- Я примерзаю к полу! - громко пожаловался спасенный из удлинителей охранник, укрывшийся неподалеку от касс вместе с Пашей, и в ответ на жалобу в ту сторону немедленно полетела сосулька, вызвав всплеск испуганной ругани.

   - Пусть Славка покажет ей зеркало, - посоветовал Витя, выглядывая в щель между заиндевевшими чесночными булочками. - Оно ведь вызывает ужас у всего, что в нем отражается! На удлинитель подействовало.

   - Я уже показывал! - огрызнулся Электрик. - Она пальнула в меня сразу тремя сосульками. Я больше ничего не хочу ей показывать! Если ее и можно напугать, то каким-нибудь другим способом.

   - Попробуй раздеться, - предложил Марк.

   - Тогда испугаюсь я, - буркнул Оружейник. - Думайте быстрее! Народ же померзнет! Да и мы заодно!

   - Можно забросать ее водкой и поджечь.

   - Бутылки могут не разбиться - это нужно ее во что-нибудь вылить и плеснуть! И даже если кто-то ухитрится это проделать - водка просто сгорит - и все!

   Те из ледовых пленников, кто еще пребывал в сознании, тут же подняли страшный шум, протестуя против этого предложения и требуя спасти их сию же секунду. Охранник Алексей схватился за голову, после чего доверительно сообщил Паше, что когда все это закончится, его непременно уволят. Ейщаров негромко свистнул, и когда бывшие ближе всех к нему Михаил и Слава заинтересованно выглянули из своих укрытий, показал им вязальные спицы с круглыми синими навершиями, которые держал в руке.

   - Бесполезно! - тут же заявил Михаил. - Их можно воткнуть только подойдя вплотную к этой штуке, и даже если ты настолько ополоумел, чтобы попытаться это проделать, тебя уже через пару метров нафарширует льдом по самые брови!

   - Не люблю вещи, которые только через живую кровь работают, - осуждающе пробурчал Слава. - А они стерильные? А вдруг столбняк?

   - Да делайте же что-нибудь! - заорали от преображенных холодильников. Михаил и Слава напряженно переглянулись, потом снова посмотрели на Олега Георгиевича.

   - Это подействует! - упрямо сказал он. - Все, из чего сейчас состоит эта штука, мгновенно приобретет температуру человеческого тела, а льду это, насколько мне известно, не на пользу. И людям ничего не будет.

   - Они подействуют только если ты воткнешь их все одновременно, потому что это набор! - Михаил потер кончик побелевшего носа здоровой рукой. - Но ты не сможешь воткнуть даже одной! Это самоубийство!

   - Нет, - возразил Ейщаров, - самоубийство - это то, чем сейчас будете заниматься вы. На то, чтобы отрастить новый шип, у нее уходит две с четвертью секунды...

   - Нет-нет! - провозгласил Витя, чуть двинув стеллаж, и дернулся, когда в одну из чесночных булочек воткнулась сосулька. - Ну нет! Ни за что! Я ногу подвернул!

   - Здесь же скользко! - в ужасе возопил Костя. - А эта штука и в пол попадает прекрасно! Не знаю, как это у нее получается, и мне совершенно неохота это выяснять! Давайте пока сходим на второй этаж! Может, если мы уйдем, они сами отмерзнут!

   - Они примерзли, когда нас тут еще не было! - напомнил Ейщаров.

   - Тогда вызовем кого-нибудь с автогеном!

   - Телефоны не работают. Двери закрыты.

   - Тогда поищем автоген! Или дрова! Или найдем отдел с тепловентиляторами и фенами и притащим их сюда... или пригоним, в зависимости от того, во что они превратились...

   - Набирайте снаряды, - перебил его Байер. - Других идей все равно нет, а прикрываться тут нечем - эти шипы все пробивают! Посмотри на них - они же умирают! - он кивнул на людей в центре зала, из которых к этому моменту в сознании осталась только женщина средних лет, которая простужено ругалась, чередуя ругань с хриплым визгом. - Перемещайтесь все сюда, с этой стороны мы ни в кого из них не попадем. Кто будет бегать? Потому что я бегаю не очень.

   - Я лучше буду стрелять, - сурово сказал Электрик, извлекая из-за чайной пирамиды автомат, размером чуть ли ни с него самого.

   - А у меня мозоли! - свирепо заявил Шофер и снова загремел бутылками. - Ладно, черт!.. я побегаю, но вы учтите - придется же не только от сосулек уворачиваться, но и от вас! Любого, кто в меня попадет, убью на месте! Как же я замерз!

   Через несколько минут после непродолжительного ледяного обстрела все участники предстоящего мероприятия, кроме Вити, оказались на одной стороне. Михаил исподлобья посмотрел на Олега Георгиевича, который, пригнувшись, примеривался к шипастому сооружению в центре зала, сбрасывая с себя куртку и закатывая рукав рубашки.

   - Олег, мне это вообще не нравится!

   - А мне тем более! - ответил Олег Георгиевич, улыбнувшись уголком рта.

   - Ну, тогда поехали!

   В следующую секунду на холодильные витрины обрушился весь ассортимент увесистого товара, который только смог предложить "Рублик", а посередине, спотыкаясь, скользя, падая и натыкаясь друг на друга, принялись отчаянно носиться Костя, Марк и Максим, проявляя редкостную изобретательность и в телодвижениях, и в ругательствах, которые они адресовали как противнику в центре зала, так и друг другу. Слава прицельными очередями расстреливал летящие сосульки, в то время как Байер, подышав на ладонь и приспустив рукав, бил в одну точку, точно рассчитывая пулями продолбить в ледяной монстровещи туннель на другую сторону. Но пули только откалывали от ледяного бока небольшие куски и взбивали искрящуюся ледяную пудру, не нанося созданию никакого ущерба, равно как и град мерзлых булочек и буханок, которыми засыпал его притаившийся в остывшем хлебном царстве Витя. Десятки и десятки разнокалиберных ледяных ножей устремились в атакующих, и зал заполнили треск, грохот, звон, ругань и вопли. Охранник горестно качал головой, наблюдая из-за стеллажа поверх зеленого пластикового тазика, который держал в руках, словно щит.

   Ейщаров скользнул вперед через две секунды после начала действа. Первые два метра он преодолел без затруднений, на третьем увернулся от скользившего навстречу Марка и тут же прыгнул вперед и влево. В то место, где он был только что, ударило сразу пять сосулек. Сжав зубы, Олег Георгиевич метнулся вправо, пропуская еще два шипа, развернулся, чуть припоздав, и третий чиркнул по спине, разорвав рубашку. Одновременно с этим он дернул головой назад, и четвертая сосулька пролетела у него перед губами, обдав их холодом. Ейщаров сделал последний бросок, в прыжке всадив острые кончики спиц себе в левое предплечье, тут же выдернул их, оставив шесть мгновенно оплывших кровью дырочек, и, увернувшись от очередной сосульки, вонзил спицы в ледяное подножье. После чего стремглав кинулся прочь, едва не получив толстенным шипом в затылок, и юркнул за полукруглый стенд с элитным шоколадом, который в следующее мгновение усеялся сосульками сверху донизу, став похожим на огромную массажную щетку без ручки.

   Всякие действия в зале немедленно прекратились, и все спрятались за стеллажи. Шофер, баюкая поцарапанную руку, прошептал:

   - Я все надеюсь, что вот-вот проснусь на своем диванчике и спущу в унитаз недобитый косяк, который навеял на меня эти дикие видения!

   - Не знал, что ты куришь смешной табак, - удивился Скульптор.

   - Я тоже этого не знал!

   Несколько секунд ничего не происходило, а потом от того места, где ушли в лед тускло поблескивающие, металлические острия спиц, в мутноватой толще с пугающей стремительностью протянулись вдруг во все стороны голубоватые извивающиеся нити, побежали вверх, вниз, разветвляясь, сплетаясь друг с другом - казалось, оживают вены огромного существа, наполняясь бледной кровью. За минуту нити с легким треском проткали все ледяное сооружение, заполнив собой толстые изогнутые шипы до самых кончиков, и на мгновение нечто, умостившееся в центре зала, стало бледно-голубым, подрагивающим, каким-то округлым, утратив хищную четкость очертаний. А потом мгновение кончилось, и нечто грандиозно осыпалось водой, хлынувшей во все стороны, и освобожденные пленники мгновенно промокли насквозь. Часть из них вследствие этого немедленно пришла в себя и разразилась испуганными воплями. Спицы, сделав свое дело, безобидно звякнули о пол, а на месте ледяного сооружения остался выстроенный из искореженных холодильных витрин квадрат, густо опутанный чуть шевелящимися трубками, тянущимися к странному куполообразному металлическому вздутию в середине квадрата, из которого нелепо торчали остатки устройств для разрезания сыра и колбасы. Вся эта конструкция издавала болезненные скрежещущие звуки, и Ейщаров, бегом покинувший свое укрытие и схвативший за ноги ближайшего лежащего человека, приметил, что и витрины, и трубки, и металлический купол уже остро серебрятся инеем. Лед, покрывавший пол зала, остался нетронутым, и снег летел из салатного холодильника с прежней интенсивностью.