Два развлечения были у Скорпопона. Одним из них являлся телевизор. Иван Богданович переключал канал за каналом и упоенно ругался на все, что показывали. Другим развлечением были магазины. Он ходил в магазины каждый день - чаще всего, в ближайший популярный супермаркет, где охранники уже начали с ним здороваться, посмеиваясь вслед невзрачному склочному старичку. Они знали, зачем он приходит, но вреда от этого не было. Он никогда ничего не покупал, разве что перцовочку для вечерней беседы с самим собой. Он ходил - и ненавидел. Он деловито курсировал среди стеллажей и витрин с товаром, словно совершая рабочий обход, после чего, поругавшись с кем-нибудь напоследок, с чувством выполненного долга ехал по эскалатору к выходу, злобно стуча тростью по обшивке ступеней и не обращая внимания на прощальные возгласы смешливой охраны:

   - Ну что, дед, все на месте?! Все проверил?!

   Их он тоже ненавидел. Все они, разумеется, были уроды, бездельники и ворье.

   Сегодняшний день не был исключением. Скорпопон покинул свое жилище и направился к шайскому бережку, по дороге переругавшись со всеми, кого встретил в подъезде и во дворе и треснув тростью на свою беду подвернувшуюся ему под ноги чью-то пухлую кошку. Побродил по набережной, разгоняя голубей и воробьев, поглядел на реку, которую, по его мнению, и рекой-то было нельзя назвать. Потом рябиновой аллейкой дошел до Пушкинской площади, сварливо покрикивая на бестолковых молодых мамаш, загромождавших дорогу своими колясками. На переходе шуганул дремавшую возле ограды дворнягу, получил порцию истошного лая и замечание от какой-то пожилой дамы, с которой тут же поругался. Утро начиналось хорошо.

   На площади он часик провел на прифонтанной скамеечке, греясь на солнце и с наслаждением отгоняя от скамейки и от себя флаеристок и рекламщиков, пытавшихся вручить ему акционные газетки, проспектики магазинчиков и визитки безвестных строительных фирм. Две пожилые особы, весь этот часик мирно-тихо сидевшие на скамеечке рядом с ним, вдруг принялись толковать о спасении души и каких-то ипостасях, прерывая лекцию истеричными вскриками и хватаниями за руки, так что одну из них он без зазрения совести ткнул набалдашником своей трости под ребра. Особы резво укатились, пообещав ему вечные адские муки, на что предельно неверующий Скорпопон только хихикнул. Потом встал и неторопливо направился к недалекому супермаркету, украшенному красно-белыми гирляндами воздушных шаров.

   В супермаркете было людно, и в продуктовых рядах Иван Богданович бродил недолго - лавировать с тростью среди нагруженных тележек, с которыми шайские хозяйки носились по проходам на угрожающей скорости, было тяжело. Он ограничился тем, что взял свою перцовую четвертушку, презрительно ощупал пакет с жирными сливками, удостоил ненавидящим взглядом колбасный ряд и проклял баснословно дорогой французский сыр. В хозяйственных отделах Иван Богданович тоже пробыл недолго. Заглянул в парфюмерный и ювелирный. И там, и там порхали и щебетали блестящие, одуряюще пахнущие девицы на высоченных каблуках, размахивая сотовыми телефончиками, каждый из которых стоил не меньше, чем вся Скорпопонская квартира. Все эти девицы, вне всякого сомнения, были проститутками. Иван Богданович побродил, поглядел на витрины, ругаясь на вещи, ценники и сверкающую отделку и презрительно оттопыривая нижнюю губу навстречу удивленно-брезгливым взглядам обитательниц отделов, а потом направился в отдел техники. Там он задержался, по нескольку раз обходя ряд за рядом, обливая презрением огромные холодильники и гигантские панельные телевизоры, многокнопочные кухонные комбайны и укрытые за стеклом похожие на конфетки сотовые телефоны и айподы, мощные моющие пылесосы и объемные стиральные машинки. Некоторые из них стояли тут давно, и он узнавал их, непроданных, старых врагов. Воровато оглядывался и, убеждаясь, что на него никто не смотрит, пинал их или тыкал тростью. Понавыдумывали, понаделывали удобств и чудес для ворья! Да еще за такие деньги! Он за всю жизнь на одну такую хреновину не заработал! Названия многих он даже не знал и понятия не имел, для чего они предназначены. У, буржуи! Захапали огромную площадь, выстроили огромную домину из стекла и набили барахлом, которое порядочный человек ни в жисть купить не сможет! На что это, скажите, похоже?! Он, например, в последнее время смог купить себе только удлинитель, да и тот сгорел всего лишь через год. Вспомнив об этом, Иван Богданович ринулся было к одному из свободных продавцов, но тот, знавший его, тут же предусмотрительно скрылся среди покупателей. Тогда Скорпопон ограничился тем, что как следует отругал все удлинители, красовавшиеся на витрине, а также все содержавшие их аккуратные коробочки, выстроенные за витриной. Это он тоже делал уже не в первый раз и давно уже не помнил, что удлинитель покупал в совсем другом магазине.

   Скорпопон бродил и ругался, ругался и бродил. Это занятие ему не приедалось. Он чувствовал себя так, словно выполнял некую важную вселенскую миссию. Заходил в отдел за отделом, в бутик за бутиком. Не удержавшись, затеял свару в цветочном - да что ж это такое, какая-то трава паршивая тыщи стоит! Да что ж это за издевательство над людьми рабочими, да и место занимают полезное сеном каким-то! Продавщица, новенькая и еще не знающая, что со Скорпопоном лучше вообще не разговаривать, сварой увлеклась, после чего вызвала охранника, и Иван Богданович был выставлен из цветочного за шиворот, получив обещание о возможном запаковывании его бренного тела в мешок с удобрениями. Кипя от ярости, Скорпопон обошел супермаркет еще раз, предал его анафеме, после чего, удовлетворенно вздохнув, направился к лестнице, по дороге привычно треснув тростью по толстым блестящим перилам. Сквозь стеклянные двери в магазин уже заглядывали задумчивые, прозрачные шайские сумерки. Рабочий день Скорпопона закончился.

   Сегодня он, сам того не ведая, действительно проделал очень большую работу.

   Кавардак начался, когда Шталь, протирая слипающиеся глаза - не спасал никакой кофе - кое-как выползла из Севиного кабинета и направилась к лестнице с намерением выйти в офисный двор и немного посидеть под рябинами у фонтана, чтобы прийти в себя. От бесконечных размышлений, распечаток и прорвы информации, на две трети совершенно бесполезной, у нее гудела голова, а перед глазами стали мелькать юркие красочные пятна. Замечательный антисонный браслет достался Мебельщику, все взбадривающие камни либо находились в ведении Ювелирш и были заперты в их кабинете, либо являлись однолюбами и одалживать их у хозяев было бессмысленно. Безделушки Полиглота взбадривали слишком сильно и больше годились для дискотек, а не для размеренной аналитической работы. Михаил перед отъездом с искренней доброжелательностью предложил Эше необычайно взбадривающие китайские боевые грабли, вследствие чего узнал несколько новых, семантически уникальных названий для самого себя. Прочие Говорящие, обладающие хоть мало-мальски взбадривающими собеседниками либо разъехались из офиса, либо были слишком заняты, а несколько представителей населения Севиного кабинета, к раздражению Эши, взбадривали только мужчин, считая взбадривание женщин занятием не только нелепым, но и совершенно бессмысленным. Мебельщик уверял, что это исключительно мировоззрение кресел, и он к этому не причастен.

   За все это время Шталь удалось поспать только минут пятнадцать - прямо в креслице за столом рядом с Севой. Она поспала бы и дольше, но во сне ей опять явились пресловутая старая электричка и надоедливый искроглазый призрак. Шталь проснулась, отмахиваясь руками, опрокинула на себя горячий чай Мебельщика, после чего в течение получаса пребывала в довольно бодром состоянии, но потом опять начала засыпать. Поэтому Эша решила воспользоваться старым способом и немного подышать свежим воздухом. Можно было не опасаться наткнуться на Ейщарова - он и еще с десяток человек уехали закрывать точки и готовить их к проверке. Эша понятия не имела, как ему удастся закрыть супермаркеты и банки - то ли негласный король Шаи просто издаст указ, то ли изобретет какую-нибудь жуткую причину вроде проверки на предмет заражения бубонной чумой.