– Титус?

Он глубоко вздохнул и уставился на ее руки.

– Каллия, твой отец заключил сделку, чтобы спасти тебе жизнь. Ты… Во время родов возникли осложнения. Он говорит, что, если бы он так не поступил, ты бы умерла.

– Какую сделку?

Хранитель поднял на нее свои карие глаза, видавшие так много, однако далеко не все.

– Твою жизнь в обмен на жизнь твоего сына.

Ее жизнь. Одну за другую. Ужасная догадка оказалась правдой.

– Значит, мой сын действительно умер.

– Я…

Увидев неловкость на его лице, Каллия нахмурилась.

– Титус, что такое?

– Саймон точно не знает. Ребенок был… жив… когда его забрали. С тех пор твой отец его больше не видел.

Грудь Каллии сдавило до боли. Ее ребенок жив, а не умер на той горе в Греции во время землетрясения, как ее уверяли. Как она могла не знать? Почему не почувствовала? И зачем богам ее ребенок?

– Кто? Кто его забрал? – спросила она.

– Каллия…

– Не успокаивай меня, Титус, скажи, кто это был.

Она вырвала руки из его хватки.

Титус стиснул зубы, и целительница увидела по глазам, что он не хотел ей говорить.

Наконец он ответил:

– Аталанта.

На глаза опустилась красная пелена, а кровь с бешеной скоростью понеслась по жилам. Целительница распахнула двойные двери до того, как аргонавт успел ее остановить, и заметила своего отца, стоящего в центре круга с расширенными и испуганными глазами, когда увидел приближение дочери.

– Каллия, подожди, – крикнул ей Титус вслед.

– Каллия, – сказал Саймон, поднимая руки вверх. – Дай мне объяснить.

– Ты, сукин сын! Как ты мог?

Вокруг нее раздались голоса. Она знала, что в комнате есть другие люди, которые кричали, но не понимала их слов, а чувствовала лишь боль и видела только предательство. И сознавала, что мужчина, которому она безоговорочно доверяла, совершил нечто чудовищное.

Кто-то крепко обнял ее за талию и потянул назад. Каллия сопротивлялась, но стальная хватка так и не разжалась. Из-за шума в голове она почти ничего не слышала, но пелена на глазах начала рассеиваться. И тут она поняла, что отец стоит на коленях с красным лицом, усеянным царапинами.

– Каллия, успокойся, – прошипел Титус ей на ухо. Она посмотрела на отцовское лицо. Похоже, она его сильно ударила.

Отец поднял голову, в его глазах светились вина и раскаяние:

– Ты должна понять ‒ другого выхода не было.

Она попыталась вырваться из стальных объятий.

– Ты отдал моего сына чудовищу!

Отец покачал головой и опустил взгляд.

– Я знаю, знаю, но в противном случае ты бы умерла. А я считал, что ребенок уже мертв.

– Он был жив!

– Я… – Саймон поежился. – Я не знал этого, пока они не исчезли, ты должна мне поверить.

На Каллию нахлынуло отвращение и презрение.

Но она смотрела на отца, стоящего на коленях на печати Альфа в центре круга, с Люцианом за спиной и в присутствии всех аргонавтов. Красная пелена пропала, но и ее представление о нем как о благородном, несокрушимом аристократе также исчезло.

Ее все еще трясло, но она перестала сопротивляться.

Титус что-то прошептал ей на ухо, чего она не расслышала, и осторожно опустил ее на пол. Но не освободил, и краем глаза Каллия заметила, что Терон точно так же сдерживает Зандера. И поняла, что именно поэтому Зет не вышел с ней поговорить, как обещал.

– Почему? – спросила она отца снова. – Почему ты мне не рассказал?

Саймон покачал головой:

– Не мог, это было частью соглашения. Она наложила на тебя проклятие, которое укоротило бы твою жизнь, заикнись я о случившемся.

Арголейка посмотрела на Зандера, который готов был совершить убийство. О ее беременности знало два андраса – ее отец и Зандер, – но ее папаша так искусно их разлучил, что никто не догадывался, что произошло.

Ярость схлынула, оставив лишь жалость и презрение.

– Отпусти меня, Титус, я не буду на него нападать, – пробормотала она.

Титус отпустил ее и отступил на шаг, но не ушел далеко.

– Почему я? Почему мой ребенок? – спросила Каллия у отца. – Аргонавты же размножались тысячелетиями. Что такого особенного в моем ребенке?

Ее отец сел на пятки и провел дрожащими руками по лицу. И, если вообще такое возможно, выглядел еще более виноватым, но промолчал, и Каллия почувствовала нарастающий страх.

– О чем еще… т-ты умолчал? – запинаясь спросила она.

– Я любил твою мать, а когда она умерла… – бормотал Саймон.

Каллии в то время было всего семь лет.

Царская целительница Анна умерла от обычного воспаления легких. А ведь ее иммунитет был посильнее, чем у многих арголейцев. Каллию всегда это удивляло. Но если честно, то в прошлом мало что имело смысл. Что-то произошло между ее родителями, что лишило Анну воли к жизни и испортило их брак.

С царящим в голове хаосом Каллия уставилась в грустные отцовские глаза. С чего это вдруг Аталанте понадобился именно ее сын из сотен детей, которых аргонавты зачали за многие годы? Только один ответ объяснял все.

– Значит, не ты мой настоящий отец?

Саймон зажмурился. Каллия не обратила внимания на боль на его лице потому, что сейчас ей было наплевать.

И вообще, нужно обсудить вещи поважнее.

– Кто? – спросила целительница. – С кем у нее был роман? – Каллия осмотрелась. – С одним из аргонавтов? Ты их так долго ненавидел и поэтому не желал, чтобы я связала жизнь с Зандером?

От тревоги у нее внутри все завертелось, когда она посмотрела на Зандера, все еще удерживаемого Тероном. Он был самым старшим из аргонавтов и, вероятно, знал ее мать, но интуиция уверяла, что то был не он. Каллия посмотрела на остальных. Всем им было по меньшей мере двести лет, а ей – всего лишь сорок. Это мог быть один из них. Понятно, кровь аргонавтов текла в обоих родителях. Могла ли такая генетика наделить малыша особыми способностями?

– Я… – Надрывный голос отца снова привлек к себе внимание. Он всхлипнул и вытер лицо рукой. – Если бы Анна не была целительницей, ничего бы этого не случилось.

Каллия застыла. И связи, ниточки, цепочки, о которых она и понятия не имела, стали очевидны.

Кожу на затылке, прямо у корней волос, закололо.

Каллия провела пальцами под волосами по отметине, которую указала ей Лена в колонии. Ту, что странно напоминала… метку на бедре у Изадоры.

– У нее была связь с царем, – прошептала целительница.

И посмотрела на Кейси, стоящую справа от нее, а затем на Изадору в противоположном углу.

– Каллия. – Саймон поднялся и протянул к ней руки. – Я все еще твой отец. Сделанное ею… ничего не меняет.

Ничего не меняет? Ммм, да это все изменило. Паника сдавила ее грудь.

Паника и чувство, что все вокруг нее рушится.

Она повернулась к двери прежде, чем кто-то успел ее остановить. Ей нужно глотнуть свежего воздуха и побыть в одиночестве. Ей необходимо… блин… она понятия не имела, что именно.

– Каллия!

Она не знала, как вышла из зала, но бежала, пока не оказалась в коридоре. Она остановилась, чтобы осмотреться, по пути заметила эмблему и зашла в роскошную женственную гостиную прежде, чем поняла, что ноги куда-то ее несут.

Одна стена от пола до потолка была покрыта зеркалами. Каллия уставилась на свое отражение, затем развернулась и подняла волосы, пытаясь через плечо рассмотреть отметину на шее. Маленькая, четкая омега с крыльями.

Дверь в ванную распахнулась. Каллия увидела в зеркале, что Кейси не сводит глаз с ее шеи. Целительница опустила волосы и повернулась.

– Ты в порядке?

В порядке? Да уж вряд ли.

– Это ты мне скажи. Я только что узнала, что мстительная полубогиня похитила моего сына, потому что он – наследник престола Арголеи. Ты была бы в порядке?

Лицо Кейси смягчилось. Черные волосы рассыпались по ее плечам, но фиалковые глаза были ясными и очень знакомыми.

– Я знаю, что ты чувствуешь.

Каллия фыркнула:

– Да неужели? Я так не думаю.

Не то чтобы ей не нравилась полукровка, но сейчас нужно сделать тысячу других вещей, а не общаться с внезапно объявившейся сводной сестрой.