется, что она кого‑то ждала, потому что на столе перед ней были всякие рюмки и тарелки. Но это я уже потом вспомнил, когда приехал домой, а тогда я сразу рванул к машине.

— Почему не вызвал милицию?

— Боялся. Но если бы вы не пришли, то сегодня я бы поставил вас в известность.

— Свежо предание. — Люся, откройте дверь. Это милиция.

— Господи. — Засуетилась она. — Но вы же слышали, он не виноват, я же говорила вам, что Миша и Муху обидеть не способен.

— Идите открывайте, а мы уж тут как‑нибудь разберемся, кто виноват, а кто нет.

— Вот значит какой вы есть, Михаил Иванович Зайцев. — Оценивающе посмотрев на прикованного мужика протянул Ким. — А я ожидал увидеть нечто другое.

— Да не виноват он, товарищ начальник. — Захлебываясь затараторила Люся. — Он уже нам все рассказал и получается, что он не виноват. Миша просто приехал требовать у неё деньги, а она уже мертвая сидит.

— Говорите, приехал требовать деньги. — Тут же уцепился кореец, это хорошо. Теперь становится абсолютно понятно по каким мотивам он её убил. Зайцев, а она тебе была много должна?

— Наша квартира стоит триста тысяч. Нас трое, вот и разделите. Получается, что она была должна мне сто тысяч.

— А отдавать не хотела. Я правильно говорю.

— Конечно правильно. — С жаром заверил его дурак. — Я за ней полгода ходил, все клянчил, а она меня только завтраками кормила.

— Понятно, а вчера вам все это надоело, вы потеряли над собой контроль и просто напросто её пристрелили. Я правильно говорю?

— Нет, не правильно. Я её и пальцем не трогал. К моему приходу её уже убили, а я испугался и убежал.

— Ясно, начинаются песнопения соловья в саду. Ладно, будем разговаривать с вами в другом месте и в другой обстановке. Константин Иванович, расстегните наручники, мы его забираем.

Выполнив его поручение я проводил их до машины и там отозвав майора в сторону поделился своими сомнениями.