– Потому, – мягко сказала арголейка, – что я нуждалась в умиротворении. – Она вновь покачала головой. – Я знаю, что вам этого не понять. Но Зандер в этом совсем не виноват.

Лена посмотрела на дверь. И хотя при новом взгляде на Каллию в глазах полукровки отражалось неодобрение, в них, по крайней мере, не было презрения.

– Я защитница. Такова моя природа.

В общении с людьми Каллия сохраняла дистанцию, в основном потому, что научилась держать мысли при себе, но с такой женщиной она могла подружиться.

– Это хорошо. Для целителя. Но Зандер не враг. И никогда им не был.

– Тогда кто он для вас?

Этот вопрос вывел Каллию из равновесия. Зандер был... хранителем, который перевернул ее мир. Единственным, кого она не смогла забыть. И... любовью всей ее жизни.

При этой мысли защемило сердце, но Каллия задвинула эмоции поглубже, как наловчилась делать с годами.

– Он... Зандер.

Целую долгую минуту Лена смотрела на дверь и наконец вздохнула.

– Полагаю, это означает, что мне, по-вашему, следует быть с ним милой?

Каллия улыбнулась уголком рта.

– Может быть, не милой. Просто не злитесь.

Закатив глаза, Лена направилась к двери.

– Не злиться. На аргонавта. Это против моих правил. Я скажу ему, что сейчас можно зайти.

Положив руку на дверную ручку, она остановилась.

– Я бы хотела, чтобы вы задержались еще на день и отдохнули. Но я знаю, что вы поступите так, как захотите, независимо от моего мнения.

– Спасибо.

Лена поколебалась.

– Я долго лелеяла обиду на ваш мир и не готова пока освободиться от нее. Но теперь смогу, вероятно, увидеть и другую сторону медали. Наверное. – Она открыла дверь. – Удачи, Каллия.

Дверь за целительницей захлопнулась. До Каллии донеслись приглушенные голоса Лены и Зандера. Она не знала, что было сказано, но разговор быстро закончился. Затем едва слышные шаги затихли.

Каллия сидела на краю кровати и пыталась осмыслить этот безумный день. В голове вертелось множество вопросов. Лена сказала, что Зандер принес ее сюда и с тех пор не оставлял больше, чем на десять минут. Но теперь он ушел? В глубине души она надеялась на это. Однако по большей части ей хотелось, чтобы он остался. О боги, она запуталась.

Арголейка ухватилась за край кровати и постаралась дышать поглубже, что едва ли успокоило ее скачущий пульс. Послышался легкий стук в дверь, заставивший женщину поднять голову. Каллия ждала. Когда стук повторился, она слабо выдавила:

– Войдите.

Стоило Зандеру войти в комнату, как у Каллии сердце сжалось. Всегда уверенный в себе хранитель выглядел очень больным. Не физически – в этом плане он был так же силен и здоров, как всегда, от ран не осталось и следа, – а эмоционально. Его глаза были пусты, поступь тяжела, светлые волосы всклокочены, будто он много раз трепал их. Казалось, невидимый груз давит ему на плечи и пронизывает пространство вокруг него. Каллия всем своим естеством чувствовала это.

Она никогда не считала его старым. Для обычного человека он выглядел как сексуальный крепкий тридцатипятилетний мужчина в расцвете сил. Но это было не так. Ему исполнилось восемьсот двадцать девять лет. И сегодня – в этот миг – все эти годы, казалось, промелькнули в его штормовых серо-голубых глазах, напоминая обо всем, что он сделал, видел и кем был.

– Лена сказала, что с тобой все в порядке.

Пульс Калии участился, пока она разглядывала аргонавта. На нем были традиционные черные штаны воинов – те, которые Титус тогда принес ему в ту пещеру.

Рубашка-поло с длинными рукавами подчеркивала мускулистые руки и мышцы на груди и не прикрывала только метки аргонавтов на его пальцах.

Легкая щетина покрывала его квадратную челюсть, будто он не брился уже несколько дней, а еле заметные шрамы на суставах, горле, небольшие участки оголенной кожи то там, то здесь, только добавляли ему таинственности и интриги.

О Боги, он действительно красив. Даже со всеми своими шрамами за многие годы сражений. Она вспомнила, как увидела его в первый раз. Почти одиннадцать лет назад.

Ей было тридцать – взрослая женщина по меркам людей, и все еще ребенок для арголейцев. Царь попросил ее взять на себя обязанности царского лекаря ‒ должность, которую занимала ее мать многие годы до своей смерти.

В замке ошеломленная Каллия пыталась делать вид, что все знает, когда в коридоре прошла мимо Терона и Зандера, направлявшихся к царю.

Тогда ее сердце замерло – так же, как и сейчас, – и она почувствовала, что не может дышать. Он всегда так на нее действовал. И этот эффект становился только сильнее до той ночи, когда он затащил ее в царский кабинет, и она отбросила в сторону все, что знала о равновесии и порядке, и поддалась страсти.

Зандер сунул руки в задние карманы брюк, но не пошевелился. Было ясно ‒ он не знает, что сказать или сделать, и в наступившей тишине сердце Калии забилось, как барабан. Целительница не понимала, почему он все еще здесь, но ясно одно: он чувствовал вину. А она не знала, как с этим справиться.

– Зандер, тебе нет надобности оставаться. Я в порядке. Ты мне ничего не должен…

– Я когда-нибудь рассказывал тебе о своей матери?

Странная фраза заставила Каллию замолчать. Сила его взгляда поведала ей, что он собирался рассказать кое-что важное, и, возможно, ей следует послушать.

– Нет, – медленно ответила она. – Не припоминаю.

– Она работала в замке. – Зандер приблизился, чтобы сесть рядом с Каллией на кровати, хотя старался не прикасаться к суженой. – Был двенадцатый век, поэтому все было немного иначе. Царем был Архидмус, и Совет имел намного больше влияния на монархию – на население в целом. – Хранитель сгорбился и поставил локти на колени, опустив глаза. – Ее звали Хлоя, она была учительницей. Обучала детей царя и некоторых придворных, работавших в замке. Она была замужем за ученым по имени Аластор. Его старший брат представлял семью в Совете двенадцати старейшин. Они состояли в браке всего несколько лет и детей не имели. Как-то раз в замке ее встретил мой отец Никатор.

От того, как Зандер произнес имя аргонавта, холодок пробежал по спине Каллии. Она знала, что он редко вспоминал мужчину, давшего ему жизнь, но он никогда о нем не говорил, а она не спрашивала. Сплетни о Никаторе были хорошо известны в царстве, и в первую очередь именно из-за этих слухов ее отец был против ее отношений с Зандером. Никатор полностью оправдывал свое имя – завоеватель – всеми возможными способами. Он был жестоким воином и в жизни, и в сражениях, андрас, живший по собственным законам и без угрызений совести бравший все, что хотел. Часто силой.

Внезапно Каллия поняла, что не уверена, хочет ли услышать конец этой истории.

Зандер стиснул пальцы, и хоть он смотрел вниз, Каллия была уверена, что воин видит события сотен лет назад, а не толстые хлопковые нити ковра под ногами.

– Хотелось бы думать, что все было по обоюдному согласию. Что они познакомились и почувствовали влечение. – Целительница знала, он хотел добавить «как мы», но не стал. – Но я знаю, что это неправда. Она забеременела и, зная, что Совет сочтет… – хранитель сглотнул, ему явно было плохо, – ее изнасилование… супружеской изменой, а не преступлением, каковым оно и было, она сделала единственное, что посчитала правильным: нашла в горах ведьму, которая могла помочь ей избавиться от плода. Избавиться от меня. – Зандер вытянул руки ладонями вниз и показал древние арголейские письмена на пальцах. – Только это не сработало. Даже в утробе матери меня нельзя было убить.

У Каллии перехватило дыхание. Она вспомнила его слова в тот день, когда сообщила ему, что беременна. «Не убивай моего ребенка. Если ты его не хочешь, я его заберу. Но, что бы ты ни решила, обещай, что не сделаешь ничего непоправимого».

Он казался таким сердитым. Таким недоверчивым. Его слова жалили, хотя ее эта новость тоже испугала, но по уши влюбленная Каллия так и не смогла понять, как он мог прийти к таким выводам, которых она сама даже не рассматривала.