Масклин взглянул на Талисман. Талисман прислушивался к беседе, Масклин видел это. Каким-то образом этот маленький черный кубик умудрялся выглядеть заинтересованным, когда прислушивался.

Но заговаривал он, к сожалению, только когда считал нужным. И ограничивал свою помощь самыми необходимыми подсказками. Как будто все время испытывал Масклина.

Поэтому обратиться к нему сейчас за помощью означало признать полное свое бессилие. Но…

– Талисман, – сказал Масклин, – я знаю, ты меня слышишь, потому что здесь, в аэровокзале, ты можешь подпитываться электричеством. Мы не можем найти Тридцатидевятилетнего Внука Ричарда. Даже не знаем, как приступить к поиску. Помоги нам, пожалуйста.

Талисман продолжал молчать.

– Если ты откажешься помочь, – спокойно продолжал Масклин, – мы возвратимся в каменоломни, где встретимся с людьми. Но тебе это будет уже безразлично, потому что мы оставим тебя здесь. Да, оставим здесь – и уйдем. Ни один ном не сможет тебя найти. И никакой другой такой возможности тебе уже больше не представится. Мы все до одного перемрем – из-за тебя, Талисман. Долгие годы ты будешь валяться здесь, никому не нужный, в полном одиночестве, и тогда ты, может быть, пожалеешь, что не помог, когда я просил тебя о помощи. И подумаешь: «Если б можно было все переиграть, я бы не стал тогда отмалчиваться». Вообрази себе, Талисман, что именно так и произошло и это и есть твой второй шанс. Помоги нам.

– Это же машина! – выпалил Ангало. – Разве можно запугать маши…

На черной грани кубика зажглась одна красная точка.

– Я знаю, ты слышишь, что думают другие машины, – продолжал Масклин, обращаясь к Талисману, – но слышишь ли ты, что думают номы? Если ты подозреваешь, будто я говорю не всерьез, прочитай мои мысли, Талисман. Ты хотел, чтобы номы научились действовать разумно. Вот я и действую. У меня хватает ума, чтобы понять, когда я нуждаюсь в помощи. Как раз сейчас я в ней и нуждаюсь. И знаю, что ты можешь ее оказать. Не медли, пожалуйста. Иначе мы оставим тебя здесь и начисто забудем о твоем существовании.

Замерцала вторая, чуть приметная точка.

Масклин встал и подмигнул своим спутникам.

– Ну ладно, – сказал он, – пошли.

Талисман издал какой-то негромкий шумок, как будто прокашливался.

– Чем я могу помочь? – спросил он.

Ангало, ухмыляясь, глянул на Гердера.

Масклин снова сел.

– Найди Тридцатидевятилетнего Внука Ричарда, – попросил он.

– Но это займет много времени, – сказал Талисман.

– Ну и что?

Загорелось еще несколько светлых точек.

– Я знаю, где находится Тридцатидевятилетний Внук Ричард, – объявил Талисман. – Он как раз вошел в зал ожидания первого класса для пассажиров, вылетающих рейсом 205 в Майами, Флорида.

– Это заняло у тебя не так уж много времени, – заметил Масклин.

– Триста микросекунд, – уточнил Талисман. – Не так уж и мало.

– Я не очень хорошо понял то, что ты сказал, – признался Масклин.

– Что именно не понял?

– После слов «как раз вошел» – ничего.

– Поясняю, – сказал Талисман. – Человек, имя которого вы называли, находится в определенном помещении, ожидая посадки на большую серебряную птицу, улетающую во Флориду.

– Что это еще за «большая серебряная птица»? – выпалил Ангало.

– Талисман хочет сказать: самолет. Он подтрунивает над нами, – сказал Масклин.

– Да? И откуда он все это знает? – недоверчиво осведомился Ангало.

– В этом здании полно компьютеров, – ответил черный кубик.

– Таких, как ты?

– В отличие от меня это очень-очень примитивные устройства, – оскорбился Талисман. – Но я понимаю их, если переключаюсь на замедленное восприятие. Они знают, куда направляется каждый человек, – в том-то и состоит их работа.

– Большинство людей не умеют даже и этого, – съязвил Ангало.

– Талисман, а ты можешь подсказать, как его найти? – оживился Гердер.

– Погоди, погоди, – поспешил остановить его Ангало. – Излишняя спешка ни к чему.

– Но ведь мы явились сюда, чтобы найти его, – стоял на своем Гердер.

– Да, но что мы для этого предпринимаем?

– Мы… мы… Ну, мы…

– Мы даже не знаем, что такое «зал ожидания».

– Талисман объяснил, что это большая комната, где ожидают посадки на самолет, – сказал Масклин.

Гердер обвиняюще ткнул пальцем в Ангало.

– Все понятно, ты испугался, – заявил он. – Ведь если мы воочию узрим Внука Ричарда, это будет доказательством, что Арнольд Лимитед действительно существует и ты ошибался в своем неверии. Ты, Ангало, весь в своего отца. Он тоже никогда не признавал своей неправоты.

– Если я и боюсь, то только за тебя, – сказал Ангало. – Что с тобой будет, когда ты увидишь, что Внук Ричард – просто-напросто обычный человек? И Арнольд Лимитед тоже был человек, а может быть – даже два человека. Они построили свой Универсальный Магазин для людей, а о номах и знать не знали. И пожалуйста, оставь моего отца в покое.

Талисман открыл маленький лючок на своей верхней грани. Он иногда так делал. Когда лючки были закрыты, а закрывались они очень плотно, их невозможно было разглядеть. Но как только Талисман начинал проявлять интерес к разговору, то тут же открывал лючок и высовывал наружу серебристое блюдечко на стержне либо замысловатое переплетение трубок.

На сей раз это оказалась паутина из тонких проводов, прикрепленная к стержню. Паутина стала медленно поворачиваться.

Масклин подобрал ящичек.

Ангало и Гердер увлеченно спорили, а Масклин тем временем негромко спросил у Талисмана:

– Ты знаешь, где находится зал ожидания?

– Да, – ответил тот.

– Тогда покажи.

– Эй, что вы там делаете? – оглянувшись, спросил Ангало.

Прикинувшись, будто он ничего не слышал, Масклин задал новый вопрос:

– А ты не знаешь, когда самолет вылетает во Флориду?

– Примерно через полчаса.

Жизнь номов в десять раз быстротечнее, чем людская. Настолько же они и проворнее людей. Приметить их труднее, чем самую юркую мышь.

Это одна из причин, почему люди никогда их не видят.

Есть и другая причина: люди намеренно закрывают глаза на все, что, по их мнению, не существует. И так как все здравомыслящие люди знают, что человечков в четыре дюйма нет и не может быть, номы, которые не хотят, чтобы их видели, могут смело рассчитывать на свою невидимость.

Вот почему никто не заметил три смутные крошечные тени, бегущие по полу аэровокзала. Они ловко увертывались от колес багажных тележек, проскальзывали между ног медленно идущих людей, стремительно обегали стулья…

Наконец, никем не замеченные, пробежали через огромный гулкий коридор и спрятались за горшком с каким-то растением.

Говорят, все в мире взаимосвязано, происходящее в одном месте неминуемо скажется и на происходящем в другом месте. Вероятно, так оно и есть, но тут возможно и иное объяснение: случайные совпадения.

Вот пример. В девяти тысячах миль от Масклина, на склоне высокой, увенчанной облаками горы, рос большой цветок. И рос он не на земле, а в развилке дерева, так что его корни болтались в воздухе, орошаемые влагой туманов. По-научному это растение называется «эпифитный бромелиад», само оно, ясное дело, этого не знает и даже не испытывает никакого желания знать.

В чашечке цветка плескалась маленькая лужица, где обитали лягушки. Крохотные-крохотные. И очень недолго живущие.

Лягушки охотились за насекомыми. Свои икринки они откладывали прямо в лужице. Из них появлялись головастики, которые вырастали в лягушек. Лягушки опять откладывали икринки, и появлялись новые головастики. Но в конце концов они умирали и, соскальзывая вниз, превращались в удобрение, которым питалось растение.

И насколько лягушки помнили[1], так было всегда.

Но однажды, охотясь за мошками, одна из лягушек заблудилась и заползла за край лепестков или, может быть, листьев и увидела нечто, никогда ею не виденное.